Ольга Тарасевич - Магическое кольцо Каина

• Название: Магическое кольцо Каина
• Автор: Ольга Тарасевич
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-74300-1

Связанных печатью Каина всегда двое – палач и жертва: Каин и Авель, Моцарт и Сальери, Пушкин и Дантес. Все это – реинкарнация одних и тех же душ, отчаянно пытающихся смирить гордыню и зависть… Их эмоции оказались заточены в древнем кольце с изумрудом с тысячелетней проклятой историей… Судмедэксперт Наталия Писаренко неожиданно узнает: цепочка воплощений продолжается и в наши дни. Джонни Грин, молодой американский миллиардер, разработавший самые стильные мобильные телефоны и компьютеры, удивил и изменил весь мир. Вот он, современный Авель, осененный милостию Божьей. Но Грин зверски зарезан, и его вдова обещает Наталии миллион долларов, если она вычислит убийцу. Писаренко выясняет: Джонни убит из-за изумруда. Ради этого камня, начиная с Каина и Авеля, веками льется кровь. Самое страшное – это то, что Наталия остается один на один с мощной магической силой древнего кольца, которая сметает все на пути судьбы…

---

– Там тебя ждут прекрасные девушки. Хватит тебе уже монахом жить! – И он вложил в ладонь Рафаэля несколько монет. – Пришло время становиться взрослым!

Художник улыбнулся и быстро направился к воротам…

Вернулся в нанятые в Перудже комнаты он под утро.

– Ну что, как все прошло?

Спросонья Пьяндимилето споткнулся, влетел головой в угол мольберта, и на его лбу тотчас же стала расти и наливаться синевой внушительная шишка.

– Все было чудесно, – Рафаэль старался, чтобы его голос звучал спокойно, хотя ему очень хотелось расхохотаться. – Девушки оказались милыми и нежными.

– Там есть одна такая рыжеволосая бестия… – Пьяндимилето закатил глаза и причмокнул. – Она – это что-то.

– Да-да, – художник попытался незаметно положить альбом с набросками, которые он сделал сегодня ночью. – Рыженькая – это что-то!

Рассказывать Пьяндимилето о том, что плотская любовь оказалась приятным, но, в сущности, совершенно малоинтересным делом, Рафаэлю не хотелось.

Его друг, постоянно ворчащий из-за того, что все свое время Рафаэль проводит за работой, только разразился бы новой порцией брани.

Но девушки легкого поведения, как оказалось, могут предложить кое-что поинтереснее постельных утех. Они радостно и с удовольствием позируют обнаженными. Если натурщиц всегда требуется уговаривать хотя бы расшнуровать платье, то проститутки снимают с себя все, вплоть до нательных сорочек, принимают любые позы, позволяющие изучить анатомию женского тела. Одна минувшая ночь дала в плане понимания пропорций женщин больше, чем месяцы работы с натурщицами!

Рафаэль очнулся от своих мыслей, поняв, что Пьяндимилето шелестит страницами его альбома. Отложив рисунки, он покачал головой.

– Вот это да! Ты чем всю ночь занимался? Набросками?! Ты вообще в каком мире живешь?!

– В самом прекрасном! – искренне признался Рафаэль, чувствуя себя, несмотря на бессонную ночь, полным сил и совершенно счастливым.

Он действительно видел жизнь как невероятно красивый мир – яркий, чистый, светлый. Хотя боль в него тоже порой врывалась – мучительная и непонятная…

«Ах да, помню – Пьяндимилето говорил: в городе неспокойно, – Рафаэль, направлявшийся в мастерскую Перуджино с тем, чтобы выяснить особенности техники его новой фрески, с удивлением вертел головой по сторонам. – Поэтому закрыты все лавки и таверны, и на улицах ни души. Наверное, люди просто боятся выходить из домов. Только бы Перуджино не сбежал от беспорядков во Флоренцию».

Путь художника лежал через главную площадь, которую он пересекал бессчетное количество раз.

Но в тот день Рафаэль не узнал ее.

Вместо торговцев, расхваливавших свои товары, на площади возвышался помост с несколькими виселицами. Ветер раскачивал висевшие в петлях трупы, толпа горожан, наблюдавших за этим зрелищем, негромко гудела.

– Согнали, как скот. Какие же они нелюди, семейство Бальони!

– Да, победили семью Одди и решили перерезать их, как куропаток!

– А у меня жена на сносях. Все равно дома остаться не позволили. Сейчас еще родит тут, не приведи Господи!

Голоса, доносившиеся до Рафаэля, были негромкими. Он понял: горожанам панически, до тошноты страшно.

Тем временем палачи убрали трупы, сунули в петли новых людей, выбили опоры из-под их ног.

Закрутивший колючие вихри ветер вдруг непостижимым образом сорвал веревку с шеи одного из несчастных. Воистину произошло чудо: приговоренный к казни хотя и болтался в петле, не успел задохнуться.

«Пощадят его. Есть же такая примета – волей Бога дарована жизнь ему», – пронеслось в голове у Рафаэля.

В тот же миг к счастливо улыбнувшемуся мужчине метнулся палач и ловко перерезал бедолаге горло.

От жестокости убийц и разгулявшейся непогоды в толпе началась паника. Люди обступили Рафаэля со всех сторон, дышать стало тяжело. Но когда ему уже начало казаться, что все кончено, его спас перстень с изумрудом, с которым художник никогда не расставался. Крупный камень зацепился за платье беременной горожанки. Ее муж, пробивавшийся вперед, сумел освободить проход, потащил за собой и жену, и теряющего сознание художника…

– Надо уезжать из этих мест, – заявил Пьяндимилето, когда Рафаэль поведал ему о своих злоключениях. – Ты паришь в облаках, думаешь об ангелах. А мир жесток, мой мальчик. В этих беспорядках тебе в два счета могут свернуть голову!

Рафаэль пожал плечами:

– Смерть меня не пугает. Там, на площади, мне и страшно-то не было. Но я весь измучился. Никак не могу понять людей. Они видят те же солнце и небо, что и я. Почему мне этого достаточно для счастья – а они убивают друг друга?

– Потому что ты немножко чокнутый, – в голосе опекуна зазвучала нежность. – На тебе знамение Божье. Жизнь твоя должна пройти во славу Божью. И я не позволю, чтобы кто-нибудь походя вышиб твои гениальные мозги!

Пьяндимилето все устроил. В Перудже как раз находился художник из Сиены Пинтуриккьо. Опекун договорился, что тот заберет с собой Рафаэля и позволит тому работать в его мастерской. А сам засобирался в Урбино – мачеха затеяла новую судебную тяжбу, и надо было срочно возвращаться домой, чтобы спасти хотя бы остатки наследства Рафаэля.

– Надеюсь, в Сиене тебе будет хорошо, – при прощании у Пьяндимилето градом лились слезы. – Я буду скучать по тебе.

– Я тоже, – соврал Рафаэль.

В сущности, грустить по людям было ему не свойственно, его волновало в жизни только одно – чтобы был угол, где можно поставить свой мольберт.

Мастерская в Сиене оказалась замечательной – светлой, просторной. Она напоминала мастерскую отца, и Рафаэль подумал, что, должно быть, рисовать тут ему будет легко и радостно.

Однако он ошибся.

Насколько приятно было работать рядом с молчаливым Пьяндимилетто – настолько невыносимым оказался новый сосед и хозяин мастерской Пинтуриккьо.

Его рот не закрывался ни на мгновение. Он постоянно жаждал обсуждать все на свете: погоду, картины, соседей, еду. Причем ему было мало самому сотрясать воздух. Он нуждался в поддержке и одобрении, то и дело засыпал Рафаэля вопросами:

– Ну, ведь я прав? Я правильно поступил?

Погруженный в свои мысли, художник то и дело отвлекался, пытаясь понять, в чем именно был прав или не прав сосед.

Вдобавок Пинтуриккьо оказался весьма и весьма неравнодушен к натурщицам. Он то и дело шутил с ними, пытался помочь им снять одежду, девушки визжали…

Получив деньги за первый же заказ, Рафаэль нанял собственную мастерскую – и вздохнул с облегчением.

Бродя по городу в поисках натурщицы, он как-то заметил невероятно красивую девушку с грустными глазами. Она выходила из церкви, и ее лицо показалось Рафаэлю самым чистым и прекрасным на свете.

«Вот черты моей новой мадонны», – решил он, устремляясь за тонкой фигуркой в неброском, но очень красивом светло-розовом платье.

– Вы художник? Позировать вам? Нет, нет! – Девушка замахала руками, бросила на Рафаэля испуганный взгляд и поспешила уйти.

Настойчивость была не свойственна художнику.

Но когда от тебя удаляется твоя лучшая картина и ты еще не успел впитать в себя и запомнить тонкие брови, и нежный румянец, и плавную округлость груди – то можно сделать все, что угодно.

Рафаэль обогнал незнакомку и упал перед ней на колени.

– Как вас зовут? Умоляю вас, всего пару сеансов! Я не причиню вам вреда. Если вы не согласитесь – я погибну…

К огромному его облегчению, она улыбнулась:

– Я – Джойя. Не погибайте, пожалуйста. Так и быть, приду – если это ненадолго.

– Ненадолго, ненадолго, – поспешил заверить красавицу Рафаэль, отряхивая штаны от пыли. – Позвольте проводить вас!

Джойя кивнула, и художник снова радостно улыбнулся.

Отлично! Если вдруг все-таки Джойя передумает и не дойдет до его мастерской – он подкараулит ее возле дома и уговорит, должен уговорить, обязан!

Но Джойя не подвела, пришла на сеанс, послушно села в кресло с книгой на коленях.

Немногословная, застенчивая, она казалась Рафаэлю ангелом во плоти. И художник просто разрывался между двумя противоречивыми желаниями. Вдохновение толкало его как можно скорее закончить картину. Нежность и тоска по Джойе умоляли писать как можно медленнее.

Увидев свой портрет[18], девушка разрыдалась.

– Как прекрасна Мадонна! Какой хорошенький мальчик, младенец Иисус! А у меня никогда, никогда не будет своего ребенка!

Сердце Рафаэля разорвалось от жалости. Он обнял Джойю и прошептал:

– Конечно, будет! Ты так юна и красива! Ты полюбишь хорошего человека, он возьмет тебя в жены, и у вас будет много детей!

Она чуть отстранилась, с болью посмотрела в его глаза:

– Чудак ты. Ты точно сам веришь в то, что говоришь? Веришь, вижу, веришь… Ты чистый и добрый, потому я и согласилась прийти. А в жизни все не так. Я полюбила, как мне казалось, хорошего человека. Только узнав о том, что у нас будет ребенок, он не женился. Он бросил меня. И от горя ребенка я потеряла. Столько много крови вытекло, ужас. Думала, что умру. И даже хотела, чтобы Господь забрал меня. Но не умерла почему-то…