Альфред Жарри - Убю король и другие произведения

• Название: Убю король и другие произведения
• Автор: Альфред Жарри
• Издательство: Б.С.Г.-ПРЕСС
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2002
• ISBN: 3-93381-055-X

Альфред Жарри (1873–1907) — один из немногих классиков французской литературы, чье творчество оставалось до сих пор неизвестным российскому читателю. Хулиганские, эпатирующие благовоспитанных господ тексты Жарри стали ярким образцом контркультуры рубежа XIX–XX веков, предвосхитив дадаизм, сюрреализм и театр абсурда.

Эта книга — первое издание Жарри на русском языке. Она включает все основные произведения писателя, а также биографический очерк и подробные комментарии.

---

Короткая жизнь Жарри тоже сложилась как своего рода драма — драма с несчастливой экспозицией, стремительно наступившей кульминацией (скандальная постановка «Убю короля») и смертельной развязкой.

Его отец, Ансельм Жарри, совладелец небольшой полотняной фабрики и средней руки торговец (в конце концов разорившийся), слыл легкомысленным человеком, а полупомешанная мать, урожденная Каролина Кернест, была взбалмошной особой, которая кичилась своим дворянским происхождением и благородным воспитанием, носила умопомрачительные шляпы и обожала всякого рода экстравагантные переодевания.

Альфред-Анри Жарри, появившийся на свет от этого брака 8 сентября 1873 года в бретонском городе Лавале, не любил родителей. Уже будучи взрослым, он прилюдно называл отца «ничтожеством», а говоря о матери, не без грусти заметил, что женщины — существа, «лишенные души»[16]. Недоброе чувство сквозит в ответе Жарри одной даме, спросившей, живы ли его родители: «Нет, ма-да-ме, — отчеканил он своим „механическим“ голосом, — они умерли в прошлом году от инфлюэнцы, ров-не-хонь-ко через неделю один вслед за другим!»[17]

Каролина Жарри разъехалась с мужем в 1879 году. Забрав шестилетнего Альфреда и четырнадцатилетнюю дочь Шарлотту, она перебирается сначала в небольшой городок Сен-Бриё, а затем в столицу Бретани Ренн, откуда Жарри, получив в 1890 году степень бакалавра, отправляется в Париж — продолжать образование. И здесь происходит малопонятная вещь; школьник, обладавший прекрасными способностями и великолепной памятью, почти круглый отличник в лицеях Сен-Бриё и Ренна, Жарри в июле 1891 года проваливается на письменных экзаменах в Высшую Нормальную школу: получив (по десятибалльной системе) 3 по философии, 1,5 по истории, 3,75 за перевод с латыни на французский, 4 за перевод с французского на греческий и 4 за сочинение, он даже не допускается к устному экзамену. Правда, он тут же записывается на отделение риторики в столичный лицей Генриха IV, однако ни в 1892, ни в 1893 году не оставляет попыток поступить в Высшую Нормальную школу. Не добившись успеха, он в марте (а затем в октябре) 1894 года пробует сдать экзамены на степень лиценциата в Сорбонне, но и здесь его ждет неудача. Так и оставшись на всю жизнь бакалавром, Жарри тяжело переживал этот удар по самолюбию.

Впрочем, в том же 1894 году судьба как будто улыбнулась ему. Еще в школе начав писать подражательные (в духе В. Гюго) стихи и сочинять комические драмы, Жарри с 1893 года довольно активно сотрудничает в «малой» парижской прессе: в одном из журналов он публикует прозаический отрывок «Гиньоль», за который получает премию, а в другом — небольшое «философское» эссе «Быть и жить». Эти литературные опыты обратили на себя внимание известного поэта и влиятельного литературного критика Реми де Гурмона. Он не только предложил Жарри совместно издавать литературно-художественный журнал «Имажье», но и ввел его в «цитадель» символизма — в круг редакции журнала «Меркюр де Франс» во главе с директором Альфредом Валеттом и его женой, писательницей Маргерит Эмери, выступавшей под псевдонимом Рашильд.

Что касается Рашильд, которой чрезвычайно нравилось думать, будто у нее «мужской склад ума», то Жарри сумел сразу же понравиться ей, польстив с помощью хитроумного комплимента («Нам приходилось читать ваши историйки, мадам, — возгласил он, впервые появившись в салоне Рашильд на одном из ее „вторников“. — До сегодняшнего дня мы полагали, что их сочинил мужчина! Теперь мы видим, что ошиблись, и это достойно всяческого сожаления».), и сохранил ее благожелательное расположение до конца жизни. Валетт же отнесся к нему гораздо более сдержанно, но все же, под влиянием супруги, в июле 1894 года опубликовал в своем журнале небольшую драму Жарри «Альдернаблу», а в сентябре — его первую, стихотворно-прозаическую, книгу «Песочные часы памяти», хотя и изданную небольшим (216 экземпляров) тиражом, но все же замеченную и вызвавшую несколько положительных откликов в прессе.

Однако, едва начавшись, литературная карьера Жарри была прервана в ноябре 1894 года новой травмой — призывом на военную службу. Выросший без отца, избалованный матерью, привыкший делать «что хочется», Жарри, конечно, был органически не способен переносить армейскую дисциплину, и хотя, благодаря высоким родственным связям, он пользовался разными послаблениями, получал внеочередные отпуска в город, частенько симулировал болезнь, чтобы «отдохнуть» в полковом госпитале, и даже позволял себе вежливо поиздеваться над начальством[18], служба была для него мукой. Небольшого роста, с коротковатыми ногами и руками, Жарри не был в состоянии ни маршировать в ногу, ни даже правильно держать ружье, которое вынужден был носить на манер алебарды. Пробыв в армии тринадцать месяцев (вместо положенных четырех лет), он был комиссован 14 декабря 1895 года в связи с «хронической желчнокаменной болезнью».

Полторы недели спустя, на Рождество, поделив с сестрой наследство недавно скончавшегося в Лавале отца, Жарри уже в Париже. Начинался 1896 год, «главный» год в его жизни — год «Убю короля».

Болезненно пережив армейский опыт, Жарри, однако, все еще полон энтузиазма и в июне 1896 года устраивается секретарем к Орельену Люнье-По, директору модного театра «Эвр», где при случае выступает как актер и даже как сменный режиссер, но, главное, постоянно и настойчиво внушает Люнье-По мысль о необходимости поставить «Убю короля», на что директор в конце концов соглашается, хотя и без большой охоты. «Эвр», созданный Люнье-По в 1893 году как полемическая «реплика» в адрес реалистически-натуралистического Свободного театра Андре Антуана, имел выраженную символистскую программу, положив в основу своего репертуара пьесы таких европейских знаменитостей, как Метерлинк, Ибсен и Гауптман. В пьесе же «Убю король» ничего символистского не было; она представляла собой школьный фарс — драматургическую «вырезку» из лицейского ироикомического эпоса, героем которого выступал безобразный, но вполне безобидный и добродушный толстяк Феликс Эбер, преподававший физику в реннском лицее в 80-е годы и «воспетый» несколькими поколениями лицеистов под именем страшного Папаши Эбе (он же Эбон, Эбанс или Эбуй). Строго говоря, Альфред Жарри не был единоличным автором «Убю короля». Драматический текст, называвшийся «Поляки», сочинил еще в 1885 году 13-летний ученик реннского лицея Шарль Морен. Жарри же, поступивший в этот лицей лишь в 1888 году, активно участвовал в коллективных переделках пьесы (ему, несомненно, принадлежит само изобретение имени Убю, ставшего во Франции нарицательным), а также в ее постановках в домашнем кукольном «театре Фуйнансов» сначала в семействе Моренов, а затем и на квартире у Жарри.

Как бы то ни было, в июне 1896 года Жарри опубликовал «Убю короля» под своим именем, и эта публикация, вкупе с просьбами Рашильд, побудила наконец Люнье-По включить «Убю короля» (наряду с «Пер Гюнтом» Ибсена, «Аглавеной и Селизеттой» Метерлинка и «Зорями» Верхарна) в репертуар четвертого (1896–1897 гг.) сезона театра «Эвр».

Девятого декабря, месяц спустя после триумфальной постановки «Пер Гюнта», состоялась генеральная репетиция разрекламированного спектакля, собравшая «весь Париж».

Перед началом представления на кафедру, установленную перед занавесом, взошел Жарри («маленький черный человечек в костюме не по росту, причесанный под Бонапарта, с бледным лицом и темными, словно чернила или глубокая лужа, глазами»[19]) и слабым, однако «сухим и твердым» голосом проговорил вступительную речь, после чего занавес открылся, представив взору публики следующую сцену: налево — большая кровать, задрапированная желтыми занавесками, из-под которых виден внушительных размеров ночной горшок; неподалеку — виселица с раскачивающимся скелетом; напротив — пальма с обвивающим ее громадным удавом; в глубине — окно, на котором восседают несколько сов, а посреди сцены — камин с двустворчатой дверцей, через которую входят и выходят персонажи.

Словечко «Merdre!», брошенное в зал Фирменом Жемье, игравшим Папашу Убю, вызвало не шок, а добродушный смех, и во время первых двух действий в зале даже раздавались одобрительные аплодисменты. Однако с началом третьего акта терпению зрителей приходит конец. Именитый драматург Жорж Куртелин, вскочив со своего места и обернувшись к зрителям, как бы дает сигнал: «Вы что, не видите, что Жарри издевается над нами?» В зале поднимается гвалт. Почтенный литературный критик Франсиск Сарсе решительно встает, собираясь покинуть театр. «Старая сволочь!» — кричит ему в ухо какая-то дама, исступленно стуча кулаком о ручку кресла. Жан де Тинан аплодирует и свистит одновременно. Фердинанд Эрольд, пытаясь успокоить публику, из-за кулис направляет свет то на сцену, то в зрительный зал. «Ведь правда же, это шутка?» — робко осведомляется Жюль Леметр. Литературный обозреватель из «Эко де Пари» Анри Бауэр громко выражает свое восхищение. Слышатся возгласы: «Эта вещь посильнее Эсхила!», «Вот так вы освистали Вагнера!». Фернан Грег кричит: «Вам и Шекспира не понять!», «Ты его сначала прочти, остолоп!» — немедленно отвечают с балкона. Зал бушует в течение четверти часа и публика уже готова броситься на сцену, как вдруг Жемье приходит в голову спасительная мысль: он пускается в пляс и танцует жигу до тех пор, пока, обессилевший, не валится прямо на суфлерскую будку. Ошеломленный зал, придя в себя, разражается овацией, и спектакль заканчивается благополучно (на следующий день, 10 декабря, когда состоится официальная премьера, Жемье захватит с собой кондукторский рожок и станет пускать его в ход, как только зал зашикает и засвистит).