Екатерина Перченкова - Прокотиков (сборник)

• Название: Прокотиков (сборник)
• Автор: Екатерина Перченкова
• Издательство: Литагент «АСТ»c9a05514-1ce6-11e2-86b3-b737ee03444a
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-091252-0

Когда-то у нас с издательством «Амфора» был совместный проект под названием ФРАМ. Мы его придумали, чтобы издавать сборники рассказов разных авторов, тематические и просто хорошие. И действительно издали много прекрасных книг.

Проект ФРАМ давным-давно закрылся, а мы с его постоянными авторами стали жить дальше. И писать разные книжки, теперь уже не вместе, а самостоятельно. Ну или не писать. Кто как.

С тех пор прошло несколько лет, но, по большому счету, ничего не изменилось – в том смысле, что мы по-прежнему любим друг друга и скучаем по тем временам, когда вместе писали и собирали книжки, и у нас здорово получалось, с каждым годом все лучше.

И мы наконец решили, что надо бы снова собраться всем вместе и поиграть в свою любимую игру под названием «Новейшая русская литература. Сделай сам».

Заодно, чтобы два раза не вставать, мы решили завоевать мир. Не то чтобы он нам был позарез нужен, но в завоёванном мире гораздо приятней писать книжки. И, кстати, проще их издавать.

Общеизвестно, что завоевать мир проще всего с помощью котиков. Поэтому первая книга наших рассказов, специально собранная для редакции «Времена», так и называется: «Про котиков». И это не рекламный манёвр, а чистая правда. Ни единого рассказа, в процессе наррации которого не выскочил бы хоть один котик, в этой книге нет.

---

– Был котенок, – говорит Лена.

– Так у тебя еще и вечер был, а тут вон аж слепит все, – говорим мы, – кстати, что страшного в котенке?

Мы верим и в котенка, и во внезапный вечер тоже верим, но не можем объяснить Лене произошедшее. Лена непременно хочет подробностей. Нам неоткуда их взять.

– Не поеду туда больше, – говорит Лена, – сниму себе другую дорогу, да и все.

– А котенок? – говорит Марина. – Он же маленький. Выйдет на Суханку, собаки его порвут.

– Я думаю, может, его правда не было? – сдается Лена.

Мы с Мариной были жестоки. Мы убедили Лену в том, что котенок – был.

На следующий день, 13 ноября, она запланировала повторить поездку, но попросила нас быть с нею, на веранде. Мы приехали часам к трем дня. Лене показалась опасным дожидаться вечера: в конце концов, день, наложенный на день, в сумме должны были дать удвоенный день. Более солнечный. Более дневной. Но дело оказалось ни во времени суток, ни в нашем присутствии, ни в чем вообще – просто оно жило само по себе и само решало, кого куда и к кому пустить. Лена оделась еще теплее, чем накануне, включила запись и, сильно страдая от страха и боли в мышцах, села на тренажер. «Туда» ей далось легко; а вот «обратно» педали перестали крутиться сантиметрами тридцатью выше давешней точки. Задыхаясь, Лена слезла с тренажера на пол веранды.

– Уф, – сказала она, – проехала, что ли.

…14 ноября, без свидетелей в нашем с Мариной лице, у Лены получилось слезть с тренажера в те же сумерки, что были в первый раз. Но теперь она едва успела отскочить к обочине, как ее ослепили фары, и мимо, не снижая скорости, промчалась «Хонда-цивик». Дождавшись, пока проедет машина, на дорогу вышел котенок. Лена успела его разглядеть: он был полосатым, он открывал рот и беззвучно мяукал.

В гору она взлетела хоть и тяжелой, но все же птицей.

– Больше не поеду, – сообщила она нам.

– Лена, скажи, что страшного в котенке? Чем может напугать котенок взрослую женщину, вооруженную велотренажером? – допытывались мы.

Лена пожимала плечами, разводила руками и не отвечала ничего путного.

– Он не живой, – говорила она, – у него взгляд как у мертвяка.

– Ему просто холодно, Лена, – отвечали мы, – просто очень холодно.

За котенком съездили мы с Мариной. Поехали на ее машине; предложение Лены отправиться к болотам на ее велотренажере мы отмели, как исчерпавший себя способ обнаружения места.

Точку, в которой Лена каждый раз теряла скорость и вынужденно прекращала крутить педали, мы назначили довольно уверенно и не ошиблись. Котенок появился минуты через две. Он был полосат, он был тощ, он мяукал еле слышно. Марина цопнула его с асфальта как ястреб и сунула в приготовленную на заднем сиденье коробку. Но едва она успела сделать это, как на дорогу вышел еще один котенок. Он был полосат, он был тощ, он мяукал еле слышно. Мы сказали: «ого», и второй котенок отправился в коробку к брату. Третий котенок вышел на дорогу, когда Марина включила левый поворотник, давая понять отсутствующим сзади участникам дорожного движения о своих намерениях тронуться в путь. Четвертого кота мы подождали минуты три: он вышел на дорогу буквально в последний момент, когда мы уже готовы были ехать прочь. Пятый появился вслед за шестым. Седьмой отставал на целых пять минут, но мы каким-то образом уже знали, что он непременно будет. Точно так же мы четко знали, что котята кончились, когда в коробке их сидело уже десять. Десять полосатых тощих котят, непрерывно мяукающих хриплыми истеричными голосами. Но мы все же выстояли на трассе контрольные двадцать минут, проверяя окончательность цифры «10».

* * *

Пять котов живут в нашем доме, пять в доме Марины. Они выросли, заматерели и даже были стерилизованы – от греха подальше. Лена категорически отказалась принять свою долю котов, хотя мы были согласны отдать ей меньшую часть, оставив себе по четыре зверя.

Кроме того, Лена больше не дружит с нами. Сперва она прекратила приезжать в гости к нам и к Марине, объясняя это тем, что полосатые наши котята напоминают ей о котенке, который напугал ее, выйдя на трассу к велотренажеру. Нет, ссоры не случилось: мы же взрослые люди, и никакие события не смогут заставить нас выяснить несовместимость отношений к жизни вслух. Просто вскоре мы перестали встречаться даже всяким случайным образом – в магазине ли, на заправке или где-нибудь еще, где чаще всего встречаются односельчане, бросаясь друг к другу с поднятыми руками и возгласом «бааа, кого я вижу». Так само получилось. Иногда нам не хватает ее компании, но даже тогда мы не предпринимаем никаких действий по восстановлению контактов: дороги сами знают, когда кого куда вывести. Тем более, мы с Мариной втайне, не признаваясь друг другу, негодуем на Лену за то, что она не подобрала того первого котенка. Хотя с ним все в порядке.

С ним действительно все в полном порядке. Дело в том, что все наши десять котов совершенно идентичны друг другу. У них одинаковое коричневое пятнышко на зеленой радужке левого глаза, одинаковый микроскопический шрам на правом ухе и одинаково отмороженный кончик хвоста. Наш кот просто очень хотел выжить там, на болотах, и выжить у него получилось немного чересчур хорошо. Но это не повод его бояться, совершенно не повод.

Оксана Санжарова Кошка, которая приходит всегда

Мой первый Амстердам был пасмурным, мой первый амстердамский дом – в рабочих кварталах – многоподъездный, красный, с узкой лестницей. Возле нужной квартиры висел паззл с картины Брейгеля «Перепись в Вифлееме». Сразу за дверью нас ждала кошка.

Конечно, когда-то она была черная. Теперь черный цвет протерся до серовато-бурого – там проплешина, тут – седина, здесь – все вместе.

– Это Блэки, – сказала мне подруга, – будь с ней вежлива.

В моем доме жили три кошки, и я считала, что умею быть вежливой. Я присела на корточки и протянула руку. Блэки хрипло мяукнула и укусила меня единственным зубом.

Черт знает сколько лет назад ее хозяйка, улетая политическим эмигрантом с «привкусом горчайшего «навсегда»(с), нарушила все возможные правила и протащила черного котенка в самолет Москва – Амстердам. В Амстердаме Блэки страшно понравился наполнитель для лотка, специальная дерушка для когтей, пахнущая мятой, и мелко резанная сырая печенка из супермаркета, обещавшая «вашим питомцам долгую и плодотворную жизнь». Эту жизнь Блэки провела, слоняясь по четырем комнатам квартиры на окраине, воспитывая младшего человеческого котенка и дремля на диванах и спинке кресла. На момент нашего знакомства ей исполнилось шестнадцать лет, она ходила грациозно и жестко, как старая балерина с артритом, а на облысевшем пузе прощупывалась неоперабельная опухоль. Ночью она пришла спать на мои ноги. «Предательница», – беззлобно сказала подруга.

Эта игра продолжалась две недели – Блэки неизменно кусала протянутую руку, но иногда, зачитавшись в кресле, я чувствовала на шее или затылке ее короткое сухое дыхание, а потом – невесомое прикосновение лапы к волосам. Последнюю амстердамскую ночь она вновь спала на мне.

Я вернулась в Голландию через два года. Блэки умерла за год до этого – подруга похоронила ее в саду под Утрехтом, завернув в свою шаль. Через два дня, сидя у окна, я ощутила короткое прикосновение, волосы натянулись, зацепленные когтем, шею тронуло призрачное дыхание, глаз уловил движение черной тени на пределе бокового зрения.

Я чувствовала ее присутствие все двенадцать оставшихся дней. В нем не было ничего пугающего – все та же привычная дружба-вражда, только лишившаяся возможности протянуть руку и опасности получить укус.

Я прилетела домой, и подруга позвонила мне когда еще не все барахло из чемодана было разобрано.

– Сколько у тебя сейчас кошек? – не здороваясь, строго спросила она.

– Четыре, – ответила я быстрее, чем успела подумать.

– Ты украла у меня кошку, – сказала подруга, и мне показалось, что она, конечно, немного ревнует, но рада – теперь можно взять нового котенка.

Моим зверям Блэки не помешала – этот мини-прайд был слишком занят внутренними разборками, чтобы отвлекаться на призрак, который, к тому же, ничего не ест.

Правда я заметила, что они перестали гнездиться на диванном валике, который выбрала Блэки, – с него было удобно напоминать о себе прикосновением к плечу и волосам.

Потом мой питерский дом внезапно кончился, и я сбежала из него, захватив ребенка, чемодан вещей и немного денег – и не взяв ни одной из реальных теплых кошек. Правда, старшая из них не была моей, а младшую я недостаточно любила, но и средней вполне хватало, чтобы ощущать себя предателем.

Потом был чужой дом с закутком за шкафом, съемная квартира, в которой я раз в неделю собирала вещи, чтобы сбежать, неуютная комната у друзей, и я уже решила, что Блэки, как и подобает кошке, осталась с местом, а не с человеком, но однажды, в только что снятой квартире на Молодежной, на полу кухни я вдруг увидела ее – она каталась на спине, ловя лапами солнечные пятна.