Анатоль ле Бра - Легенда о Смерти

• Название: Легенда о Смерти
• Автор: Анатоль ле Бра
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-395-00090-3

«Легенда о Смерти» — центральное произведение крупнейшего бретонского писателя, исследователя культуры и истории Анатоля Ле Бра (1859-1926). Это сборник старинных народных преданий, раскрывающих тему Смерти. Короткие рассказы, написанные просто и увлекательно, полные мистики, яркой образности, сохраняют глубинную связь с кельтскими традициями. Эти легенды — плод народной веры и богатейшего воображения — передают живую интонацию устного повествования и погружают читателя в атмосферу таинственности и «сладкого ужаса».

---

Я не стал слушать жену и вышел взглянуть на хлев.

Вернувшись, я застал в кухне одного из наших ближайших соседей. У него был удрученный вид. Я уже собирался спросить его, что случилось, как жена мне сказала:

— Надеюсь, ты больше не будешь смеяться надо мной, Рене. Вот Жан-Мари нам только что сообщил, что внезапно скончалась его старшая дочь, и он просит меня посидеть ночь у тела покойницы.

Естественно, я не нашелся что ответить.

Перегороженная дорога

Трое молодых людей, три брата Гиссуарн из деревни Энес в Гайаке, возвращались после зимних работ с далекой фермы. Им нужно было какое-то время идти по старой королевской дороге из Генкампа в Карэ. Ночь была сухая и светлая, лунная, но очень ветреная. Наши парни, разгоряченные сидром, распевали во все горло, развлекаясь тем, как их голоса перекрывают ветер.

Вдруг они увидели что-то черное на краю придорожной канавы. Это был старый высохший дубовый кол, вырванный ветром из изгороди. Ивон Гиссуарн, самый младший из трех братьев, очень любивший всякие проказы, сразу придумал розыгрыш.

— Давайте, — предложил он, — положим этот кол поперек дороги, и ручаюсь, если появится какой-нибудь возница, ему придется слезть с телеги и перенести его, чтобы проехать.

И они приволокли дубовый кол, оставив его поперек дороги. И, очень довольные своей шуткой, отправились к себе домой. Чтобы быть поближе к лошадям, за которыми смотрели, они спали прямо в яслях на конюшне. Так как они пришли поздно, да и устали после целого дня работы, им не много понадобилось времени, чтобы заснуть. Но вдруг, среди глубокой ночи они разом проснулись оттого, что кто-то с грохотом стучал в ворота конюшни.

— Что такое, кто там? — спрашивали они, вскакивая с постелей.

Стук раздался снова, но никто не ответил.

Тогда старший из Гиссуарнов подбежал к воротам и распахнул их. Но он увидел только светлую ночь и услышал сильный шум ветра. Он попробовал закрыть дверь, но не смог. И даже все вместе, втроем, братья не смогли это сделать. Тогда ужас охватил их, и они заговорили умоляющим голосом:

— Ради Бога, ответьте! Кто вы, что вам нужно?

Никого не было видно, но раздался глухой голос:

— Кто я, узнаете по себе, если сейчас же не вернете в изгородь кол, которым перегородили дорогу. Вот что мне нужно. Все. Отправляйтесь.

Они побежали, как были, полуодетые, — потом братья признавались, что даже не почувствовали холода, такой ужас ими владел. Прибежав на то место, где лежал кол, они увидели странную повозку, на низких колесах, с четырьмя лошадьми без упряжи, которая стояла в ожидании, когда освободится дорога. Поверьте, они мгновенно оттащили дубовую перекладину на то место, откуда они ее приволокли. И Анку — а это был он — тронул своих лошадей, сказав:

— Из-за того что вы загородили дорогу, я потерял целый час: этот час каждый из вас будет мне должен. А если бы вы не повиновались сразу моему требованию, вы мне были бы должны столько лет вашей жизни, сколько минут дерево пролежало бы поперек моей дороги.

Новые дома и смерть

Никогда нельзя входить в только что построенный дом первым, впереди себя надо туда пустить какое-нибудь домашнее животное — собаку, курицу или кошку.

* * *

Когда строят дом, последней кладут ступеньку порога, на которую может присесть Анку, чтобы встретить первого, кто ее переступит. Есть только одно средство, чтобы он ушел: дать ему в качестве платы жизнь любого животного, достаточно даже яйца, лишь бы оно было насиженное. В области Кемперле режут петуха и его кровью орошают фундамент.

* * *

Фюлюпик ан Тоэр, кровельщик из Плузеламбра, однажды вечером заканчивал крыть соломой новый дом одного скромного фермера из общины, который собирался поселиться в нем к будущему Дню святого Михаила.

Закончив работу, Фюлюпик спустился с лестницы и снял ее, чтобы положить в доме вместе с другими инструментами, как он делал это обычно, перед тем как отправиться к себе домой. Но, открывая дверь, он с удивлением заметил тень человека, стоявшего в коридоре, отделявшем кухню от комнаты, куда он складывал инструменты.

— Кто там? — спросил он, ощутив холодок на спине, — он твердо знал, что днем ни одного живого существа поблизости не показывалось.

Тень не отвечала и не двигалась. Тогда Фюлюпик повторил:

— Кто там?

В ответ — молчание.

«Клянусь Богом, — сказал себе Фюлюпик, — он явно не хочет со мной говорить. Однако это не вор, здесь нет ничего, кроме крыши и стен, отсюда нечего вынести. Попробую окликнуть его в третий раз. Если он будет так же упорно молчать, тем хуже, я ткну его в живот моей лестницей, может, это ему разом откроет рот».

И Фюлюпик произнес в третий раз:

— Кто там?

На этот раз таинственный мужчина поднял голову, которую до этого он упрямо держал низко опущенной, и глухим, словно из-под земли, голосом произнес:

— Твой хозяин и всем хозяин, раз уж ты так хочешь это знать.

Желание Фюлюпика было более чем удовлетворено. На лице человека на месте глаз и носа была пустота, нижняя челюсть болталась. Кровельщик не спрашивал других объяснений и бросился бежать со всех ног: он узнал Анку.

Баллада об Анку

Старые и молодые, следуйте моему совету.
Предостеречь вас — мое намерение;
Так как кончина приближается с каждым днем,
Что одному, то и другому.

— Кто ты? — говорит Адам. — При виде тебя мне страшно.
Ужасна твоя худоба;
И на палец толщиной нет плоти на твоих костях!

— Это я, Анку, дружище! Я тот, кто вонзит лезвие в твое сердце;
Я тот, кто сделает твою кровь ледяной,
Как металл или камень!

— Я богат в этом мире;
Добра у меня неисчислимо;
Если ты меня пощадишь,
Я дам тебе все, что ты захочешь.
— Если бы я хотел слушать людей,
Принять от них плату,
Пусть всего лишь по полденье с каждого,
Я купался бы в богатстве!
Но я не приму даже булавки,
И не пощажу никого из христиан,
Ни даже Иисуса, ни Святую Деву,
Я и к ним не знаю пощады.

Некогда «древние праотцы» жили по девять сотен лет.
И все же, как видишь, они мертвы,
Все до последнего — и очень давно!
Господин святой Иоанн, друг Господа;
И отец его Иаков, тоже Господень друг;
Моисей, безгрешный вождь;
Всех их я поразил своим острием!

Ни Папе, ни кардиналу нет пощады;
Ни одному из властителей,
Ни королю, ни королеве,
Ни принцам, ни принцессам,
Ни архиепископам, ни епископам, ни патерам,
Ни благородным дворянам, ни горожанам,
Ни ремесленникам, ни купцам,
И пахарям тоже.
Есть молодые люди в этом мире,
Они думают, что они сильные и ловкие;
Если бы они повстречались со мною,
Они вступили бы со мною в борьбу.
Но не обольщайся, друг!
Я — самый близкий твой спутник,
Я — Анку, которого нельзя купить!
Который невидимо всегда присутствует среди людей,
С вершины Менеза[19] одним выстрелом
Я убиваю пять тысяч человек разом!

ГЛАВА IV ПРИТВОРНАЯ СМЕРТЬ

Опасно притворяться мертвым

Когда-то в коллеже города Трегье были взрослые ученики, некоторым было двадцать два и даже двадцать пять. Это были молодые крестьяне, которым начать учебу пришлось поздно. Хотя они и предназначались к духовной службе, они нередко предавались довольно-таки грубым шуткам.

Однажды в семинарию поступил молодой человек, хилый и слабый, а ум у него был не крепче, чем тело. Он был, как выражаются у нас, «слабоват умишком», глуповат, попросту говоря. Его родители решили, что благодаря своей «простоте» он как раз и станет хорошим священником, и изо всех сил тянули его, чтобы только он учился в коллеже. Бедняга не замедлил сделаться предметом насмешек своих товарищей. Не было такой злой шутки, какую они бы над ним не сыграли. А он к тому же был душа беззлобная и добродушно делал все, что от него требовали.

В то время — не знаю, так ли это сейчас — старшие ученики коллежа имели комнаты, где они жили по двое или по трое. За это их называли шамбристами[20].

Наш «агнец» делил комнату с Жаном Козом из Педернека и Шарлем Глауйе из Прата.

Однажды, когда Антон Легаре — так звали простака — остался молиться в капелле, Шарль Глауйе сказал Жану Козу:

— Если хочешь, можем развлечься с этим идиотом.

— А как?

— Вытащи свои простыни, и мы их повесим — одну в головах, а другую в ногах моей кровати, чтобы получилась «белая часовня»[21]. Я лягу, и, когда Легаре войдет, ты ему объявишь со слезами на глазах, что я умер. Ты сделаешь вид, что молился возле меня до самого его прихода, и попросишь сменить тебя. Ты знаешь, какой он покорный. Его не нужно будет уговаривать. А ты, выходя, постарайся оставить дверь полуоткрытой. И позови ребят из соседних комнат к тебе в коридор. Я вам обещаю потрясающее зрелище. И пусть я лопну, если после такой ночи Легаре хоть раз согласится молиться у ложа покойника.