Дороти Кумсон - Спокойной ночи, крошка

• Название: Спокойной ночи, крошка
• Автор: Дороти Кумсон
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»; ООО «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”»
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9910-2321-4

Мэл с детства был другом Новы, ее первой любовью. Но когда он и его жена Стефани отказались от ребенка, которого Нова вынашивала для них, их дружбе пришел конец. Спустя восемь лет они встретятся в больнице, у постели их больного сынишки… Неотвратимость трагедии заставит Мэла и Нову рассказать друг другу все свои секреты, чтобы принять настоящее и поверить в будущее…

* * *

У каждого человека есть секреты… но этот способен разрушить жизни нескольких человек.

Восемь лет назад Нова согласилась стать суррогатной матерью для ребенка Мэла и Стефани. Но через несколько недель беременности они внезапно изменили свое решение и бросили испуганную Нову одну.

Восемь лет назад Стефани с нетерпением ждала того дня, когда у нее появится ребенок. Но однажды она увидела необычное сообщение Мэла Нове… Опасаясь, что лучшая подруга мужа уведет его, Стефани уговорила Мэла оборвать все связи с ней и их нерожденным ребенком.

Теперь Нова надеется, что ее сын Лео выйдет из комы, а бездетная Стефани — что сохранит свой рушащийся брак. И хотя эти две женщины не встречаются и не общаются друг с другом, их судьбы уже навсегда связаны…

---

— У нас зеленая ванная.

Дядя Виктор нахмурился.

— У вас зеленая ванная. У вас. Зеленая. Ванная.

Я кивнула.

Он покачал головой.

— Я не хотел, чтобы это была ты.

Обычно мама говорила таким тоном, когда пыталась приготовить пирог без какого-то ингредиента и оказывалось, что пирог можно только выбросить. Наверное, и дядя Виктор считал меня чем-то вроде такого неудачного пирога.

— Я хотел поговорить с Хоуп и Фрэнком, но нет, я получаю тебя. И твою зеленую ванную.

Я прикусила губу, ногой рисуя круги на коричневом линолеуме. Интересно, меня назовут чокнутой, если я скажу, что на меня накричал дядя Виктор, которого все считали мертвым? Если ты умер — значит, ты никогда не проснешься. Никогда.

— Не дергайся. Ты всегда так ерзаешь?

Я перестала рисовать круги и выпрямилась, задумавшись над этим вопросом. Всегда ли я так ерзаю? Я, конечно, знала, что это плохо, но разве я суетливее других? Я не знала ответа на этот вопрос. И мне казалось, что, если я так и скажу дяде Виктору, он еще больше разозлится.

— Наверное, ты не такая уж и плохая. В конце концов, только ты меня и увидела. — Он вновь смерил меня взглядом. — Ох, какая же ты худая! Тебе нужно больше есть.

Это я могла сделать. Я кивнула. Я могла бы есть побольше, если бы от этого дядя Виктор стал лучше ко мне относиться.

— Сколько тебе лет? Восемь? Девять?

Я кивнула.

— Ну, малышка, так восемь или девять?

— Мне исполнится девять через десять дней. Как и Мальволио. Ну, ему исполнится девять через восемь дней.

— Ага. Да. Это я знаю.

Мне показалось, что дядя Виктор сказал неправду. По-моему, он этого не знал. Он ведь никогда-никогда не дарил Мэлу подарков на день рождения. Даже открытку ни разу не подарил. Никогда. Хотя тетя Мер притворялась, что это подарок от папы, мы знали, что это неправда.

— Ты, конечно, малявка, но, наверное, ты видишь меня неспроста, так что все в порядке. Так вот. Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала.

Мне показалось странным просить кого-то об услуге, если перед этим вы наговорили этому человеку гадостей о его имени, назвали его слишком худым, да еще и прикрикнули на него, чтобы он не дергался. Но я навострила уши, готовая помочь дяде Виктору. Я знала, что взрослые — странные создания. Они могут говорить одно, а иметь в виду совсем другое и даже не замечать этого.

— Ты должна заботиться о Мальволио, понятно?

Заботиться о Мальволио. Заботиться о Мальволио? Мама всегда заботится о тете Мер, когда та больна. И когда Мэл заболел корью, а мы все подхватили ветрянку, мама заботилась о нас.

— Он болен? — спросила я.

Глаза дяди Виктора расширились на мгновение, потом он покачал головой. Будто подумал, что я как тот испорченный пирог, который нужно выбросить в мусорное ведро, только он уронил блюдо по пути к ведру, поэтому возиться с этим пирогом придется еще больше. И это его расстраивало.

— Нет, малышка. Я хочу, чтобы ты заботилась о нем, пока это будет необходимо. И даже когда он вырастет, я хочу, чтобы ты присматривала за ним. Следила за тем, чтобы с ним все было в порядке. Чтобы он был счастлив.

Наверное, у меня был очень озадаченный вид.

— Когда вырастешь, ты поймешь, что я имею в виду. А пока что просто запомни, что я поручил тебе заботиться о Мальволио. У меня это не очень-то хорошо получалось.

— Это из-за того, что вас никогда не было рядом.

Я хотела подбодрить его. Показать ему, что я уже достаточно взрослая. Я ведь знаю, что если бы он был рядом, то заботился бы о Мэле. И о Виктории. И о тете Мер.

— Да, спасибо, малышка. Я знаю.

По-моему, у меня не получилось его подбодрить. Если на то пошло, то он еще больше разозлился.

— Он хороший малец, и я это знаю, пускай меня и не было рядом. И ему нужен будет кто-то, кто позаботится о нем.

— А как же Виктория? Разве не нужно, чтобы о ней тоже кто-то заботился?

— Она девчонка. За ней всегда кто-нибудь да присмотрит.

Откуда он знал, что кто-нибудь за ней присмотрит? Никто не заботился о тете Мер, пока она не переехала на нашу улицу. Так говорила мама. А тетя Мер ведь тоже когда-то была девчонкой, верно?

Наверное, эти мысли отразились на моем лице, потому что дядя Виктор кивнул.

— Ладно, малышка. Позаботься о них обоих. Ты только себе жизнь усложнишь. Я собирался попросить тебя о том, чтобы ты позаботилась о Мальволио. Теперь же я прошу тебя заботиться и о Мальволио, и о Виктории.

— Ладно. — Я беззаботно пожала плечами.

Обычно я делала все, что говорили мне взрослые. Так было проще.

— Ладно? И это все? Я обращаюсь к тебе с такой важной просьбой, а ты говоришь мне «ладно»?!

«Ох, я что-то не так сделала», — подумала я. Я полагала, что именно такого ответа он и ожидал.

— Ладно, дядя Виктор? — осторожно переспросила я.

— Я ожидал, что у тебя возникнут вопросы по поводу того, как это делать. Или что ты будешь спорить со мной. А ты просто говоришь мне «ладно». Нужно было попросить кого-то постарше. Я так и знал.

— Но я же согласилась, — прошептала я.

Я не понимала, почему он недоволен тем, что я согласилась выполнить его просьбу. Вообще, как мне казалось, взрослые сердятся, если ты не выполняешь их просьбы или начинаешь спорить. А дядя Виктор рассердился из-за того, что я согласилась сделать то, о чем он говорил. У меня начало складываться впечатление, что дядя Виктор — сердитый человек. Может быть, он стал таким сердитым после смерти?

— Ну да. Вроде согласилась. Ну ладно. Я буду наблюдать за тобой.

— Откуда?

— Что значит «откуда»? Отовсюду.

— Одновременно? Вы будете повсюду одновременно?

— Да.

— Вы Бог?

— Ты почему такое говоришь?

— Бог повсюду. И он наблюдает за нами. Вы Бог?

— Не говори глупостей.

— Ой… А вы будете наблюдать за мной, когда я буду в туалете?

— Нет, ни в коем случае!

— А когда я буду принимать ванну?

— Нет, конечно.

— Значит, вы будете наблюдать за мной не все время?

— Выходит, нет, — раздраженно ответил дядя Виктор.

— Но откуда вам знать, что я пошла в туалет или принимаю ванну, если вы будете следить за мной не все время?

— Вот поэтому-то я и не хотел говорить с тобой, — проворчал дядя Виктор. У него был очень недовольный вид. — Ты задаешь слишком много вопросов. Я буду наблюдать за тобой, и все тут. Ты должна помнить об этом.

Мне часто говорили, что я задаю слишком много вопросов. Мама отправляла меня с моими вопросами к папе. А папа советовал мне посмотреть в энциклопедии. Если и там ответа не находилось, он отсылал меня спать.

— Ладно, дядя Виктор.

— Ну, теперь беги. — Он махнул мне костлявой рукой.

— Спасибо, дядя Виктор.

— Спасибо?

— За то, что навестили меня.

— Ну… — Он очень удивился.

Я улыбнулась ему. Хорошо, что я смогла еще раз поговорить с ним. Хорошо, что тогда, в гробу, я видела его не последний раз в жизни.

— Вымой руки, малышка. Ну вот, молодчина.

— Хорошо. — Я подошла к нашему новому зеленому умывальнику и сполоснула ладони водой, не обращая никакого внимания на мыло, лежавшее на уголке ванны.

Когда я повернулась, дяди Виктора уже не было.

Я выскользнула в сад и вернулась к игре. Я никогда никому не говорила о том, что видела дядю Виктора. Я ни минуты не сомневалась в том, что видела его, что он говорил со мной. Но я хорошо знала взрослых и понимала, что им это не понравится. С тех пор, как умер дядя Виктор, тетя Мер все время плакала, и доктору пришлось «дать ей кое-что», чтобы она заснула. Мама и папа не отходили от тети Мер, и им бы не понравилось, если бы я рассказала им о случае в ванной. Я не могла рассказать Мэлу и Виктории — им бы не понравилось, что их папа пришел ко мне, а не к ним. А Корди просто растрепала бы все родителям.

После этого я еще пару раз видела дядю Виктора. Больше он со мной не говорил, но иногда появлялся. Я видела его отражение в кухонном окне, когда мыла посуду. Видела его в углу сада. Однажды видела его на краю ванной, когда зашла в туалет. Правда, тогда он исчез, как только я приоткрыла дверь пошире (после этого я не могла зайти в туалет еще пару часов). Наверное, дядя Виктор хотел напомнить мне о данном ему обещании.

Когда я выросла, я заинтересовалась потусторонним миром. Тем, что находится вне пределов повседневного познания. Тем, что мы не можем увидеть, услышать или ощутить, тем не менее оно существует. Меня интересовало, что происходит в междумирье — там, где заканчивается наша реальность и начинается потусторонний мир, место, куда мы попадаем после смерти. Еще мне хотелось понять, что же скрыто в глубинах наших душ. Что можно найти, если знать, что искать.

Последние несколько дней я думаю о дяде Викторе. Это он был тем человеком во сне, человеком, который пришел за Лео. Не уверена, что это что-то значит. Может быть, я думаю о нем, потому что дядя Виктор был первым — хотя и не последним — призраком, которого я увидела. Я точно знала, что он где-то на другой стороне реальности. И я всегда думала, что отринуть жизнь намного легче, если на другой стороне тебя встретит тот, кто тебя любит. А дядя Виктор полюбил бы Лео. Конечно, полюбил бы. Мне хотелось назвать сына Лео Фрэнк Виктор Кумалиси, но тогда бы все поняли, о ком идет речь. Я показала бы всем, кто такой Лео на самом деле. Может быть, я просто выдумываю все это и этот сон из-за того, во что я верю. Может, я думаю, что если Лео готов уйти, если он хочет этого, то кто-то его встретит. Он не останется в одиночестве.