Хизер Сноу - Любовь неукротимая

• Название: Любовь неукротимая
• Автор: Хизер Сноу
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-088990-7

Молодая вдова Пенелопа Мантон, посвятившая себя заботам о солдатах, страдающих душевными расстройствами из-за пережитого на войне, охотно приняла на свое попечение и героя битвы при Ватерлоо Габриэля Деверо, лорда Бромвича. Однако очень скоро ей стало ясно – с ним что-то не так. Габриэль не похож на сумасшедшего, припадки случаются, лишь когда он находится в лечебнице. Так в чем же дело?

Постепенно готовность Пенелопы помочь лорду Бромвичу и сострадание перерастают в искреннюю дружбу, а дружба – в настоящую любовь. Но Габриэль, по-прежнему терзаемый душевными муками, боится, что в своем безумии погубит влюбленную в него доверчивую молодую женщину…

---

Боже. Она настоящая! Что она здесь делает?

– Поразительно, леди Мантон, – ответил Аллен. – Особенно если учесть, что его светлость вас чуть не погубил еще вчера.

Габриэль в ошеломлении уставился на Пенелопу.

– Что? – Он постарался вырваться из смирительной рубашки.

– Успокойтесь, лорд Бромвич. – Габриэль никогда не предполагал, что Пенелопа может говорить столь властно. – Этот незначительный инцидент не стоит такого внимания.

– Какого черта я натворил? – настаивал Габриэль. Будь проклята эта память! И эти чертовы ремни!

Чтобы успокоить больного, Пенелопа положила ладонь на его плечо.

– Волноваться не о чем, Габриэль.

Но он знал, что причин для волнения предостаточно. Габриэль уже не сомневался: она видела приступ его безумия – и это худшее, что могло случиться. В ее светло-зеленых глазах он прочитал жалость. В тех самых глазах, где когда-то плескалась радость. Да, он не помнил, что вчера натворил, но был уверен: его давешний приступ ничем не отличался от остальных. Габриэль крепко зажмурился, словно это помогло бы спастись от правды.

Происходящее казалось ему кошмаром наяву.

Несчастный открыл глаза и тяжело вздохнул. Сейчас он мечтал исчезнуть. Навсегда.

– Лорду Бромвичу значительно лучше. Я настаиваю, чтобы его развязали, – велела Пенелопа. – Ему также необходимо принять ванну и переодеться.

«Нет, – думал Габриэль. – Все, что мне необходимо, так эта бездна, которая поглотила бы меня навсегда».

Пенелопа и Аллен сверлили друг друга взглядами, словно генералы враждующих армий на переговорах. Управляющий стоял неподвижно.

– Вы же не думаете, что будете присутствовать при…

– Разумеется, нет, – ответила Пенелопа. – Однако я останусь в палате лорда Бромвича. И это не обсуждается.

Аллен недовольно сжал губы, но Пенелопа всем своим видом показывала, что не намерена отступать. Габриэль заметил тени у нее под глазами. Как сказал Аллен, она здесь со вчерашнего дня и, должно быть, всю ночь провела не смыкая глаз с пациентом. Но зачем?

Что ж, Габриэль не знал, почему она здесь, но уж точно не собирался терпеть пренебрежительное к ней обращение со стороны Аллена.

– Немедленно велите принести леди Мантон поднос с ужином, – распорядился он.

И Аллен, и Пенелопа удивленно посмотрели на него. Молодая особа одарила Габриэля легкой улыбкой, управляющий же поджал губы в еще большем неудовольствии.

– Спасибо, Габриэль, но я подожду тебя. Дай знать, когда будешь готов, – любезно добавила она и удалилась.

Габриэль проследил каждый ее шаг. Стыд, злость, смущение и отчаяние переполняли его. И когда же он будет готов? Очевидно, никогда. Как же ему смотреть в глаза Пенелопе после всего, свидетельницей чему она стала?

Пенелопа прошлась по палате вдоль окна, наблюдая, как медленно заходит за горизонт зимнее солнце. Одни слуги поддерживали огонь в камине и следили за освещением. Остальные заботились о приготовлении трапезы и сервировали стол, согласно принятому этикету в богатом доме: белоснежная скатерть, тонкий фарфор, хрусталь и серебро. Все это, однако, придавало обстановке некую ирреальность.

Леди Мантон снова взглянула на дверь ванной комнаты. Прошло уже больше часа с тех пор, как она отдала Габриэля на попечение персонала Викеринг-плейс. Из ванной не доносилось ни звука. Ни голосов, ни плеска воды. А время шло, и терпение посетительницы подходило к концу.

Пенелопа подозревала, что ее присутствие чувствительно задело гордость Габриэля. Она ведь увидела его плачевное состояние, наблюдала чудовищный приступ, и он знал об этом. Трудно забыть, как он побледнел, осознав, что молодая родственница действительно приехала к нему.

«Я всегда хотел быть только с тобой».

Она приложила ладонь к груди, словно стараясь успокоить нарастающее волнение. Пенелопа не могла думать ни о чем, кроме признания Габриэля. Однако она не сомневалась: его слова не значат ровным счетом ничего. Это всего лишь бред больного человека, нашептанный во тьме кому-то, кого, казалось, и вовсе нет в комнате.

«Или… Он говорил это тебе, хотя и не знал, что ты настоящая».

Пенелопа нахмурилась. Как бы то ни было, ситуация вызвала у Габриэля чувство неловкости. А это уже просчет самой Пенелопы: совсем иного ждала от нее миссис Бромвич. И теперь, как бы юной леди ни было страшно, она поняла, что готова на все, дабы должным образом выполнить данное ей поручение. Габриэль молил ее о помощи, и Пенелопа никогда не оставит его.

Она еще раз взглянула на дверь. Ожидание утомляло, и она решила, что если еще через пять минут Габриэль не появится, она ворвется в ванную и…

Раздался долгожданный звук открывающейся двери. Габриэль шагнул через порог. Теперь он выглядел совсем как светский человек, а от недуга не осталось и следа. Пенелопа затаила дыхание: настолько поразила ее эта перемена, ведь недавняя вспышка безумия до сих пор не выходила у нее из головы.

«Написать бы его портрет…» – Она поморщилась, прогоняя из головы непрошеные мысли.

На нем красовались штаны цвета буйволовой кожи и оттенка слоновой кости жилет в красную полоску, а поверх – бордовый фрак. Ему очень шел этот костюм: под стать его кофейно-коричневым волосам. Прекрасно дополнял картину белоснежный галстук, придающий Габриэлю вид дельного, занятого человека, умеющего ценить свое время.

Будто некая сила перенесла Пенелопу в прошлое. Сколько забот было у Габриэля тогда, в первые дни ее совместной жизни с Майклом? Не счесть. Однако он всегда находил время, чтобы помочь кузену. Это даже послужило поводом для шуток Майкла. «Пенелопа, – говорил он, – если со мной что-нибудь случится, тебе не нужно тратить время на поиски достойного мужа». Тогда она беззаботно посмеивалась, но теперь…

«…после смерти Майкла так мучительно…»

Пенелопа постаралась выбросить из головы слова Габриэля.

– Прекрасно выглядишь, Габриэль, – выпалила она, и это не было комплиментом. Пенелопа вспомнила, как ужасно, должно быть, выглядит сама после всего пережитого за последние сутки. Она постаралась пригладить растрепавшиеся кудри, однако те не желали повиноваться. Волосы Пенелопы всегда были жутко непослушны, что уж пытаться сделать с ними сейчас, после бессонной ночи. – Я надеюсь, это все не специально для меня, – смущенно добавила она.

Услышав свой голос, Пенелопа осознала, сколь превратно мог истолковать ее слова Габриэль. Ее глаза округлились, когда она поняла, что скрыть смущение не удастся.

– Я не имела в виду, что ты оделся так специально, чтобы сделать мне приятно… – Вот проклятье! Чувство неловкости между ними возрастало до неимоверных размеров – а именно этого Пенелопа хотела избежать больше всего. Прежде в компании Габриэля ей было комфортно, и она не понимала, что же происходит сейчас. Пенелопа пару раз мотнула головой, стараясь взять себя в руки, и пробормотала: – Я имела в виду лишь то, что сказала сразу. Хорошо выглядишь, Габриэль.

Было заметно, что Габриэль немного расслабился. Однако улыбку он сдержал.

– Вы же, леди Мантон, выглядите очень усталой.

Пенелопа оставила без внимания и его замечание, и «леди Мантон», полагая, что он назвал ее так, исключительно чтобы возвести между ними некий барьер. Той же цели служил и его элегантный наряд.

– И наверняка проголодались, – нахмурившись, добавил он. – Аллен сказал, от пищи вы отказывались и твердо решили не покидать моей палаты.

Пенелопа ответила улыбкой.

– Я боялась, он запрет вашу комнату и не пустит меня обратно. – Она пожала плечами. – Мне кажется, мистеру Аллену не по нраву мое пребывание здесь.

– Верно, как и мне.

Пенелопа поразилась неожиданной грубости.

– Извините?

– Не знаю, Пенелопа, о чем думала моя мать, но вам не следует здесь находиться. – Габриэль сжал челюсть – единственный признак, говоривший, что он был не так спокоен, каким казался. – Аллен также сказал, что вчера вечером я ранил вас, и весьма сильно.

Ах. Теперь все ясно.

– Знаете, мистер Аллен многое преувеличивает, – отмахнулась она, радуясь, что ее одежда скрывает огромный синяк. – А также вмешивается не в свои дела.

– То есть, – не отставал он, от волнения повышая голос, – я не раскачивался на люстре, как дикая обезьяна, и не обрушился на вас всем своим весом? – Габриэль бросил выразительный взгляд на люстру, чтобы у Пенелопы не оставалось сомнений, о каком именно светильнике он говорит. – Я не сбил вас с ног и не придавил к полу?

Габриэль приблизился к ней, и она инстинктивно отступила. Движение вызвало пронзительную боль в бедре. Зажмурившись, Пенелопа вдохнула сквозь зубы и сжала губы.

Проклято. Будь оно все проклято. Ее поведение прекрасно демонстрировало Габриэлю боль Пенелопы или же ее страх. Возможно, все сразу – час от часу не легче. Она осторожно шагнула вперед.

– Едва ли вас можно назвать обезьяной, – заметила она. – И вы уж точно не дикий. Неужели мистер Аллен рассказал вам эту ужасную ложь? – Пенелопа стиснула зубы. – Надо бы мне объяснить этому человеку кое-что…