Елена Асеева - Криница слов

• Название: Криница слов
• Автор: Елена Асеева
• Жанр: Короткие истории
• ISBN: 978-5-4474-2167-0

«Криница слов» включает в себя рассказы, написанные в период с 2011 по 2015 годы.

Этот сборник позволит читателю окунуться в родник замечательных описаний природы, философских рассуждений о жизни, смерти, вере, любви.

Он подарит красоту русской речи, расскажет о чуде самого бытия и заставит задуматься о смысле жизни.

---

Помню, как я впервые увидела службу в православном христианском храме….

Оговорюсь сразу, моя вера началась в храме и там же, в храме, закончилась… но обо всем по порядку.

И так, впервые службу в православном храме я увидела в детстве. Мне тогда было не больше пяти лет. Уж, я и не знаю, зачем мы с мамой зашли в храм, ведь я родилась и росла в атеистической семье, впрочем, как и в атеистической стране. Тогда я жила в далекой среднеазиатской республике, и жили мы мирно и славно, а возле большого сельскохозяйственного рынка стоял этот самый с тремя голубыми куполами храм. Он был обнесен белым, бетонным забором и прятался в зарослях высоких, с могучими стволами, дубов укрытых тенистой кроной темно-зеленой листвы. И как-то раз, то был наверно праздник, мы с мамой зашли в этот храм…

Помню было не очень много людей, зато много было духовенства, обряженного в золотые одеяния. Они так ярко блистали этими драгоценными переливами, что поразили не только мой детский взор, ум, но и душу…

И наверно, именно тогда я и уверовала в Бога, Господа Иисуса Христа– Творца и Спасителя!

Ну, а так как я росла в атеистической семье, впрочем, как и в атеистической стране, то очень долгое время я хранила эту веру в своей детской душе, надеясь наверно вскоре уверовать по-настоящему.

Наконец я подросла, а моя страна изменилась так кардинально, что внезапно стало модно верить, креститься и вешать на грудь кресты, не только золотые, но и медные, и алюминиевые. Стало модно ходить в церковь, покупать иконы, кланяться священникам.

И я не отставала от веяний моды, но если честно (вы же помните) в душе я хранила веру, и любовь к Господу, а когда моя подруга привезла с Киево-Печерской Лавры маленькую иконку, размером семь на пять, с изображением Матери Христа, я начала молиться. Однако тогда, я была очень юная, молитвы наизусть не знала, поэтому обращалась к заступнице всех русских простыми словами, и как-то так по простому просила всякую мелочь: здоровья, успешной сдачи экзаменов, мира в семье и стране… То были юношеские просьбы, те самые которые можно не исполнить и ничего с тобой не случится, а потому-то мне все время отказывали в этих мелочах, и потому как я была еще в нежной юности, не сильно обремененная жизнью, то я и не обращала внимания на эти отказы.

В семнадцать лет я покрестилась и была очень счастлива. Еще бы, теперь я стала совсем близка к нему, к Христу, к Спасителю и Творцу… И мне казалось теперь то он меня непременно услышит и дарует мне здоровье, поступления после школы в институт и самое главное мир моей стране. Впрочем я была все той же юной, а потому просила о мелочах, которые Господу можно было бы и не выполнять… потому как я и не замечу… И мелочи те не выполнялись, а я пока и не замечала этого.

В тот самый миг, когда я учила молитвы и обращалась к иконе двадцать на пятнадцать с изображением Владимирской Богоматери, произошел развал моей огромной страны.

И мы, русские, внезапно стали лишними в тех самых среднеазиатских республиках, которые наши деды и родители строили своими руками…!

Мы стали не просто лишними, а точно, красной, трепещущейся на ветру и раздражающей материей, для злобно бьющего копытом по земле быка, некогда братского народа.

А потому, нас культурно попросили убраться, что мы незамедлительно и сделали.

Мы продавали за бесценок квартиры, дома, дачи… Мы собирали в небольшие контейнера личную одежду, кой– какие ценности и остатки еще не распроданного имущества и отправляли куда-то к «черту на Кулички» – ох! ох! ох! Прости Господи, за поганое слово!!!

Короче говоря, отправляли в какие-то небольшие деревни, села, станицы, провинциальные городки…

Мы уезжали не просто семьями, а несколькими семьями и ехали туда, где нас не ждали, где мы были не нужны… и где долгие годы мы считались чужими, пришлыми.

Мы, все, русские люди, вынужденные переселенцы… беженцы… те несчастные, которые покидали квартиры, дома, дачи. Те, которые теряли работу, друзей, знакомых, и место к коему словно приросли корнями. Уезжая мы перерубали те корни, а после на отрубленных местах образовывались гнойные раны, каковые долгие годы болели и из каковых долгие годы текла не только кровь, но и горючие слезы.

Сколькие из нас, из таких вот вынужденных переселенцев, беженцев, выплакали потоки слез, выпили склянки мятного корвалола, сглотнули белые таблетки валидола… получили инсульт, инфаркт, и как итог всему– умерли.

Оторванные от тех мест, где мы родились, выросли, любили и жили, мы не были нужны и тут на исторической Родине. Тут на нас смотрели, как на чужаков, как на неизвестно зачем приблудившихся незваных гостей.

А нам, увы! было некуда деться, некуда идти, ехать, а потому мы оседали в тех деревнях, селах, станицах, провинциальных городках, и точно исчезали, испарялись аль истаивали.

Сколько таких вот, моих друзей, одноклассников терялось, пропадало из виду, будто и не было их никогда, не было никогда их семей…!

Но тогда, я еще была молода, я не замечала этого, и хотя душа моя обремененная одиночеством плакала навзрыд, я продолжала верить в Иисуса Христа, Спасителя и Бога, я молилась и вставая на колени кланялась ему до земли, и той иконе тридцать– на– двадцать, что приобрела в церковной лавке…

А жизнь требовала свое, и, поступив в институт на заочное обучение, я в восемнадцать лет пошла работать, чтобы быть в состоянии не только прожить, но и главное оплатить свое обучение, которое внезапно стало платным.

И я продолжила свою поступь по этой тяжелой, взрослой жизни…

Иногда, когда было особенно тяжело шагать, я говорила самой себе: «Наверно Христос меня очень любит, а потому посылает испытания, проверяя мою веру и любовь». И наверно оттого, что Господь меня так сильно любил, мне приходилось хлебать эти тяготы жизни, и не только духовные, но и физические. А потому, я научилась колоть дрова и уголь, пилить бревна, топить печку, качать колонку и носить воду. Я научилась доить корову, растить кролей, кур, утей, баранов. Я прекрасно копала землю, тягала навоз и руки мои стали крепкими и сильными. Лет в двадцать пять у меня уже были мощными плечи, и если бы мне, на темной дорожке, встретился какой-нибудь бандит, маньяк, он бы со мной вряд ли справился… Я рано вышла замуж, и хлебанула горькую микстуру нелюбимой невестки, хотя я любила мужа, рожала ему детей и никогда, как и положено православной, верующей женщине, не хотела и даже не думала о чем дурном, греховном!

Тогда у меня была икона большая, на ней была изображена Казанская Богоматерь, и когда мне было особенно плохо, тяжело и обидно, я вставала на колени, и, перемешивая молитвы и свои простые, человеческие слова просила лишь об одном, чтобы мне дали спокойно жить!

Однако то, по-видимому, опять были не те просьбы, а может я все еще была молода, и могла потерпеть или не заметить, что меня не слышат, и потому просьбы такие простые и горько выстраданные не исполнялись.

И тогда, нам с мужем пришлось уехать… Ну, чтобы сохранить семью, остатки любви и главное не осиротить наших детей.

Я верила в Бога, в него Иисуса Христа, Спасителя, Творца, Благодетеля, и надеялась, что на новом месте все будет хорошо, и он– Господь поможет, и даст мне наконец-то спокойной, мирной жизни…

А потом, чтобы оправдать вечно, как мне стало казаться, глухого Господа, я стала говорить себе, что спокойно жить будешь там… в гробу… вернее в раю!

И продолжала молиться… молиться…

Но как говориться «Богу молись, а в делах не плошись».

И я стала как-то реже вставать на колени, реже стала просить, все больше говорила молитвы или так ни о чем… в целом о своей несчастной, изнывающей от бессердечных правителей стране, о бедном, униженном народе, о семье… Старалась вроде говорить обо всем и ни о чем в частности и главное не просить, а лишь взывать.

И похоже Господу Спасителю, Всеблагому, Вездесущему и Всемогущему Богу нравилась такая молитва… теперь можно даже не ссылаться на мой возраст, можно даже не делать вид, что обдумывают выполнение моей просьбы, потому как просьб никаких и не было, лишь одни взывания.

А я, к этому времени, уже поняла кое-что… Коли ты своими руками, взяв лопату, землю не вскопаешь, да картошку не посадишь, то точно с голоду ноги протянешь, потому что манна с небес не прилетит.

И лишь только я это надумала, и поняла, стала я крепче налегать на труд и меньше на молитвы, и такая уставшая, изможденная за день, реже молилась, а вера во мне стала вроде иссякать, тончать.

Однако я еще крепилась, и продолжала любить Господа, носить крест, покупать иконы, крестить детей и праздновать Пасху!

Моя страна жила вместе со мной, или может – это я жила вместе с ней!

Ясно было одно, я без нее никак, а она без меня, как всегда, прекрасно!

Я любила не только Бога, но и землю на которой жила, и страну, с которой связана историей, и мой народ с которым у меня кровные узы. И я все время видела, как тихо, тихо, очень медленно умирает душа моего народа.