Мелани Бенджамин - Жена авиатора

• Название: Жена авиатора
• Автор: Мелани Бенджамин
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-83820-2

Большую часть жизни Энн Морроу, жена известного летчика Чарльза Линдберга, провела в тени славы мужа. Она посвятила ему себя, была его вторым пилотом, женой и другом. Их брак был насыщен головокружительными взлетами и разрушительными падениями. Но могла ли Энн подумать, что ее любящий муж, ее опора, отец ее детей, все эти годы вел двойную жизнь?!

---

– Не могу дождаться того момента, когда смогу познакомить Элизабет с полковником, – призналась мама, как будто прочитав мои мысли, – и тебя тоже, дорогая.

Я кивнула, прекрасно поняв, что она имела в виду. Моя старшая сестра была красавицей – настоящей красавицей. Фарфоровое личико, белокурые локоны, круглые голубые глаза с густыми черными ресницами и прелестный носик. В то время как я вся ушла в нос, помимо которого имелись миндалевидные, как у мамы, глаза и темные волосы. Я была ниже Элизабет и имела более округлую фигуру. Слишком округлую, со слишком развитыми формами в сравнении с тем стройным летящим силуэтом, который был в моде зимой 1927 года.

– Уверена, что не смогу придумать, о чем с ним говорить. Вообще не знаю, о чем говорить в подобной ситуации. Господи, что за наказание все это! – Махнув рукой в сторону красной плюшевой обивки, шофера в ливрее и двух флагов – Соединенных Штатов и Мексики, развевающихся на капоте машины, – я позволила себе приступ раздражительности (что было для меня довольно нетипично) и встретила неодобрительный взгляд мамы не моргнув глазом. Странное Рождество! По давней традиции Рождество – это дом, это безопасность, это слет всей семьи в гнездо, о чем я мечтала весь год, хотя сознавала, что мое представление о празднике вряд ли совпадет с реальностью. Я уже скучала по своей уютной комнате в Инглвуде, по удобной широкой кровати, покрытой легким белым шениловым покрывалом, сшитым бабушкой, когда она была еще невестой, по полкам, уставленным любимыми детскими книжками – Энн из Грин Гейблз, просто сказки, Ким. С маниакальным упорством я говорила себе, что никогда не смогу привыкнуть к новой дипломатической жизни отца и его желанию приглашать модных молодых авиаторов. Мне отец гораздо больше нравился в качестве солидного и уважаемого банкира.

– Энн, пожалуйста. Не заставляй папу выслушивать твои стенания. Он просто в восторге от этого молодого человека и хочет помочь ему по мере сил. Ведь у полковника Линдберга из родных осталась только мать. Поэтому мы просто обязаны пригласить его в наш маленький семейный круг.

Я кивнула, подавленная, не в силах объяснить ей свои чувства. Никогда мне не удавалось ничего объяснить матери. Вот Элизабет она понимала. Воспитание Дуайта поручила отцу. Кон была еще слишком мала. Ко мне же относилась так, будто я вовсе не ее дочь. Застенчивая, странная. Только в письмах мы с мамой находили некую зыбкую почву для общения. А встречаясь лицом к лицу, не знали, о чем говорить.

Впрочем, что такое долг, я знала прекрасно. Если писать историю нашей семьи, ее можно было бы подытожить одним этим словом. Долг. Долг перед теми, кто менее счастлив, менее успешен, менее образован, и вообще – менее. Хотя почти всегда я думала, что в этом мире не может быть никого менее важного, чем я.

– И не стоит так огорчаться, Энн, – продолжала мама почти сочувственно. Она дотронулась до моей руки, – полковник – обычный человек, несмотря на то что говорит твой папа и твердят газеты.

– Довольно симпатичный обычный человек, – проговорила Кон с мечтательным вздохом, и я невольно рассмеялась.

С каких это пор моей маленькой сестренке стали нравиться молодые люди? Но я ведь тоже в ее возрасте мечтала о героях. Да и сейчас такое иногда случалось.

Наши автомобили замедлили ход и въехали в ворота. Мы остановились перед огромным безвкусным дворцом, в котором находилось посольство. «Наше посольство», – подумала я, подавляя невольное желание глупо рассмеяться. Вслед за мамой и Кон я вышла из машины и застыла, увидев, как папа торжественно поднимается по парадной каменной лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой. Шеренга одетых в военную форму офицеров стояла по обе стороны лестницы, приветствуя нас.

– Ты можешь во все это поверить? – прошептала я Элизабет, для устойчивости уцепившись за ее руку. Та отрицательно затрясла головой, в ее глазах светилось восхищение, лицо побледнело. Ряд ступеней казался бесконечным, а Элизабет не была физически крепкой девушкой. Но она сделала глубокий вдох и начала подниматься по лестнице. У меня не было другого выбора, пришлось последовать за ней.

Я не могла заставить себя взглянуть на офицеров в форме или на лестничную площадку, где нас ждал он. Вместо этого я уткнулась взглядом в ковер в надежде, что удастся подняться по лестнице без падений. И конечно, через несколько шагов споткнулась. Наконец мы поднялись и оказались на тенистой площадке. Мама подтолкнула Элизабет вперед, воскликнув:

– Полковник Линдберг, я рада представить вам мою старшую дочь Элизабет.

Элизабет улыбнулась и очень естественно протянула ему руку. Как будто просто встретила какого-нибудь студента колледжа, а не героя нашего времени.

– Рада видеть вас, полковник, – сказала она спокойно, потом плавно скользнула мимо него в распахнутую дверь посольства.

– А это Энн. – Сделав паузу, мама подтолкнула меня вперед.

Я подняла глаза и взглянула ему прямо в лицо, такое знакомое и такое неожиданное, что чуть не задохнулась. Пронзительный взгляд, высокий лоб, подбородок с ямочкой – все, как на газетных фото. «Лицо, столь подходящее для памятников и исторических книг», – не могла не подумать я. И вот он стоит так близко, прямо напротив меня, окруженный моим семейством, среди этой неожиданной, почти карикатурной роскоши. У меня закружилась голова, и захотелось очутиться в моей комнате в студенческом общежитии.

Он без улыбки пожал мне руку, отпустив ее быстро, как будто обжегся. Он сделал шаг назад и налетел на каменную колонну. Выражение его лица не изменилось, хотя мне показалось, что он слегка покраснел. Потом он повернулся и последовал за Элизабет и папой в здание посольства. Мама поспешила за ним.

Я долго стояла, не шелохнувшись. Моя рука все еще горела там, где он дотронулся до нее.

Полковник Чарльз Линдберг. Счастливчик Линди. Одинокий орел. Был ли в истории еще такой герой, как он?

Затаив дыхание, дрожа при мысли, что он, великолепный и неподражаемый, так близко, я не могла поверить своему счастью. При Христофоре Колумбе и Марко Поло мир был совершенно другим, огромным; люди, страны, целые континенты были разобщены и спрятаны друг от друга. Но прошло несколько веков, и внезапно планета стала совсем другой – гораздо более доступной. Теперь любые территории находились в сфере досягаемости. И все это – благодаря одному парню из Миннесоты, который был всего лишь на четыре года старше меня.

Однажды прошлой весной, когда я сидела в университетской библиотеке и писала работу об Эразме Роттердамском[4], дверь распахнулась и в комнату влетела какая-то незнакомая женщина. Одновременно плача и смеясь, она схватила меня за руку.

– Человек по имени Чарльз Линдберг перелетел океан! – воскликнула она. Тогда я впервые услышала его имя. Она вытащила меня из-за стола, и мы обе побежали на улицу, где собрались студенты со всего факультета. Взявшись за руки, мы приветствовали этого неизвестного никому человека радостными криками не менее получаса. Это казалось совершенно невероятным, настоящей фантастикой, как в книгах Герберта Уэллса[5], – юноша, словно птица летящий над Атлантическим океаном в полном одиночестве. В двадцать пять он покорил всю планету и небо над ней.

Я жила в мире выдающихся мыслителей и мечтателей. Вокруг всегда были люди старших поколений, чьи величайшие достижения становились сюжетами книг. Эти герои блистали на дипломатических приемах и тому подобное. Они и сами словно сошли со страниц учебников истории или романа: странствующие рыцари, отважные исследователи, бороздящие океаны. Среди моих сверстников героев не было, я искренне была в этом убеждена, пока не обнаружила себя прыгающей от радости и танцующей чарльстон вместе со счастливой толпой студентов, крича во все горло:

– Счастливчик Линди, Счастливчик Линди!

А теперь, поскольку мне выпала честь быть дочкой посла – невероятно! поразительно! – я смогу провести с ним рождественские каникулы, с лучшим из людей, героем из героев. Аминь.

В тот первый вечер он вместе с папой сразу же отправился на официальный прием, а все остальные занялись распаковыванием вещей на втором этаже посольства. «Наша семейная резиденция», – объяснила мама шепотом.

– У нас четырнадцать слуг, – ликовала Кон, провожая меня в мои апартаменты, в которых имелась собственная ванная комната, – четырнадцать! Мама просто не знает, что с ними делать!

– Не сомневаюсь, она найдет, чем занять их время, – насмешливо откликнулась я.

Мама всегда была заведена, как будильник; звонки раздавались каждый час; она наполняла свои дни встречами, благотворительными обедами, сбором средств и обширной перепиской. Я завидовала ее энергии. В то же время эта горячая, пульсирующая деятельность отрицательно влияла на меня. Когда мы жили в одном доме, у меня было чувство, словно мы обе подвергаемся какому-то научному опыту. Это так сильно угнетало меня, что я всегда искала тихие укромные уголки, где можно поразмышлять, попереживать и по возможности ничего не делать. Вероятно, это просто была защитная реакция. Созерцание – вот что мне было уготовано в жизни, и я стыдилась этого, хотя, по правде говоря, ничего не имела против.