Эдмунд Фелпс - Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений

• Название: Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений
• Автор: Эдмунд Фелпс
• Жанр: Экономика
• Год: 2015

---

В плюралистическом обществе такого рода может получиться так, что каждый корабль будет идти своим собственным курсом и ни одна экономика не будет субсидировать какую-то другую. Однако мы можем считать, что это не несправедливость. Справедливость в смысле Ролза не требует того, чтобы современный сектор переводил деньги в традиционный сектор для субсидирования труда или на какие-то иные цели, поскольку ролзовская справедливость в современном секторе предполагает справедливость распределения результатов работы этого сектора. Если, однако, участники современного сектора единогласно выражают желание, чтобы правительство субсидировало традиционный сектор, это тоже будет справедливым. И нет несправедливости в том, что отдельные лица спонсируют этот сектор. В Америке сектор некоммерческих организаций и благотворительных фондов стал достаточно большим благодаря филантропии, хотя некоторые филантропы признают то, что их пожертвования подкрепляются налоговыми льготами со стороны государства, которые могут уменьшить доход, остающийся для работающих бедняков.

Мы обсуждали справедливость по отношению к традиционалистским элементам в современном обществе, где современные ценности взяли верх и создали экономику с преобладающим современным сектором. (Параллельная экономика способна помочь современной экономике, притянув к себе тех, кто из-за своих традиционных ценностей может деморализовать других или обходиться работодателю слишком дорого.) Стоит коснуться и справедливости по отношению к модернистским элементам во всецело традиционном обществе. Проблема здесь в том, что, если только эти современные ценности не поддерживаются ничтожным меньшинством, то стоит только позволить им беспрепятственно развивать современный сектор, как неблагоприятные последствия сразу же скажутся на всем традиционном большинстве. В конце концов, контрреволюция корпоративистов против надвигающейся современной экономики была обусловлена угрозой, которая, по ощущениям традиционалистов, исходила от сторонников модерна. Отвечая на эту проблему, государство в некоторых европейских странах, включая Италию и — в меньшей степени — Францию, ввело штрафы и барьеры, которые значительно снизили энергию и динамизм современного сектора, существовавшего параллельно с сельскохозяйственной отраслью, государственными предприятиями, центральным правительством и церковью. (И этот «параллельный» сектор был столь мал по сравнению с силой традиционной культуры, что последней удалось затормозить предпринимательство и инновационность.) В целом европейские страны не позволили современной экономике раскрыться и не поощряли своих граждан к нонконформистской жизни, полной креативности и приключений. Преобладающие установки и убеждения привели к значительной несправедливости, заблокировав и даже отвратив людей современного склада от хорошей жизни.

Так что, хотя сначала можно было бы подумать, что европейские страны с сильными традиционными ценностями поступали совершенно справедливо, создавая свои глубоко корпоративистские или социалистические экономики (так же, как страны с модернистскими ценностями поступали справедливо, когда развивали современные экономики), истина в том, что традиционалистские общества закрыли обычным людям путь к хорошей жизни, тогда как современные общества не мешали людям практиковать традиционный образ жизни в неправительственных организациях, фондах, некоммерческих организациях, церквях и дома. Поэтому традиционалистские общества поступили несправедливо.

Нам не нужно напоминать самим себе, что в реальных современных капиталистических экономиках немало несправедливости, как и немало ее и в корпоративистских экономиках. Наиболее явной несправедливостью является отсутствие достаточного комплекса мер для повышения занятости и заработной платы наименее оплачиваемых работников, хотя корпоративистские экономики в этом тоже потерпели неудачу. Еще одна вопиющая несправедливость — практика раздувания располагаемого дохода за счет снижения налогов и введения социальных пособий, которые не будут оплачены, хотя частное и социальное богатство разбухает и в корпоративистских странах. Однако эти несправедливости можно исправить только в том случае, если выгодополучатели поймут ложность своих извинений. Но поскольку эти несправедливости не являются внутренне присущими современной капиталистической экономике и не ограничиваются исключительно ею, они не доказывают того, что современный капитализм сам по себе невозможно оправдать. Он просто кое-где запятнан.

Если основная идея этой книги верна, тогда существование современной капиталистической экономики можно считать оправданным — в странах, где она может работать хорошо и справедливо и где современные ценности достаточно сильны, что могут ею управлять. Конечно, возможно и даже вероятно то, что в будущем какую-то следующую систему будут считать справедливой — до тех пор пока она тоже не уступит место другой системе.

Подведем итоги. Возникновение современной экономики стало настоящим даром небес для тех удачливых стран, где она смогла сформироваться. В период с середины XIX века по середину XX века первые современные экономики, которые были в большей или меньшей степени современными и капиталистическими, стали настоящим чудом западного мира: они принесли с собой экономический динамизм — явление, ранее невиданное и даже непредставимое, а также широкую вовлеченность в экономику, которая едва-едва наметилась в досовременном капитализме. Такого динамизма и вовлеченности новая экономическая система достигла благодаря воображению и энергии своих участников, начиная с самых низов и до самого верха. Инновации, связанные с этой системой, не были бы столь необычными, если бы они не увлекали умы и не захватывали воображение всех участников, вплоть до самых обычных ремесленников, поденщиков, фермеров, торговцев и фабричных рабочих.

Мы показали, что современная экономика, которую ни в коем случае нельзя считать системой материализма, жестокости, мещанства, обывательщины и наживы, мешающих хорошей жизни, на самом деле была ответом на общее стремление к этой хорошей жизни. Она возникла из современного движения за освобождение от традиционных обществ с их удушливыми феодальными экономиками, от рутины и унылости меркантилистского капитализма — системы, которую Смит считал скучной. Массовая увлеченность инновациями и массовое процветание, ставшие результатом современной экономики, послужили отличной иллюстрацией к аристотелевской точке зрения на высочайшее благо и к концепции справедливости Ролза. Эта система массового процветания стала сокровищем современной эпохи — модернистских ценностей, доставшихся нам от Пико делла Мирандолы, Лютера, Вольтера, Юма и Ницше.

Однако старые мифы об экономическом успехе не исчезли. Согласно этим мифам частное предприятие не содержит в себе возможности динамизма. Также, например, считается, что свобода определенной страны по отношению к свободе других стран определяет величину ее относительного экономического успеха. Свобода действительно является необходимым условием инноваций, но она не является достаточным условием. Если людям предоставить полное право сделать что-то, они не обязательно сделают это. Часто необходимо осуществить свою свободу, сделав решительный шаг. Другой миф связывает экономический успех с открытиями науки, а не бизнеса. Однако он не может объяснить, почему одни страны совершили «взлет», тогда как другим развитым экономикам это не удалось, и почему этот «взлет» начался тогда, когда наука пребывала в относительном застое. Еще один миф говорит о том, что быстрой инновации в той или другой стране можно достичь за счет государственного сектора, причем инновации здесь будут идти быстрее, чем в частном секторе, если последний вообще на них способен. При этом не принимается во внимание то, что ни одной стране пока ничего подобного не удалось, если только не считать немецкую экономику времен Бисмарка государственнической, а не современной капиталистической.

Создание верных теорий станет в ближайшие десятилетия ключевым вопросом и для Запада, и для Востока. Америка вряд ли сможет восстановить уровень своего динамизма и проистекающего из него преуспевания, которые были у нее до 1970-х годов, если она и дальше будет считать, будто для этого достаточно свободы и что последней всегда можно добиться путем снижения налоговых ставок, что является огромным заблуждением. И современные, и традиционные ценности влекут за собой определенные последствия. Современные ценности, которые поддерживали динамизм былых времен, возможно, пришли в упадок, а противоположные им ценности традиционализма, несомненно, воспрянули духом, и эти изменения настолько значительны, что налоговая политика не смогла бы их перевесить. Призывы политиков к возрождению традиционных ценностей звучат так же громко, как призывы возродить экономический динамизм. В результате политические партии продолжают рассуждать так, словно процветание можно вернуть, достигнув соглашения по достаточно сильным налоговым мерам.