Энн Перри - Реквием в Брансвик-гарденс

• Название: Реквием в Брансвик-гарденс
• Автор: Энн Перри
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-82895-1

В доме пожилого уважаемого священника, упав с лестницы, погибла молодая переводчица, помогавшая хозяину в исследованиях древних религиозных текстов. Суперинтендант полиции Томас Питт, которому поручили расследование, оказывается в крайне затруднительном положении. Мало найти виновного – если, конечно, он есть, – необходимо сделать все, чтобы избежать скандала в обществе и высших церковных кругах. А хуже всего то, что один из подозреваемых – первая любовь жены самого инспектора, которая уверена в его невиновности. Так что полицейскому придется провести еще одно, уже негласное расследование: он должен понять, почему она так заступается за этого человека. Может быть, жена до сих пор его любит?..

---

Разум Кордэ находился в смятении, он не знал, что думать… Насилие совершенно не соответствовало облику этого хорошо знакомого ему человека. Суть Рэмси образовывали разум, слова и цивилизованная, культурная мысль. За все время их знакомства доброта и терпение никогда не оставляли пожилого священника. Неужели все это терпение было только напускным и под ним скрывались едва поддававшиеся контролю эмоции? Трудно было в это поверить, однако обстоятельства настойчиво подталкивали Доминика к этой мысли.

– Вы и в самом деле считаете, что он преднамеренно толкнул ее? – спросил он вслух.

Вита подняла на него глаза:

– Ох, Доминик, мне бы хотелось сказать – нет! Я отдала бы все что угодно, ради того, чтобы вновь оказаться во вчерашнем дне, когда все это еще не произошло. Но я слышала ее голос. И этого не отменить. Я как раз выходила в холл. Она вскрикнула: «Нет! Нет, преподобный!», после чего упала.

Женщина умолкла, часто и неровно дыша, и лицо ее еще больше побледнело.

– Во что еще могу я поверить? – с отчаянием проговорила она, посмотрев на собеседника полными ужаса глазами.

Слова ее как бы захлопнули дверь за его надеждой… железную дверь, на которой не было ручки. До этого мгновения Доминик какой-то частью себя верил в то, что это ошибка, истерика, породившая безрассудные слова. Но Вита не стала бы подтверждать подобного. Она не ощущала к Юнити никакой любви, ничем не была с ней связана, ее никто не допрашивал и не пугал, на нее не оказывали никакого давления. Кордэ попытался придумать какой-либо аргумент, однако в голову ему не шло ничего путного.

Миссис Парментер смотрела на него полными страха глазами:

– Как сказал полисмен, наверху просто не обо что споткнуться.

Священник знал это, поскольку сам сотни раз поднимался по этой лестнице и спускался с нее.

– Ситуация такова, что я предпочла бы не вникать в нее, – негромко продолжила его спутница. – Но если я ударюсь в бегство, в конечном итоге станет только хуже. Мой отец – вы полюбили бы его, как мне кажется, – был по-настоящему великим человеком. И он всегда учил меня тому, что ложь с каждым новым днем становится все более опасной. Чем большее количество новых подробностей ей скармливаешь, тем больше она вырастает, и в конце концов становится больше самого лгущего и пожирает его. – Она наконец опустила глаза, глядя в сторону. – Но как бы я ни любила Рэмси, приходится следовать собственным убеждениям. Разве это можно назвать эгоизмом или нелояльностью?

– Вовсе нет, – поторопился Кордэ с ответом. Вита казалась такой хрупкой в пятнах пробивавшегося сквозь листву света. Она была меньше ростом, чем могло бы показаться с первого взгляда. Сила ее личности подчас заставляла забывать об этом.

– Вовсе нет, – повторил ее спутник с еще большей убежденностью. – Никто не вправе ожидать от человека лжи в подобном вопросе ради того, чтобы его выгородили. Мы должны делать все возможное, чтобы сократить ущерб, однако это не позволяет игнорировать законы страны и Божественный закон.

Речь вышла какой-то помпезной. Священник без мгновенного колебания обратился бы с этими словами к любому прихожанину, однако с этой женщиной, которую он так хорошо знал, которую видел каждый день, дело обстояло иначе. К тому же она во всем стояла выше его. Правда, то, что миссис Парментер была старше Доминика годами, не значило для него ничего. Дело было в другом: она была много старше его в жизни церковной.

Ее реакция изумила мужчину. Повернувшись, она посмотрела на Доминика широко раскрытыми ясными глазами – так, словно он предоставил ей реальное и вполне ощутимое утешение.

– Благодарю вас, – проговорила Вита полным искренности тоном. – Вы просто не представляете, как поддержали меня своим убеждением в том, что правильно и справедливо. Я не ощущаю одиночества, и это самое важное. Я способна вынести все что угодно, если только мне не придется делать это одной.

– Конечно же, вы не одиноки! – заверил Кордэ свою спутницу. И несмотря на потрясение, заледенившее все у него внутри, и странную усталость – словно бы он провел всю ночь на ногах, слова эти произвели в нем нечто вроде облегчения, позволившего расслабить давно стянувшиеся узлом мышцы. Сам он никому не пожелал бы такой трагедии, и менее всего семье, давшей ему столь много, однако этот человек твердо верил в то, что должен найти в себе силу и сочувствие, способные помочь этим людям, и на камне сем основывал свое призвание. – Я буду здесь все время.

Миссис Парментер улыбнулась:

– Благодарю вас. А теперь мне хотелось бы собраться с мыслями…

– Безусловно, – немедленно согласился Доминик. – Вам лучше побыть в одиночестве.

Не дожидаясь ее ответа, он повернулся и направился по кирпичной дорожке назад, в холл. И уже приблизился к библиотеке, когда оттуда появился Мэлори. Едва молодой человек заметил священника, лицо его помрачнело.

– Что вы делали в зимнем саду? – резким тоном спросил он. – Что вам нужно?

– Я не искал вас, – настороженно произнес Доминик.

– А я полагал, что вы подумаете над тем, чем можно помочь отцу. После всей этой истории он едва ли сумеет исполнять свои пасторские обязанности. Не этого ли требует от вас долг? – Резкая интонация младшего Парментера пополнилась осуждением.

– Моя первая обязанность связывает меня с этим домом, – возразил Доминик. – Как и вас. Я разговаривал с миссис Парментер и попытался заверить ее в том, что все мы будем поддерживать друг друга в такое время…

– Поддерживать друг друга? – Темные брови Мэлори поднялись, и на лице его проступило саркастическое выражение. – Не абсурдно ли это, если учесть, что в высшей степени неприятная молодая женщина, помогавшая моему отцу, только что приняла преждевременную смерть в этом доме? Одна из моих сестер вовсю намекает на то, что виноват в этом мой отец, в то время как вторая изо всех сил его защищает, отпуская при этом безответственные реплики, которые почему-то кажутся ей забавными. Полиция караулит у нашей двери, и положение, несомненно, сделается еще хуже. – Голос его еще больше наполнился неприязнью: – Самое лучшее, что вы можете сделать – это снять пасторские заботы с плеч отца, чтобы ему не пришлось покидать дом. Тогда вы, во всяком случае, предоставите нам возможность, оставшись в приватной обстановке, справиться с нашим потрясением и горем, a люди, ответственность за которых лежит на отце, получат священника, который им послужит.

Доминик ощутил, как в груди его крепнет раздражение. Все разногласия и раздоры с Мэлори, пережитые за те месяцы, которые он провел в доме Парментеров, разом прихлынули в его память, и загнанный в подвал рассудка гнев вырвался на свободу. Не изжитое еще потрясение не позволило ему овладеть собой.

– Быть может, если вы сумеете на несколько дней прервать вашу подготовку к Риму и утешить свою мать, заверить ее в своей верности, то мне не потребуется делать этого, – отпарировал он, – и я получу свободу, необходимую для того, чтобы вернуться к своим обычным обязанностям. Пока что вы отправились читать книжки, что, возможно, весьма познавательно, однако едва ли уместно в данной ситуации!

Мэлори покраснел:

– Не знаю, что вы там сумели сказать ей такого, что могло помочь ей – и одновременно почти не соответствовать истине. Юнити была безбожницей, не считавшей нужным воздержаться от проповеди своих аморальных и богохульных воззрений в нашем доме. Отец ошибся, пригласив ее к сотрудничеству. Ему следовало получше разузнать, что это за человек, прежде чем нанимать ее.

Он умолк. В конце холла торопливая служанка исчезла в боковой двери.

– Потратив немного времени и сил, порасспросив людей, – продолжил Парментер-младший, – он мог получить полное представление о ней. Каковы бы ни были ее ученые способности, их перевешивали ее радикальные нравственные и политические воззрения. Смотрите, что она сделала с Трифеной! Одного этого достаточно, чтобы ее осудить. – Губы его сжались в ниточку, а подбородок чуть задрался, открывая напрягшиеся на горле мышцы. – Я понимаю, что ваша Церковь придерживается крайне либеральных воззрений и позволяет людям, в той или иной степени, делать, что они хотят, однако теперь вы, быть может, видите безумие подобной манеры. Против собственной воли мы оказываемся под воздействием ложных идей. Мистер Дарвин причинил миру больше горя, чем вся бедность и любые мыслимые болезни.

– Потому что он пробудил сомнение? – с недоверием спросил Доминик. – Неужели он заставил усомниться и вас, Мэлори?

– Естественно, нет! – И впрямь, сомнения в глазах молодого человека не было: они светились уверенностью. – Но я принадлежу к вере, которая не юлит, не стрижет и не равняет свои убеждения согласно потребе сего дня. Отцу не так повезло. Он уже обратил на службу своей вере себя, свою жизнь, свое время и всю свою энергию. Он не может отказаться от нее, пожертвовать всем.