Мэри Уэсли - Разумная жизнь

• Название: Разумная жизнь
• Автор: Мэри Уэсли
• Издательство: АО „Издательство «Новости»“
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-7020-0943-6

Два столь разных по сюжету любовных романа отличают глубокое проникновение автора в психологию героев, тонкое и эмоциональное описание их чувств и страстей, сложных житейских коллизий.

* * *

Курортный городок на юге Франции. Главная героиня романа, юная красавица Флора Тревельян, знакомится с тремя молодыми людьми, приехавшими на отдых, — двумя англичанами и голландцем. Их внимание настолько льстит девушке, что она влюбляется… во всех троих. Кого же предпочесть? Флоре понадобится пройти через многие испытания, годы войны и невзгод, разочарований и потерь, прежде чем она сделает свой трудный выбор.

---

— Это наука — бегаешь без меня, — Космо крепко обнимал Флору. — Бог мой, как здорово. Десять долгих лет.

— Почему ты плачешь?

— Шок. Не говори сейчас ничего. — Космо проглотил слюну, засопел и высморкался. — А ты можешь мне объяснить, почему ты плачешь?

— А потому, что я расцарапала колени, и потому что рада тебя видеть, и…

Водитель опустил перегородку.

— Когда ваш поезд, сэр?

— Все равно когда, неважно. — Водитель закрыл.

— И третья причина? — спросил Космо.

— Не могу говорить об этом. Я не в силах была поплакать раньше. Это ужасно.

— Что-то очень плохое?

— Да.

Да, самое ужасное. Она услышала по радио, а потом прочитала в „Таймс“. Разъяренные голландским Сопротивлением немцы взяли заложников. Два майора, банкир и несколько известных людей. Один из них Феликс. Всех заложников расстреляли. Флора услышала об этом в одно прекрасное осеннее утро, когда небо было таким чистым и в воздухе пахло легким морозцем. Красота дня сделала это известие еще более страшным. Ее горе свернулось в клубок в животе и застыло в мозгах. Она окаменела.

— О, — сказал Космо. — Я понимаю, Феликс.

— Да, — кивнула Флора, и слезы хлынули еще сильнее. Феликс показался ей таким слабым, таким испуганным. Разве он не рассказывал про свои страхи? Он показался ей скучным любовником, она обиделась на него за то, что он истратил всю воду для ванны. „Как я могла быть такой мелочной, — подумала Флора. — Я могла бы его успокоить, подарить ему любовь, а я думала только о себе, глядя ему вслед с балкона. Я была так разочарована. И не могу сказать Космо, что видела его, не могу сказать Космо, что мы провели с Феликсом ночь“.

— Он не герой, — сказала Флора, рыдая.

Глядя, как слезы застывают на кончиках ресниц, прежде чем упасть на щеки, Космо мысленно вернулся в комнату мадам Тарасовой над лошадиной головой на Рю-де-Ранс. Они сидели на полу, и он выдернул ресничку, измерил ее. Вошел Феликс и сказал, что кончился дождь.

— Он был смелый. Держу пари, что он как следует досадил немцам, расстрелявшим его. — Сейчас Флора ничего не соображала. — Ты помнишь, как он пришел и сказал нам, что кончился дождь? А на следующий день был пикник.

— Да. — И он танцевал с ней вальс на песке.

— Мы счастливы, что знали его, — сказал Космо.

Они сидели в уюте такси, Космо обнимал ее, и она была как в коконе тумана, машина пыхтела, медленно продвигаясь вперед.

— Туман цвета хаки, — сказала она, продолжая плакать, — а не горохового…

— Я не мог плакать, когда умер мой отец.

— Не может быть! Я не видела в „Таймс“. О, Космо, когда?

— Шесть месяцев назад. Сердечный приступ.

— Он был такой смешной на пикнике со своей фляжкой и добрый. Он угостил меня ленчем в „Куаглиносе“. Я никогда раньше не была в таком ресторане, как тот. А потом покупали подарки твоей матери в „Фортнуме“ и во „Флорисе“. Я случайно столкнулась с ним на улице.

— Моя мать думала, что хуже…

— Да? Нет, нет. О! — Флора засмеялась. — О Боже, с твоим отцом? — Космо заметил, что она перестала плакать и уже смеется.

— Смешались все чувства. Ты рада меня видеть? Ты понимаешь, что я плакал от радости?

— Мне очень приятно, и расскажи мне еще о твоем отце. Приступ случился от ярости?

— Нет-нет. В нашем доме временно была школа для девочек. Мать и отец переехали в квартиру над конюшней. Отец был слишком старый для армии, но он старался помогать — ну, гражданская оборона, противовоздушная оборона, сельское хозяйство — все местного уровня. К нему постоянно приходили люди. Мать была расстроена тем, как он умер. Здоровье, конечно, было расшатано. Эти смешные старики были влюблены друг в друга. Да, но именно то, как он умер, мать расстроило. — Космо помолчал.

— А как он умер? — Робкая маленькая девочка не задала бы такого вопроса. Космо изучающе смотрел на взрослое лицо Флоры. Глаза были те же, а щеки слегка ввалились, рот стал более чувственным. Где она была все эти десять лет? Что делала, с кем? — Расскажи мне, — попросила она.

— Я думаю, он выпил рюмочку-другую, я…

— Ну дальше.

— Директриса пришла к нему с какой-то жалобой. Отец подшучивал над ней, а она была немного туповата. А он дошел до той стадии, когда принимался за свои анекдоты. Ты, наверное, не помнишь…

— Помню.

— Очевидно, он начал рассказывать свой любимый…

— Красавица на балу у короля Египта?

— Ты помнишь? О Боже. Дама совсем не развеселилась, когда отец закончил его: „Так далее и тому подобное“. Он, рассказывала мама, посмотрел на директрису и сказал:

— Она ведь не поняла, правда, Милли? Она же плоская, как доска, не такая, как ты, дорогая. — Он подул в свои усы, как обычно, слегка закашлялся и умер.

— Но это же прекрасная смерть — с шуткой на устах.

— Мать думает, что это недостойно.

Отражение Космо в стекле перегородки заплакало. Флора надеялась, что водитель не выберет именно этот момент, чтобы опустить стекло, обернуться и сделать какое-нибудь колкое замечание. Шум улицы изменился, они поехали быстрее. Флора подумала, что деревья уже проступают из тумана. Должно быть, Гайд-парк. В последний раз она тоже видела отражение Космо, оно было пьяным и у него не текли слезы из носа в рот.

Он нашарил носовой платок, высморкался и сказал:

— Ну вот, уже лучше. Спасибо.

— А что это за форма на тебе? Ты куда собираешься?

— Королевские воздушные силы, как видишь. Я собираюсь в Северную Африку.

— Воевать?

— Нет. Разведка, как это называется. Я слишком стар, чтобы воевать, А считали превосходным пулеметчиком.

— Тогда тебе повезло, что ты жив, — сказала Флора. („Слава Богу, что я этого не знала“.)

— Да, думаю, да.

— А Бланко-Хьюберт?

— В Морском флоте. Он теперь приписан к „Свободной Франции“ и служит адъютантом у одного вздорного адмирала.

— А Мэбс и Таши?

— Они живут в одном доме в Уилтшире с подругой, у которой дети такого же возраста, как у них. Они трудятся, организуют группы итальянских военнопленных для работы в саду.

— А Нигел и Генри?

— Один в казначействе, другой в министерстве информации.

— А Джойс? — Она выглянула в туман, вспоминая Джойс.

— Джойс в Лондоне. Она любит налеты, не пропускает ни одного. Она очень популярна среди наших союзников янки, вообще среди всех наших союзников. Как ты помнишь, она полна энергии и получает максимум удовольствия от всего, что делает.

— Я не знала, — резко ответила Флора.

— Ну, может, и не знала. — Космо слегка удивился. — Ее старший брат убит в Дьеппе.

— Ненавижу. Эта война отвратительна. Я ничего не хочу иметь с ней общего, — агрессивно сказала Флора.

— И тебе это удается? — уколол ее Космо. — Тебя что, не призывали?

— Я в „Земледельческой армии“[7]. Это меньшее из зол.

— Значит, ты косишь и сушишь сено, общаешься с коровами. — Он говорил, как она заметила, насмешливо.

— И со свиньями и с гусями! — заорала Флора. — Да!

— Уже почти приехали, — сообщил шофер, опуская перегородку. — Уже Сассекс-Гарденз.

Космо взглянул на часы.

— Я вовремя попаду на поезд. Но не думай, — сказал он Флоре, — что ты видишь меня в последний раз. Я возьму тебя с собой до аэродрома. Ты еще не рассказала мне, почему убежала из Пенгапаха и где была с тех пор. Ты должна это сделать в поезде.

— А почему это я должна? — спросила Флора.

— Должна.

— Я тебе ничего не должна. Ты такой воинственный, всегда довольный собой. Ты ничуть не изменился за эти десять лет! — воскликнула Флора. Она чувствовала, как в ней снова поднимается гнев, охвативший ее, когда она стояла над ними, пьяными, перед камином в Пенгапахе. — Бьюсь об заклад, ты вырос таким же надменным, как Хьюберт! — кричала она. — И таким же эгоистичным, как он, как…

Такси остановилось. Носильщик открыл дверь, взял чемодан Флоры.

— Какой поезд, сэр? — обратился он к Космо.

— Я сама его понесу, — Флора потянулась к чемодану.

— Нет, — Космо схватил ее за запястье. — Стой спокойно, дорогая. Сколько я вам должен? — спросил он водителя. — Все мои вещи в камере хранения, — сообщил он носильщику, шаря рукой в кармане в поисках мелочи. — Нам нужен поезд на Корниш, одиннадцатичасовой.

— Платформа номер один, — отчеканил носильщик. — Сегодня полно народу.

— Всегда полно, — сказал Космо. — Стой спокойно, — велел он Флоре.

— Пусти меня, — и Флора пнула его по голени.

— Не пущу, — отозвался Космо, протягивая деньги водителю. — Спасибо вам большое. Ох, — взвыл он, когда Флора укусила его за руку. — Сука.

— Что за парочка влюбленных пташек, — захихикал водитель. — Вам должно быть стыдно, — он посмотрел на Флору. — Он едет на войну, может погибнуть и вспомнить ваши последние слова перед смертью, — сказал он, скрываясь под защитой тумана.