Дмитрий Подоляк - Велики Матюки

• Название: Велики Матюки
• Автор: Дмитрий Подоляк
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2015

Провинциальная белорусская глубинка – разве здесь может произойти что-то невероятное? Нет, конечно. Именно так и думал молодой журналист местной газеты, пока не попал в крохотную деревеньку Великие Матюки, где он оказался в центре забавных, увлекательных и фантастических приключений, финал которых заставил молодого человека задуматься о главных вопросах своей жизни.

---

– Ну, так как? Простите на первый раз? А то ведь требы!

– Треба ему! А вот мне, может быть, треба, чтобы у меня на трассе нарушений не было! Отойдите от машины, вы мне свет заслоняете.

– Ну, будьте же вы человеком, всякое ведь в жизни бывает, вдруг и вам когда-нибудь помощь моя понадобится! Вот, возьмите лучше мою визитку.

– Вот что, святой отец, – произнес инспектор, отстраняя протянутую ему визитную карточку, – лично мне ваши дела поповские не интересны, я неверующий. Знаю я вашего брата, повидал уже. Боженькой своим прикрываетесь и лезете везде на дурницу.

– Ну, зачем же вы так. Я, например, честно Господу служу. Отцу, Сыну и Святому Духу…

– Пузатому брюху вы служите, – насмешливо перебил инспектор батюшку. – Вон какую репу разъели, у нашего Жлобина и то меньше. – Он кивнул в сторону своего тучного напарника. – Отойдите от машины! Водитель нарушил правила и должен понести наказание!

– Кощун! – вспыхнул батюшка. – Да как… Да как ты… Ну, ладно, сейчас посмотрим, какой ты неверующий! Сейчас посмотрим!

Он развернулся и зашагал к «запорожцу». Инспектор достал бланк для записи протокола и приготовился его заполнять. Едва он коснулся бумаги острием ручки, как в его нагрудном кармане запиликал мобильный телефон. Инспектор чертыхнулся, извлек из кармана аппарат, поднес его к уху и принялся вежливо препираться с некоей Зоей Викторовной, объясняя, почему ни завтра, ни послезавтра он не сможет приехать к ней колоть кабана. Я терпеливо ожидал решения своей участи и без особого интереса наблюдал в окно, как инспектор Жлобин с трудом карабкался под тент остановленного им фургона – видимо, для учинения досмотра груза.

Тем временем батюшка вынул из «запорожца» свой саквояж, водрузил его на капот, достал требник и решительно направился назад. Не дойдя до патрульной машины нескольких шагов, он остановился, раскрыл требник, демонстративно перевернул его вверх ногами, зачерпнул рукой горсть песка с обочины, плюнул на нее и, потрясая требником, грозно проревел:

– Quod licet Jovi non licet bovi![4]

Произнеся эти слова, батюшка широким жестом сеятеля осыпал песком патрульную машину. Затем он сделал несколько шагов влево, зачерпнул еще одну пригоршню песка, снова плюнул на нее и величаво пророкотал:

– Pes sic tendatur ne lodix protereatur![5]

И снова песок забарабанил по кузову патрульной машины. Я покосился на стража дорожного порядка. Ошарашенный таким поворотом событий, офицер следил за эволюциями моего попутчика изумленным взглядом. А тот уже был справа и, рявкнув торжествующе: «Quo altior gradus tanto profundior casus!»[6] – швырнул пригоршню песка в третий раз. Затем он медленно воздел руки вверх, положил поясной поклон, выпрямился, буркнул: «Аминь!», метнул испепеляющий взгляд в сторону инспектора, после чего степенно развернулся и направился к машине.

Я снова покосился на офицера. Инспектор дорожно-патрульной службы капитан Жигадло сидел на своем месте, ни живой ни мертвый. Он все еще удерживал возле уха телефон, выхрюкивавший какие-то хозяйственные поручения, но, похоже, поручения эти с равным успехом можно было давать бронзовому Ильичу на главной площади нашего райцентра.

– Теща, тащ капитан? – участливо поинтересовался я.

Словно опомнившись от моих слов, инспектор рассеянно сунул мне мои документы, проворно вылез из машины и поспешил следом за батюшкой. Я тоже выбрался наружу и направился к «запорожцу». Зрелище мне представилось занимательное: батюшка сидел на своем месте и, как ни в чем не бывало, водил пальцем по экрану смартфона, а долговязый инспектор, изогнувшись по-журавлиному и нависая над открытой дверью «запорожца», вымаливал себе прощение:

– Батюшка, как же так… Что же это… Ну, погорячился, ну, извините! Снимите с меня этот ваш «аминь»!

Батюшка не обращал на инспектора никакого внимания. Я забрался на свое место.

– Документы отдал? – спросил меня батюшка.

– Да, вот…

– Поехали с Богом!

– Стойте, а как же я? – На инспектора Жигадло было жалко смотреть. – Вы ведь меня простите?

– Вот вы мне скажите, товарищ капитан, – снизошел, наконец, до ответа батюшка, – вы когда нарушителя на скорость ловите, вы радуетесь или огорчаетесь?

– Радуюсь, – простосердечно осклабился инспектор.

– То есть вы, будучи блюстителем правил, радуетесь, когда эти правила нарушаются? – уточнил батюшка.

– А что мне делать? У меня же план!

– А у меня требы, – равнодушно парировал мой попутчик.

– Вы не понимаете! Мне же начальство за месячные показатели… – начал было оправдываться инспектор, но, встретив строгий взгляд батюшки, осекся и виновато потупил взор. – Я больше так не буду, – пообещал инспектор тоном нашкодившего ребенка. – Но и вы меня простите, а? В Писании сказано, надо прощать!

– Ну вот, Писанием руководствуетесь, а говорите, неверующий. Ладно, я подумаю. Может быть, и сниму. На обратном пути! – ответил батюшка и захлопнул дверь, давая понять, что разговор окончен.

Я завел двигатель и тронулся. Выруливая на трассу и глядя в зеркало заднего вида, я мимоходом наблюдал за несчастным инспектором. Несколько секунд он растерянно смотрел нам вслед, затем плюнул и нервно швырнул жезл в придорожные кусты.

– Сработало! – весело объявил батюшка. – Ну, и каков атеист, а? Который раз убеждаюсь, что гайцы – самые суеверные существа на свете. А вы почему встречным водителям фарами не моргаете? Не по-товарищески!

– Не работают фары, я бы рад. Все руки не доходят починить… А что это за заклинания такие были, Алексей Антонович? Что теперь с этим капитаном будет?

– Ну, как вам сказать… Помереть – не помрет, конечно. Шерстью обрастет, только и всего. Вот если бы я иеромонахом был или целибатом, на худой конец, тогда еще хвостик мог бы отрасти. Сантиметров двенадцать-пятнадцать… – батюшка развел ладони и показал размер. – Вот такой. Как у кабанчика. А так только шерсть.

До меня, наконец, дошло, что мой попутчик меня дурачит.

– Шутник вы, Алексей Антонович. Ловко вы его развели, я сам почти поверил! Поройтесь в бардачке, у меня там, кажется, влажные салфетки были. Руки вытереть.

Батюшка благодарно кивнул и открыл бардачок.

– «Боровшийся с бесконечным», – прочел он на обложке книги, высунувшейся из распахнутого бардачка. – Фантастика?

– Неа, – смущенно ответил я. – Я думал, будет что-нибудь по теории множеств интересное, а там такое… Скорее, по вашей части.

– Ого! Вы интересуетесь математикой?

– Немного. А что, вас это удивляет?

– Откровенно говоря, удивляет. Согласитесь, мало кто сочтет увлекательной теорию множеств. Почему же вы в журналисты решили податься? Имея интерес к точным наукам…

– А чем плохо быть журналистом?

– Ну, неплохо, наверное… Но, может быть, вы могли бы стать нашим новым Перельманом[7]? Вы не думали об этом?

– А зачем? Говорят, Перельман как-то признался, что знает, как управлять Вселенной. Так вот, я не хочу управлять Вселенной, Алексей Антонович. Мне нравится ее созерцать. И потом, какой интерес играть в игру, правила которой можно менять по своей прихоти?

– Гм… – батюшка задумчиво поскреб макушку. – Скажете тоже, управлять Вселенной. Тут бы человеку с собой управиться… И все же я вас не понимаю. Обычно человек старается связать свою профессию с тем, что ему нравится делать, с тем, что у него хорошо получается…

– У меня очень хорошо получается созерцать Вселенную, Алексей Антонович, – смеясь, сказал я. – Согласитесь, нужное качество для журналиста!

– Пожалуй, соглашусь.

– Да и математикой я увлекся не так давно. В школе ее преподавали скучно, без души. А в армии мне книжка занятная попалась, и я от нечего делать ее прочел. Знаете, я и не думал, что математика может быть такой занятной. Это ведь своего рода поэзия! Правда, не все это понимают…

– Поэ-эзия… – протянул мой попутчик и смерил меня уважительным взглядом. – И вы действительно уверены, что ваше призвание – журналистика?

– Нет, не уверен… Но и математик из меня, говоря по правде, никудышный. Говорят, прирожденный математик может вообразить четырехмерное пространство, а я, как ни тужился, – не могу, – посетовал я. – Но зато я могу оценить изящество доказательства какой-нибудь теоремы. Взять хотя бы всем известную теорему Пифагора. Кстати, вы в курсе, что существует свыше двухсот доказательств этой теоремы?

– Я знаю только одну. Пифагоровы штаны во все стороны равны, – улыбнувшись, ответил батюшка.

– Вот именно! Именно! – воскликнул я. – Все почему-то вспоминают стихи! Про пифагоровы штаны, про крысу – биссектрису. А вот было бы здорово, Алексей Антонович, если бы нашелся человек, который смог бы выразить сухие математические абстракции живым языком поэзии! Какой бы это был прорыв в педагогике!