Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874—1883

• Название: Петербургский сыск. 1874—1883
• Автор: Игорь Москвин
• Жанр: Историческая проза

Нет в истории времени, когда один человек не строил бы преступных планов, а второй пытался если не помешать, то хотя бы найти преступника, чтобы воздать последнему по заслугам. Так и Сыскная Полиция Российской Империи стояла на переднем крае борьбы.

---

– Ну, Миша, уважил, три преступления за один раз раскрыл, – похвалил Иван Дмитриевич помощника.

– Да как раскрыл? – Удручённо сказал Миша, – как телок ходил и сведения собирал и главное не крупицами, а целыми горстями, мельчают душегубы, не могут головой подумать, а за пятак готовы жизни ближнего лишить, чтобы утробу свою водкой залить, как тычутся в жизнь, как слепые котята.

Пропавший чиновник. 1874 год Маленькая повесть

Третьего дня господин Комаров, секретарь Духовной Консистории, впрочем как и в прочие дни недели, вышел из дому в осьмом часу утра, откушав горячего со свежими баранками чаю. В левой руке он держал зонт, плывущие по небу низкие тучи, замеченные из окна, не предвещали солнечного дня, а вышедшему не нравилось возвращаться домой или ходить по делам службы во влажном от петербургской сырости сюртуке.

Дворник с крыльца видел, как перед господином Комаровым остановилась пролетка, он опустился грузно на скамью, что—то сказал извозчику, тронув плечо зонтиком. Но так на службе и не появился, как и последующие три дня никто его не видел и не знал, куда мог запропаститься секретарь Консистории, никогда до того дня не позволявший себе не то, чтобы заболеть, но и опоздать.

– Иван Дмитрич, – помощник начальника сыскной полиции Михаил Жуков, прикрыл за собою дверь в кабинет и тихо, словно боясь, что его услышат в коридоре, произнёс, – к Вам солидный господин из Духовной Консистории.

– Проси, – без интонации и совсем равнодушным голосом произнёс Путилин, отрывая взгляд от бумаги, что держал в руках.

В кабинет степенным шагом вошел уже немолодой мужчина с аккуратно подстриженной с проседью бородой и брюшком, на котором чудом держался больших размеров золотой крест с россыпью дорогих каменьев. Он остановился, подняв руку для крестного знамения, окинул тяжелым взглядом углы и, не найдя иконы, перекрестился, глядя в пустой угол.

– Добрый день, – произнёс Иван Дмитриевич, поднимаясь с излюбленного кресла.

В ответ на приветствие вошедший только кинул и грузно опустился на стул, который от обиды и изрядного веса посетителя, протяжно скрипнул.

Воцарилась тишина. Каждый из присутствующих ждал, кто нарушит первым затянувшееся молчание.

– Чем могу быть полезен? – первым начал Путилин и опустился в свое кресло, положив руки на край стола.

Священник пригладил бороду, пальцами вытер толстые губы.

– Господин Путилин, наш секретарь господин Комаров в высшей степени порядочный человек, за время службы не было ни единого случая, чтобы его можно было упрекнуть в нерадивости. А третьего дня вышел из дому, взял экипаж и не доехал до места службы.

– По всей видимости, вы затратили некоторые усилия для розысков господина Комарова?

– А как же? – с обидой в голосе произнёс священник. – У Афанасия Петровича в столице нет родных, он прибыл к нам из Москвы.

– А… – только и успел произнёсти Иван Дмитриевич.

– Нет, нет, – возразил посетитель, даже не выслушал вопроса, – господин Комаров, хотя и молод, но достаточно умен, чтобы не поступать во вред службе. Он был достаточно строг, проявил себя суровым чиновником, следовавшим духовным канонам и закону совести.

– В чем сие выражалось?

– Афанасий Петрович запретил просителям непосредственно сносится с чиновниками, стоял за строгие наказания провинившимся чинам духовного ведомства. Я не всегда был с ним согласен, но наш секретарь однако был справедлив и всегда имел свое суждение по разным вопросам.

– Отсюда я могу предположить, что господин Комаров приобрел за время службы не только людей с доброжелательностью, относившихся к нему, но и откровенных врагов.

– В этом, – снова провел рукою по бороде, словно она подсказывала ему, что сказать, – Вы совершенно правы. Невозможно карать одних за нерадивость, не награждая других за трудолюбие и усердие.

– С кем из чинов Афанасий Петрович состоял в дружеских отношениях?

– Я затрудняюсь Вас сказать, – растянул слова священник.

– Я смогу приехать в ваше ведомство для проведения первоначального дознания?

– Несомненно, я понимаю трудности Вашей работы, но я и приехал к Вам, чтобы Вы разобрались в исчезновении нашего секретаря, если таковое состоялось.

– Вы не уверены в его пропаже?

– Извините, но я предпочитаю верить в счастливый исход этой истории.

– Надеюсь, что, – на губах Путилина промелькнула тень улыбки, – это недоразумение. Однако не затруднитесь сообщить мне адрес пропавшего.

– Непременно, – и священник извлек из—под сутаны листок бумаги, который заготовил загодя, и протянул его начальнику сыскной полиции.

– Благодарю, – Иван Дмитриевич взглянул на написанные мелким каллиграфическим почерком строки. – Замечательно. Если не возражаете, я намерен посетить консисторию завтра с утра.

– Пожалуйста, господин Путилин, милости просим, – стул почувствовал свободу и жалобно пискнул, когда посетитель с него поднялся, – однако мы обеспокоены судьбой Афанасия Петровича и нам хотелось бы знать, где он может находиться. – Священник вновь окинул недовольным взглядом кабинет и осенил себя крестным знамением.

– Что ж, Миша, поехали разыскивать пропавшего? – Иван Дмитриевич взял трость и шляпу.

– Вы думаете, что…

– Нет, любезный господин Жуков, – перебил помощника Путилин, – в данную минуту я не склонен предлагать замысловатые истории столь внезапного исчезновения секретаря консистории. Может всякое приключиться, но по мне посетим поначалу место жительства Афанасия Петровича, а там и видно будет, в каком направлении шаг держать.

– Коляску?

– Не стоит, – произнёс Иван Дмитриевич, надевая шляпу, – он проживал недалеко, пройдемся по улице пешочком, благо солнце нам благоволит.

Через четверть часа стояли у серого четырехэтажного дома с вычурной лепниной и маленькими балкончиками, гнездами, прилипшими к некоторым окнам на фасаде.

Дворник стоял у ворот с метлой в руке и в темном фартуке.

– А как же не знать господина Комарова, – говорил он, подобострастно склонившись перед полицейскими чинами, – очень сурьезный человек, благо, что молод, но всегда к нам с уважением.

– Когда ты видел его в последний раз? – поинтересовался начальник сыска.

– Дак, третьего дня они вышли, взяли извозчичью коляску и укатили.

– Он был один?

– Так точно, – осклабился дворник, – я ж говорю, сурьезный был господин, чтобы в подпитии или к примеру дамы, то ни—ни. Служба у него духовная, от этого он и не позволял себе лишнего.

– К нему кто—нибудь приходил?

– Никак нет, он сам пришел, сам ушел. Нет, не было. Я бы знал.

– Хорошо, на коляске уехал?

– Так точно, тут с утра всегда Василий стоит Афанасия Петровича поджидает, его и вез. Лихач известный.

– И сегодня Василий был?

– Точно так, только больно сетовал, что господина Комарова третий день нет.

– Где можно его разыскать?

– Василия?

– Да.

– Что утром он тут, могу с точностью сказать. А так по городу, – пожал плечами, – это ж его хлеб. Кто ж его знает?

– А номер его?

Дворник назвал нагрудный номер, который висел на правой стороне груди каждого извозчика.

– В то утро третьего дня ничего не происходило?

– Вроде нет, – нахмурился дворник, вспоминая, – Афанасий Петрович вышел из дому, в руке нес зонт. Тогда по небу тучи ползли, казалось, что дождь пойдет. Сел в коляску и Василий тронул.

– Благодарю, – сказал Путилин, – мне хотелось бы знать, ежели кто будет спрашивать господина Комарова или о нем интересоваться.

– Так точно, – и добавил, – вчерась приезжал человек в одеянии священника, расспрашивал об Афанасии Петровиче, к сожалению, я не узнал его имени.

– Тучный, с меня ростом, с окладистой с проседью бородой, крестом с камнями и при разговоре причмокивает.

– Так.

– О нем я знаю.

Только в третьем часу пополудни удалось разыскать Василия, промышлявшего извозом, нередко уезжая в пригороды. Он оказался довольно молодым, с редкими усами и заметной родинкой с полукопеечную монету на щеке. Улыбка не оставляла лица ни на миг, от чего казалось, что доброжелательность так и струится от него.

– Да, господин Путилин, вы совершенно правы, три дня тому, – отвечал Василий, – как и предыдущие три года до этого, я ждал около осьмого часа Афанасия Петровича у дома, где он проживает. Господин Комаров в это утро был не в духе.

– Как ты понял, что он недоволен?

– Обычно, пока ехали, он шутил, а тут хмурый и задумчивый.

– Часто ли господин Комаров бывал в таком состоянии?

– Нет, я видел его таким впервые.

– Что было дальше?

– Доехали быстро, он постукивал зонтом по плечу, что, мол, давай, побыстрее. Возле консистории он сошел. Там Афанасия Петровича кто—то окликнул. В эту минуту моя коляска тронулась, колеса загрохотали по камням, больше ничего не слышал.