Александр Елисеев - 1937: Не верьте лжи о «сталинских репрессиях»!

• Название: 1937: Не верьте лжи о «сталинских репрессиях»!
• Автор: Александр Елисеев
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9955-0808-3

Был ли 1937 год «преступлением века» — или спасением страны? Кто на самом деле развязал «большой террор»? Зачем Сталину понадобилось «чистить» «элиту» СССР? Существовал ли в реальности антисоветский заговор? И каковы были подлинные, а не раздутые хрущевской пропагандой масштабы «массовых репрессий»?

Отвечая на самые сложные и спорные вопросы, эта книга опровергает «черный миф» о 1937 годе, ставший краеугольным камнем антисталинизма. Это историческое расследование не оставляет камня на камне от «либеральной» лжи о «чудовищных преступлениях Сталина» и «невинных жертвах кровавого режима». Этот бестселлер разгадывает подлинный смысл «сталинских репрессий», неопровержимо доказывая, что великое Очищение 1937 года было хоть и болезненной, но вынужденной и совершенно необходимой мерой, что основной удар пришелся не по простому народу, а по партийным чиновникам и зажравшейся самозваной «элите». Народ же рассказывал об эпохе «большого террора» такие анекдоты. Ночь. Раздается стук в дверь. Хозяин спрашивает: «Кто там?» Ему отвечают: «НКВД». «Вы ошиблись, — говорит хозяин, — коммунисты живут этажом выше»…

---

Приведу еще несколько фактов. Вот отрывок из письма Сталина в «Детиздат»: «Я решительно против издания «Рассказов о детстве Сталина»… Книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личностей, вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Теория «героев» и «толпы» есть не большевистская, а эсеровская теория. Герои делают народ, превращают его из толпы в народ — говорят эсеры. Народ делает героев — отвечают эсерам большевики. Книжка льет воду на мельницу эсеров… Советую сжечь книжку».

После Великой Победы в 1945 году Сталин был награжден Звездой Героя Советского Союза. Однако вождь отказался забрать награду, подчеркнув, что он ее не достоин. Звезда так и осталась лежать в отделе награждений Президиума Верховного Совета СССР.

Когда в 1946 году подготовили к изданию сталинскую автобиографию, Сталин был ею жутко недоволен. Он крепко врезал всему авторскому коллективу за возвеличивание его собственной персоны. Сталин самолично вычеркивал в макете автобиографии многие хвалебные фразы в свой адрес. Эти правки сохранились, и с ними можно ознакомиться в 16-м томе «Собрания сочинений И.В. Сталина», который был издан профессором Р. Косолаповым в 1997 году. Кстати говоря, при жизни самого вождя вышло всего 13 томов его сочинений. Последний, 13-й том завершается статьей за январь 1934 года. Такое вот было у Сталина «трепетное» отношение к своей личности.

В 1949 году Сталин выступил против выдвижения на Сталинскую премию портрета А. М. Герасимова «И.В. Сталин у гроба А.А. Жданова». Аргументировал он следующим образом: «… Нельзя же так: все Сталин и Сталин». Вождь запретил показ нескольких посвященных ему документальных фильмов. В документальном фильме о Грузии он потребовал снять заголовок «Фильм о родине великого Сталина». Еще раньше, в 30-е годы он отменил премьеру спектакля «Юность Сталина», которая должна была состояться в Драматическом театре им. К. С. Станиславского.

Несомненно, что Сталин был на голову выше всех этих старых большевиков, уютно устроившихся в крайкомовских кабинетах. Совершенно правильно сказал Шолохов: «Был культ, но была и личность». А в случае с региональными баронами личности тянули всего лишь на культик. И очень символично, что сталинский культ «разоблачил» Хрущев, тоже бывший одним из красных князьков. Разоблачил для того, чтобы на обломках поклонения великому человеку создать свой собственный культик — смешной и нелепый.

Глава 4. Государственник и реформатор

Социалист против утопии

Теперь посмотрим — чего же хотела группа «национал-большевиков», возглавляемая Сталиным. Она взяла курс на создание мощного Советского государства, которое возродило бы старые державные традиции на новом уровне. Национальный патриотизм Сталина проявился, прежде всего, как государственный патриотизм, соединенный с социализмом. Сам же марксизм, взятый в его целостности, Иосифа Виссарионовича явно не устраивал — своими целями. Государственнику Сталину никак не могли импонировать идеи отмирания государств и наций. Еще в 1929 году он заявил, что строительство социализма не только не ликвидирует национальные культуры, но, напротив, укрепляет их.

Сталин был категорическим противником марксистского положения об отмирании наций при коммунизме. В работе «Марксизм и вопросы языкознания» (1950 год) он утверждал, что нация и национальный язык являются элементами высшего значения и не могут быть включены в систему классового анализа, созданную марксизмом. Они стоят над классами и не подчиняются диалектическим изменениям, которые являются следствием борьбы классов. Более того, именно нация сохраняет общество, раздираемое классовой борьбой. Лишь благодаря нации «классовый бой, каким бы острым он ни был, не приводит к распаду общества». Однако нация — это не только важнейшее условие социального единства. Вслед за немецкими романтиками-националистами XIX века (такими, как А. Мюллер) Сталин провозглашает, что нация и язык связывают в одно целое поколения прошлого, настоящего и будущего. Поэтому нация и язык переживут классы и благополучно сохранятся в «бесклассовом обществе».

В своих трудах и публичных выступлениях Сталин неоднократно, пусть и в завуалированной форме, полемизировал с «классиками» — К. Марксом и Ф. Энгельсом. Особенно критически он относился к Энгельсу, который наиболее внятно и обоснованно утверждал неизбежность отмирания государства по мере строительства социализма. В работе «Вопросы ленинизма» Сталин утверждал, что данная формула Энгельса правильна, но не абсолютно. Она применима лишь для того периода, когда социализм победит в большинстве стран мира. А если учесть, что Сталин вовсе не хотел победы социализма на Западе, то признание им правоты Энгельса носит безусловно формальный характер.

Вождь использовал антирыночные «технологии» марксизма, так как они помогали строить «абсолютный порядок», никак не зависящий от хаоса товарно-денежных отношений. Социализм Сталина — это государственнический социализм, полемизирующий с капитализмом именно по вопросу управляемости общественными процессами. Коммунистом же Сталин не был, ибо коммунизм, как явствует уже из самого названия, предполагает создание коммуны — полностью самоуправляющегося общества. В работе «Экономические проблемы социализма» Сталин признавал возможность построения коммунизма даже во враждебном капиталистическом окружении. То есть, согласно его представлениям, «коммунизм» вполне сочетается с сильным государством, противостоящим серьезному геополитическому противнику. Само собой, такой «коммунизм» не имеет ничего общего с коммунизмом Маркса, Энгельса и Ленина.

Выступая с Отчетным докладом на XVIII съезде ВКП(б) в 1939 году, вождь партии большевиков открыто объявил, что высказывания Энгельса и Ленина по поводу отмирания государства не имеют практически никакого отношения к Советскому Союзу. Он заметил «отсутствие полной ясности среди наших товарищей в некоторых вопросах теории, имеющих серьезное практическое значение, наличие некоторой неразберихи в этих вопросах. Я имею в виду вопрос о государстве вообще, особенно о нашем социалистическом государстве». Сталин полемизировал с ортодоксальными марксистами, утверждающими, что отсутствие эксплуататорских и враждебных классов должно неминуемо сопровождаться и отмиранием государства. По его мнению, Маркс и Энгельс лишь заложили краеугольный камень теории о государстве, которую надо было двигать дальше. Кроме того, Сталиным «кощунственно» были замечены просчеты «классиков»: «…Энгельс совершенно отвлекается от того фактора, как международные условия, международная обстановка». Этот фактор, согласно Сталину, и был главным препятствием на пути отмирания государственной организации.

Бывший югославский руководитель М. Джилас вспоминает о том, как в беседе с ним Сталин отозвался о Марксе и Энгельсе: «Да, они, без сомнения, основоположники. Но у них есть недостатки. Не следует забывать, что на Маркса и Энгельса слишком сильно влияла немецкая классическая философия».

В 1951 году, во время дискуссии по вопросу издания учебника экономики, Сталин обрушил, пожалуй, наиболее резкую критику на сторонников марксистского подхода к государству: «В учебнике использована схема Энгельса о дикости и варварстве. Это абсолютно ничего не дает. Чепуха какая-то! Энгельс здесь не хотел расходиться с Морганом, который тогда приближался к материализму. Но это дело Энгельса. А мы тут при чем? Скажут, что мы плохие марксисты, если не по Энгельсу излагаем вопрос? Ничего подобного!»

Свой подход к теории государства Сталин пытался сообщить и другим советским идеологам и обществоведам. И надо сказать — довольно удачно. Историки А. Данилов и А. Пыжиков, авторы замечательной монографии «Рождение сверхдержавы. СССР в первые послевоенные годы», изучая послевоенную научную периодику, заметили: «На ее страницах значительно реже упоминалось о руководящей и направляющей роли коммунистической партии, а приоритеты были явно смещены в пользу государства как решающей силы, способной направлять все развитие советской державы».

Сталин вовсе не был одержим утопической мечтой создать еще небывалое общество. На первых своих порах русская революция ставила перед собой совершенно нереальные цели трансформации общества в коммуну, которая подменит собой государство (точнее, отменит его) и в которой окажутся стерты различия между нациями, классами, городом и селом. Понятно, что такая цель Сталина не устраивала. Он не стремился создать нечто принципиально новое, но хотел продолжить то, что происходило уже в дореволюционной России. Ведь там уже полным ходом шли такие процессы, как обобществление (посредством огосударствления) промышленности и кооперация крестьянства. Государственный сектор в России был силен, как ни в какой иной промышленной стране. И это при том, что российская буржуазия, в отличие от западной, не имела политической власти. Около половины крестьянства было задействовано в кооперативах. Некоторые сферы хозяйства целиком находились в руках крестьян-кооператоров. Например, экспорт масла. В царской России уже существовал сильный социалистический уклад. Ростки социализма пробивались вверх. Но, к сожалению, правящая элита оказалась не в состоянии дать им полный простор, осуществив реформаторскую революцию «сверху». В результате в стране произошла революция «снизу», которая смела совершенно чуждый России капитализм. И когда страна переболела нигилизмом, Сталин немедленно возобновил прежние процессы. Он объединил сильную государственную власть с плановой экономикой и производственной кооперацией крестьянства. Конечно, это прошло не так гладко, как могло пройти в царской России. Однако государственный социализм был построен.