Франсуа Блюш - Людовик XIV

• Название: Людовик XIV
• Автор: Франсуа Блюш
• Издательство: Ладомир
• Жанр: История
• Год: 1998
• ISBN: 5-86218-263-2

В увлекательно написанной романизированной биографии, составленной ведущим современным французским историком Ф. Блюшем. подробно описывается жизнь Людовика XIV, прозванного Великим, с момента его рождения и до кончины. Со страниц книги перед читателем предстает колоритная фигура самого знаменитого в христианском мире тех времен короля во всех его человеческих проявлениях, покровителя литературы и искусства, ценителя красивых женщин и государственного реформатора. Блюш блестяще описал жизнь французского двора, мастерски изобразил страсти, интриги, победы и поражения, которыми жило окружение Короля-Солнце.

---

Личная жизнь не сводится, однако, к той области, на которую распространяется всевластие маленького божка Эроса. Вот поэтому мадам де Монтеспан была так долго в фаворе; по той же причине мадам де Ментенон не имеет соперниц. С Атенаис, живой и полной остроумия, король мог втайне посмеяться над разными смешными моментами, произошедшими во время публичных аудиенций{49}. Он мог поговорить о комедиях Мольера, о трагедиях Жана Расина. В апартаментах мадам де Ментенон он спрашивает, беседует, обсуждает или слушает. Эта манера поведения присуща королю с давних пор. Еще в 1680 году мадам де Севинье говорила, что их разговоры «были так длинны, что могли довести всех до галлюцинации»: «они длились от шести до десяти часов». И в том же году: «Она ему открыла новую страну, неведомую ему, страну дружбы и непринужденной беседы, не омрачавшейся никакими препирательствами; и всем этим он кажется очарованным»{96}.

С конца 1683 года они беседуют каждый день, подолгу, затрагивая многие темы: строительство (для мадам де Ментенон король построил современный большой Трианон), спектакли (мадам де Ментенон беспрестанно говорит о той опасности, которую несет в себе театр и балет), религия (она его несколько успокаивает в отношении протестантов, но подстрекает к действию против Пор-Рояля; он же выказывает неудовольствие по поводу ее неосторожных действий в деле о квиетизме). Они не могут не поговорить о разных персонах. К ней приходят «с визитами знатные вельможи». Она пишет (1707): «Двор Франции и двор Англии делают мне честь, часто навещая меня в моем будуаре»{66}. Ей представляют, как прежде представляли королеве, дочерей министров и герцогов, когда наступала пора выдавать их замуж. Она составляет себе о них мнение, сообщает его своему царственному супругу, несколько его подправляет, но часто сохраняет то, которое у нее сложилось, иногда она его даже не высказывает, притворяясь, что полностью присоединяется к чувствам короля.

В этой игре, которая длится 32 года, — а время идет, привнося рутинность, жесткость и устойчивость суждений, — серьезные разногласия во мнениях о людях не могут не влиять на политику. Мадам Елизавета-Шарлотта уже в 1680 году обвиняет свою будущую «невестку» в том, что она сеет раздор в королевской семье: она раздражает королеву, вызывает возмущение у супруги Монсеньора, ссорит короля с его братом, Месье{87}. Позже Мадам обвинит Франсуазу д'Обинье: мол, она способствовала тому, что сама Мадам впала в немилость короля; она ее «величает» по-разному в своих письмах: «гадина», «полукровка», «пантократка» (sic — так), и это потешает все дворы Германии, но не нравится Его Величеству. Конечно, у мадам де Ментенон свои причуды, а с возрастом и все возрастающим авторитетом ее влияние не всегда благоприятно. Она не любит брата короля, Месье. Она не любит Монсеньора, который ей платит тем же. Она не любит супругу брата короля, Мадам, которая ее ненавидит. Она притворяется, что любит герцогиню Бургундскую, но притворство это вызвано тем, что она знает: ее хорошее отношение к герцогине приятно королю. Напротив, она яростная защитница герцога дю Мена с его самого раннего детства.

Если говорить о политических деятелях, то о ней говорят, что она не любит Лувуа и покровительствует всему клану Кольберов, в основном кольберовским зятьям Бовилье и Шеврезу, то есть тем, кто поддерживает герцога Бургундского. Как и герцог дю Мен, герцог Бургундский достаточно набожен, чтобы быть близким по духу маркизе. Когда герцог Бургундский и герцог Ванд омский станут перекладывать друг на друга ответственность за поражение в битве при Ауденарде (1708), она станет на сторону первого и добьется того, что герцог Ванд омский окажется временно в немилости у короля. По словам Сен-Симона, мадам де Ментенон стояла в 1709 году во главе клана, куда входили Беренген, Биньон, камердинер Блуэн, маршал де Буффлер, д'Аркур, д'Юкселль, Франсуа де Ларошфуко, оба Поншартрена, супруга маршала де Вильруа и его сын, наконец Вуазен, которого она настраивала против Шамийяра{220}. В 1714 году злые языки будут говорить, что все дела в королевстве ведет, через голову совета министров, триумвират, состоящий из мадам де Ментенон, отца Летелье и де Вуазена, ставшего тогда канцлером Франции{224}.

Эти утверждения и инсинуации одновременно правдивы и ложны. Они ложны в том смысле, что король никогда не позволяет собой управлять по-настоящему. Король подписался бы под этим постулатом Фюретьера: «Надо остерегаться женщин, которые занимаются делами наравне с мужчинами»{42}. Мадам де Ментенон знает, что у нее нет права голоса, как только дела, которыми она интересуется, «переходят в разряд государственных дел»; в этом случае «дела решаются министрами»{66}. Маркиза де Ментенон, которая пишет: «Я не управляю отцом Летелье»{66}, претендует не на то, чтобы управлять Людовиком XIV, а лишь на то, чтобы ему помочь взглянуть с разных сторон на ту проблему, о которой идет речь: «Я считаю себя вынужденной из чувства долга, дружбы, которую я питаю к королю, и из настоящего желания вникнуть во все, что его касается, сказать ему правду, избавить его от лести, позволить ему увидеть, что его часто обманывают, что ему дают плохие советы; представьте, как можно огорчать того, кого любишь и кому не хотелось бы не нравиться! Вот что я обязана делать. И я его часто огорчаю, когда он приходит ко мне лишь за тем, чтобы утешиться»{66}.

Как она могла бы выводить из заблуждения своего царственного супруга, восстанавливать правду, обезоруживать льстецов, отдалять монарха от плохих советчиков, не внушая ему то, что она считала хорошим советом, правдой или правильным выбором? «Маркиза не занимается политикой, но…» Она не занимается политикой, но каждый уверен в том, что Бовилье своим огромным влиянием обязан только ей{224}. Она не занимается политикой, но она сильно укрепила положение своего дорогого ДаниэляФрансуа Вуазена, который управляет бенефициями ее дорогого Сен-Сирского дома с января 1701 года. Она не занимается политикой, но не скрывает своего раздражения из-за роста влияния Лувуа. Она не занимается политикой, но узаконивание незаконнорожденных детей короля (в 1694 ив 1714 годах) происходит с ее благословения, и губительное завещание короля составлено в 1714 году не без ее навязчивых критических намеков в адрес Филиппа Орлеанского и не без не менее навязчивых восхвалений герцога дю Мена.

А суждения, предвзятость и чувства маркизы де Ментенон не всегда соответствуют тому здравому смыслу, которым Людовик XIV наделяет свою супругу. Она заставляет назначить Фенелона архиепископом; квиетизм заставляет ее раскаяться в этом. Она «втолкнула» в архиепископское кресло Парижа де Ноайя; скандал с книгой Кенеля поссорит ее с этим прелатом. А что, если обсудить, хорошо ли, правильно ли, похвально ли, законно ли, чтобы при таком дворе, где все происходит по правилам, на вершине административной, саморегулируемой монархии могла бы существовать персона, не уполномоченная ничем другим, кроме любви монарха, неофициальная, но главная «проводница милостей»? Хотите пример, который подвел бы черту под всеми остальными вопросами? В апреле 1701 года, чтобы стать фрейлиной будущей королевы Испании, принцесса Дезюрсен (представительница стариннейшего рода Латремуй!) передает через жену маршала де Ноайя, чтобы она упросила маркизу де Ментенон, единственного человека, способного, как считают, уговорить короля Франции положительно решить этот вопрос: «…мне только остается, как мне кажется, умолить мадам де Ментенон оказать мне честь своими добрыми услугами и замолвить за меня слово перед Его Величеством, я очень вас прошу сделать для меня это»{30}.

Иногда маркиза — хороший советчик, когда она не плетет ханжеские интриги, или не в плену своих сомнений, или когда она не одурманена ложным пафицизмом[102]. Она любит и поддерживает Буффлера, бравого полководца, как Баярд. Она покровительствует Виллару и защищает его. «Нет сомнения, что она способствовала тому, чтобы он был в милости у короля, чтобы тот ему простил его выходки и бестактные поступки и держал его во главе армий. Можно ли было ее за это упрекать? Она сумела разглядеть способности за недостатками, увидеть хорошее, разумное под этими взрывами тщеславия и проявлениями личной заинтересованности, оценить смелость и эффективность действии»{295}. Вот как набожная пораженка способствовала обороне «округленных» владений короля. Все здесь парадоксально.

Ниша маркизы де Ментенон

При сложившейся ситуации нужно было найти соответствующее помещение и установить соответствующее расписание. Это было нетрудно сделать: едва двор обосновался в Версале, королева скромно уступила место. С 1684 года настоящей королевой большого дворца «во всем своем великолепии» выступает «неизбежно мадам де Ментенон»{291}. Король ее помещает на том же этаже (королевском этаже), где находятся его новые апартаменты — те самые, которые нам известны, удачно расположенные в самой середине мраморного двора, — выходящие на королевский двор, прямо к Лестнице королевы. Людовик XIV из своей малой приемной проходит через зал охраны и попадает прямо в апартаменты «тайной королевы».