Сара Дюнан - Лукреция Борджиа. Три свадьбы, одна любовь

• Название: Лукреция Борджиа. Три свадьбы, одна любовь
• Автор: Сара Дюнан
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-78889-7

Лукреция Борджиа наделена умом и красотой, и она ничуть не уступает своим братьям, даже властному Чезаре, в искусстве манипулировать людьми. Однако она еще очень молода, и все, о чем может мечтать, – это быть любимой и заслужить одобрение семьи. Но для этого ей придется сыграть важную роль в судьбе Италии, трижды побывать замужем и стать яблоком раздора между главными мужчинами своей жизни.

---

При воспоминании об этом оба засмеялись. В воздухе еще витали отголоски недавней свадьбы, когда король Неаполя достиг мирового соглашения с папой, и в переговорах по поводу женитьбы Джоффре стороны перешли к помолвке. Такие церемонии – простая формальность, и поверенные выполняют скорее функции юристов, чем возлюбленных. Но поскольку Джоффре еще совсем юн – ему лишь одиннадцать лет – и это его первый официальный выход в свет, предстоящее мероприятие с самого начала грозило превратиться в фарс. Так что когда молодой сановник из Неаполя, выступающий за невесту, начал хлопать ресницами, бросать вокруг жеманные взгляды и говорить фальцетом «да, я согласна», все присутствующие разразились громким смехом.

– Если бы на нем было платье, я и сам сделал бы ему предложение.

– И вот этого, сын мой, никогда не одобрили бы в Испании, – строго, хотя и без прежнего напора, сказал Александр. – Я говорю все это не просто для сотрясения воздуха. Санча Арагонская – внебрачная дочь неаполитанского дома. Ее семья может рассчитывать на создание политического альянса, но не королевской династии. От тебя зависит наше будущее, Хуан. Когда дело дойдет до постели, прояви хоть немного благородства. А что касается страны, просто раскрой глаза, почувствуй испанское солнце на своей коже, и ты очень скоро ее полюбишь. Идем. У нас осталось мало времени. Не будем тратить его на ссоры.

Папа и его младший сын обнялись. За последние месяцы Хуан вытянулся и теперь стал выше отца. Он старался изо всех сил: избавился от турецкой одежды, тщательно брился, но его нескладное юношеское тело еще хранило детскую неуклюжесть. Пусть при виде покидающего зал сына сердце Александра разрывалось, даже самый любящий отец безошибочно понимает, когда вино в бочке еще не созрело. Испания и ее жесткие нравы помогут ему возмужать, и мальчик, которого он туда отправляет, вернется мужчиной.

Когда два дня спустя они попрощались и Хуан ускакал прочь мимо Ватиканского дворца и собора Святого Петра во главе своего войска, его провожало гораздо меньше людей, чем он рассчитывал, зато все они искренне радовались новому представлению от семьи Борджиа. Одобрительные крики раздавались не только из уст женщин, но и мужчин, и Хуан работал на публику: слуги разбрасывали цветы, а он посылал всем воздушные поцелуи.

Папа стоял на балконе и наблюдал за происходящим. Слезы градом катились по его лицу, и он не пытался их скрыть. Нет ничего предосудительного в любви к сыну. Как и в том, чтобы один из сыновей стал самым любимым. За семнадцать лет жизни Хуан ни разу не покидал дом. Внезапно Александра охватило сильное волнение. Мир таит в себе столько опасностей! Поездка в Испанию, конечно, не путешествие на край света, но все же это так далеко, и кто знает, когда мальчик вернется домой и вернется ли вообще.

Как только процессия скрылась из поля зрения, папа направился в кабинет. Выглядывая в сад, где ряд апельсиновых деревьев был призван напоминать ему об Испании – ему, полжизни не видевшему собственной родины, он написал письмо и затем отправил с самым быстрым гонцом, чтобы адресат получил его в порту Чивитавеккьи.

«Мой дорогой сын!

Я пишу тебе эти слова, чтобы они всегда были с тобой и ты в любой момент мог прочесть их. Всего лишь еще один маленький совет, а с ним пара новых лайковых перчаток, чтобы ты берег кожу от солнца и соленого воздуха, ведь ты знаешь, что превыше всего испанцы ценят красивые руки…»

Он уже говорил ему все это прежде. Но пока он писал, боль утраты утихла. И Александра радовала мысль о том, что хоть голоса его сын уже не услышит, письмо это найдет дорогу к его сердцу.

* * *

Брак Лукреции с Джованни Сфорцей протекал не совсем благополучно.

Нельзя сказать, что она плохо старалась, – скорее наоборот, да и супруга ее сложно было в чем-либо упрекнуть. Почти каждый день со дня церемонии герцог Пезаро послушно навещал жену во дворце Санта-Мария-ин-Портико неподалеку от Ватикана. Вместе они трапезничали, играли, а порой даже принимали гостей. У них было множество тем для разговоров: их дом в Пезаро, его дядюшки, ее семья, книги, сплетни и мода. Лукреция улыбалась и смеялась, когда он что-то говорил, хоть его слова часто совсем не казались забавными, а он отпускал в ее сторону комплименты по поводу каждого нового платья, коих имелось великое изобилие.

Возможно, если бы это было традиционное ухаживание в преддверии свадьбы, оно принесло бы свои плоды: постепенно робость исчезла бы, сменившись удовольствием от общения с надеждой на нечто большее… нечто физическое. Или же взаимный магнетизм заставил бы их поначалу следовать правилам поведения и однажды просто нарушить их…

Увы, этого не произошло. Хотя Лукреция росла не совсем обычным ребенком, она была единственной дочерью, избалованной и изнеженной, и невинность ее должна была оставаться нетронутой как можно дольше. Разумеется, она уже не раз видела, какую власть над мужчинами может иметь привлекательная женщина, но сама еще не перешагнула тот возраст, когда примерять одежду нравится гораздо больше, чем снимать ее. Оставшись наедине с мужчиной, она понятия не имела, как подтолкнуть его к более активным ухаживаниям, даже если бы полагала, что именно это от нее и требуется. Нет, Лукреция считала, что одного ее присутствия вполне достаточно. И не из надменного высокомерия – наоборот; она очень волновалась, но почему – и сама точно не знала.

Конечно, есть мужчины, которые находят такую невинность заманчивой, она их возбуждает. Хуан, к примеру, имел репутацию любителя девственниц самых строгих правил. К сожалению, Джованни Сфорца был слеплен совсем из другого теста. Незаконнорожденный наследник отца, который большую часть жизни игнорировал его существование, и дядюшек, которые вспоминали о нем, лишь когда им от него что-то требовалось, он подходил на роль кавалера ничуть не более, чем Лукреция на роль кокетки. Как и многие мужчины, Джованни впервые познал плотскую любовь в объятьях падших женщин. Его первый брак закончился ранней беременностью, во время которой его жене так сильно нездоровилось, что ни о какой близости не могло быть и речи. Ее смерть тронула его больше, чем ему хотелось бы признать, он потерял вкус к жизни и предпочитал проводить время в одиночестве.

Теперь, оказавшись рядом с чудесной девушкой, которая еще не рассталась с детством, ее дорогущими платьями и ее безумно могущественной семьей, Джованни понял, что не в силах принять этот вызов.

Конечно, у них случались моменты взаимного притяжения – пока в Риме не стало слишком жарко, а его долги не превысили все разумные пределы (ведь без консумации брака он не мог рассчитывать на приданое). Случайные касания рук, протянутых за одной и той же книгой, невинные объятия во время танца, когда их тела соприкасались, ее легкий смех заставляли его чувствовать себя настоящим мужчиной, а однажды днем, когда они играли в шахматы, она наклонилась над доской, чтобы переместить королеву, в задумчивости чуть прихватила кончик языка зубами, не замечая, как сильно обнажилось ее декольте, и Джованни неожиданно подался вперед, обхватил ладонями ее голову и привлек к себе. Губы его встретили лишь ее острые зубки, крепкие, как решетка на воротах крепости, и все же ему удалось бы их разжать, прояви он чуть больше настойчивости.

К сожалению, в этот самый момент в комнату вошла Адриана. Они тут же отпрянули друг от друга как ошпаренные. Едва ли в этом была виновна тетушка. Ей полагалось позволить им общаться наедине и узнать друг друга, в то же время оберегая чистоту племянницы до тех пор, пока папа собственнолично не решит, что они могут пойти в своих отношениях дальше. В тот день Адриана даже не следила за ними. Но сама мысль о постоянном надзоре пугала обоих. Той ночью в своих молитвах Лукреция не знала, благодарить ли ей Бога или просить о прощении. А более удобного случая сблизиться молодоженам так и не представилось.

Постепенно этот дом стал казаться Джованни чуть ли не территорией врага. А ведь он был еще и домом самой вожделенной женщины Рима, принадлежавшей между тем отцу его жены. Пусть Джулия всегда была добра и обходительна, ее присутствие постоянно напоминало о могуществе его новоявленного тестя. В те дни, когда Джулию посещал Александр или когда ее вызывали к нему, она до самого обеда оставалась в своей комнате, а потом томно спускалась по лестнице в зал, излучая глубокое удовлетворение жизнью и одновременно изображая недотрогу. Она полностью распоряжалась и Адрианой, и слугами, не говоря уж про нянек, которые, вечно хихикая и шумя, неотступно следовали за маленькой Лаурой, ползающей по всему дому на правах обожаемого первенца. Дворец Санта-Мария-ин-Портико был настоящей женской обителью, и временами Джованни чувствовал себя почти погребенным под шелком шуршащих юбок, а от запаха грудного молока ему делалось дурно.

Лишь когда приходил Чезаре, поведение домашних как по волшебству менялось: Адриана притихала, Джулия становилась враждебно-сдержанной, а Лукреция светилась словно масляная лампа. Джованни раз за разом удостаивали комплиментов по поводу красоты его свадебного облачения и украшений, и более ничего. В основном его полностью игнорировали.