Франсуа Блюш - Людовик XIV

• Название: Людовик XIV
• Автор: Франсуа Блюш
• Издательство: Ладомир
• Жанр: История
• Год: 1998
• ISBN: 5-86218-263-2

В увлекательно написанной романизированной биографии, составленной ведущим современным французским историком Ф. Блюшем. подробно описывается жизнь Людовика XIV, прозванного Великим, с момента его рождения и до кончины. Со страниц книги перед читателем предстает колоритная фигура самого знаменитого в христианском мире тех времен короля во всех его человеческих проявлениях, покровителя литературы и искусства, ценителя красивых женщин и государственного реформатора. Блюш блестяще описал жизнь французского двора, мастерски изобразил страсти, интриги, победы и поражения, которыми жило окружение Короля-Солнце.

---

Во время выездной сессии в Клермоне было вынесено восемьдесят семь приговоров (из шестисот девяноста двух) против дворян. Даже если эти приговоры выносились заочно (в частности, в отношении двух первых вышеназванных преступников), даже если казнили только двадцать три человека, даже если «сессия клермонского суда имела целью не столько покарать, сколько привести к послушанию»{38}, эффект, произведенный вынесенными приговорами, во всей Франции превзошел все ожидания. Была отчеканена медаль, провозглашающая: «Действия короля, предпринятые в 1665 и 1666 годах, чтобы положить конец несправедливостям и насилиям, причиненным знатью, были спасительными для провинций»{71}.

На самом деле сессия в Клермоне в 1665 году и в Пюи в 1666 году носили одновременно политический и юридический, психологический и показательный характер. Овернь, которую объезжали стороной, — провинция, и парижанам она представлялась чем-то вроде конца света. Овернь, расположенная в центре королевства, делала все, чтобы не пропускать судей из провинции в провинцию. Король, канцлер Сегье и Кольбер считали, что проведение операции должно было означать, что времена волнений прошли. Речь шла не только о Фронде — ибо провинция Овернь оставалась лояльной, — но и обо всех восстаниях, которые возникали в провинциях с 1639 года по мере того, как увеличивалось (и особенно давило на крестьян) бремя государства. Теперь же это государство, используя мирное время и всеобщее желание жить в спокойствии и согласии, завершило процесс своего становления и приступило к укреплению своей стабильности. Стабилизируется и налоговая система. Теперь от судейских, которые находятся под наблюдением интендантов, требуется, чтобы они перестали потворствовать знати, которая грубо обращалась с обездоленными. Финансистов призывали не душить произвольно налогами население. Религиозным общинам напоминали, что их привилегии не безграничны. Наконец, в то время, как правительство было занято систематизацией всего и вся, проведение Оверньской сессии помогло синхронизировать рассмотрение закона и его применение без всякого потворства.

Но заседания суда, состоявшегося в Клермоне, являются hic et пипс (здесь и теперь) важнейшим элементом дворянской политики Людовика XIV. В середине решающего 1664 года, — ибо это год «Забав волшебного острова», расследований Кольбера, организованного меценатства, борьбы против Пор-Рояля, — кажется, что король серьезно обдумывает план обуздания дворянства. Приведение дворянства к повиновению началось сразу после смерти Мазарини, верховная магистратура и придворная знать были также взяты под прицел. Теперь и «второе сословие» в полном составе становится объектом строгого королевского надзора. В самом деле, именно зимой 1664 года рождается идея организации сессии в Оверни, в декабре произносится приговор против Фуке, в июне принимается решение относительно проверки дворянства.

Эта мера, предпринятая параллельно с мерой, касающейся чрезвычайных юрисдикций, следует почти непосредственно за предыдущей. Сессия в Оверни закончилась 30 января 1666 года; проверка началась 22 марта того же года. Суд в Клермоне зависел во многом от Сегье; Кольбер был главным вдохновителем проведения проверки дворянства; для этого есть две причины. Проведение этой операции преследует в основном налоговую цель: интересует эта операция в первую очередь главного контролера финансов. Но дело еще в том, что с начала 1666 года Сегье неуклонно слабеет, и Кольбер, пользуясь этим, присваивает себе часть его канцлерских функций; в этом ему помогает его дядюшка Пюссор, главная пружина совета, вдохновитель подготовки основных постановлений.

Интендантам поручается выявить узурпаторов дворянского титула в каждом финансовом округе. Им вменяется в обязанность вызывать в суд дворян и тех, кто выдает себя за носителей этого звания, чтобы в суде они представили документы, свидетельствующие о столетней принадлежности их семьи к дворянству по отцовской линии. Король не будет принимать в расчет сомнительные удостоверения, выданные английскими или германскими герольдмейстерами, Франция — страна юристов. Принадлежность к дворянству в ней доказывается предъявлением достоверных актов. Итак, постановлением совета от 22 марта 1666 года будут мобилизованы юристы всего королевства: нотариусы, секретари суда должны будут представить книги записей и подлинники документов, которые потребуются. Дворяне, которые предъявят фальшивые документы, будут отданы под суд, и дело их будет рассмотрено в трибунале докладчиков Королевского совета. Кроме того, Его Величество отдает приказ интендантам проверить, насколько выставленное напоказ дворянство сопровождалось истинно дворянским образом жизни; иными словами, не отступало ли от него данное лицо или его предки, занимаясь делами, несовместимыми с достоинством второго сословия — ручным трудом, лавочной торговлей или находясь на низших должностях судейского ведомства и судопроизводства.

Тем, кто не отвечает этим требованиям, будет отказано в притязаниях на дворянство, их запишут, по постановлению суда, в разряд подданных, облагаемых тальей, и в довершение всего оштрафуют как узурпаторов. Им тогда предоставят шесть месяцев (и ни одной недели больше), чтобы подать апелляцию чрезвычайным комиссарам совета. Количество узурпаторов было и остается очень большим. Некоторые из них, не только исходя из финансовых интересов, но и из чистого самолюбия, а также из разных социальных и психологических соображений, так страстно желают избежать тальи или сохранить вписанный в акты гражданского состояния титул экюйе, что даже некоторые осужденные в 1667 году лица попытаются снова приобщиться к дворянству в 1669 и 1670 годах. По решению, принятому 19 июля 1672 года, подобные рецидивисты будут заново подвергнуты штрафу. Голландская война приостановит эту расширенную проверку в 1674 году, но она опять возобновится в 1696 году и продлится до 1727 года.

Вышеназванные даты дают представление о протяженности во времени этого обширного мероприятия. Несмотря на свое всемогущество, Людовик XIV не превратит дворянство в закрытое сословие. Кстати, он и не преследовал подобной цели. До конца его правления возведение в дворянство (проявление его королевских прав) будет замечательным политическим рычагом. Кольбер хотел упразднить чрезмерные привилегии и ослабить вредное предубеждение, будто есть такие занятия, предаваясь которым дворяне унижают свое достоинство. Генеральный контролер принял решение обложить тальей лиц, пытающихся уклониться от нее под тем предлогом, что они, мол, ведут «благородный образ жизни». Король, как всегда, поддержал своего министра. Если бы «благородный образ жизни» этих лиц совпадал со службой в армии или с исполнением какой-либо должности, Людовик XIV допустил бы и даже, может быть, поддержал бы такой образ жизни; но, как правило, тот «благородный образ жизни» в большинстве случаев был предлогом для безделья.

Однако грандиозная проверка, которая вызвала немалые опасения у помещика (титулы могли несколько полинять со временем, и дворянство могло оказаться на зыбкой грани, отделяющей интеграцию от узурпации), если и не превратила аристократию в касту, то все же затруднила вхождение во второе сословие.

Что бы ни думал об этом герцог де Сен-Симон, в этой политике нельзя усмотреть никакой принципиальной вражды. Король, первый дворянин королевства, король, primus inter pares (первый среди равных), любит свое дворянство, оно ему необходимо, даже если его представление об элите уже, чем у других монархов. Но он хочет, чтобы служилое дворянство стало действительно служить общественному делу — в армиях и во флоте, в крайнем случае в судебном ведомстве. Проверка не касается дворян, служащих в данное время в армии. Только служба, считает король, может оправдать наследственные привилегии. Понятие «благородного образа жизни» снова наполнится прежним нормальным содержанием, если провинциальное дворянство, вместо того чтобы сажать капусту и предаваться ностальгии по поводу неоправдавшихся честолюбивых замыслов, снова посвятит себя военному делу. Уже через месяц после сессии в Клермоне интендант Оверни писал: «Я не сомневаюсь, что когда дворяне немного успокоятся, мне удастся уговорить многих из них отдать своих детей в мушкетеры»{38}. Урок был понят не всеми. Маршал де Креки говорил о призыве ополчения 1674 года (года, когда кончилась первая проверка), что она представляла собой «неспособный к действию корпус, который скорее создавал беспорядок, чем способствовал улучшению положения»{136}.

Мы увидим далее, приводя воспоминания слуг Его Величества и двора, что Людовик XIV не будет более притеснять свое высокородное дворянство. Он постарается всего лишь немного его приструнить. Дело в том, что официальная аристократия, несмотря на свои пороки, недостатки и мятежи, остается традиционной, естественной и логической опорой королевства. Действительно, надо было, чтобы стерлось из памяти воспоминание о Фронде, об этом причудливо-странном и разнузданном периоде междуцарствия, вклинившегося между двумя периодами королевского правления, когда дворяне верно служили.