Лариса Склярук - Плененная Иудея. Мгновения чужого времени (сборник)

• Название: Плененная Иудея. Мгновения чужого времени (сборник)
• Автор: Лариса Склярук
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-86471-714-1

В книгу вошли два романа Ларисы Склярук.

Роман «Плененная Иудея» переносит читателя в I век нашей эры. Время отчаянной и безнадежной борьбы за независимость народа Иудеи с грозным Римом. И на фоне этой борьбы разворачивается история любви двух мужчин к одной женщине. Они никогда не должны были встретиться, их пути никогда не могли пересечься, они из разных миров. Но они встретились. И встреча их была трагична. Множество деталей точно передают колорит далекой эпохи, дают возможность прикоснуться к событиям древней истории и пережить их, словно это живая современность.

Во втором романе, «Мгновения чужого времени», реализм плотно сплетен с элементами мистики. Читатель погружается в цепочку историко-приключенческих новелл, каждая из которых обладает своей интригой. Прогуливаясь по улицам древнего Яффо, юная Яэль и не подозревает, что покупка в антикварной лавке серебряного кольца станет поворотным моментом в ее жизни. Героев романа опутывают, увлекают, затягивают чужие трагедии. Прага XVII века, средневековая Бухара, Рим времен первых христиан, Древний Египет. Любовь и ненависть, подлость и благородство, двойственность чувств и изумление собственным поступкам.

---

– К сожалению, римляне даже не волки, они львы.

– Мы не позволим истребить наши законы. Мы не позволим касаться обычаев наших. Позор, что иудеи готовы быть римскими данниками. Никакая смерть не страшна нам.

– Даже если это смерть невинных?

Ицхака словно ударили, но все же он заносчиво крикнул:

– Свобода этого стоит! – Голос его неожиданно сорвался и прозвучал фальцетом.

Ионатан пристально посмотрел на юношу, сказал задумчиво:

– Ты думаешь, я не понимаю, какая пропасть лежит между Иудеей – свободным царством и Иудеей – провинцией Рима? Не принимаю к сердцу унижения родины? Но главная наша цель – сохранение философии предков.

– А по-твоему, мы боремся за иное?

– Не знаю, – отрешенно, словно уйдя в свои мысли, проговорил Ионатан.

– В наше время невозможно остаться в стороне. Каждый обязан принять ту или иную сторону. Пытающийся балансировать между двумя краями неминуемо упадет в пропасть, сбитый той или другой стороной. – Голос Ицхака зазвучал угрожающе.

Ионатан продолжал молчать.

– Захочешь быть с нами – приходи. – Осторожно приоткрыв дверь, Ицхак скользнул в нее и исчез.

«Интересно, кого я сейчас приобрел – друга или врага?» – задал себе вопрос Ионатан.

Глава VII

Сентябрь 66 года нашей эры

С юго-востока на побережье надвинулся хамсин, жаркий ветер Аравийской пустыни. Небо быстро выцвело, посерело и тяжело давило, словно все это небо и тусклый серый запыленный воздух, сгустившись, легли на плечи. В такой день хорошо бы полежать в прохладной комнате, поглощая воду со льдом, но слишком много накопилось неотложных дел.

Сидя за небольшим столом, Боаз проверял бухгалтерские книги. Домоправитель Нахум, как всегда неспешно, чуть наклоняясь из-за плеча господина, давал пояснения, если они были необходимы.

Где-то вдали на городских улицах родился странный гул, быстро приблизившись, пробился сквозь закрытые ставни и двери. Боаз поднял голову и вопросительно взглянул на домоправителя. Нахум слегка развел руками, показывая этим жестом, что он не знает причин шума, и, поправив сползший с плеча шарф, вышел важной походкой.

Боаз вновь вернулся к записям, но шум усилился, и Боазу даже показалось, что он слышит женский плач. Оставив на столе раскрытую книгу, мужчина вышел во двор. Взволнованные слуги и домочадцы, стоя возле входной двери, настороженно прислушивались и как-то странно жались друг к другу, словно в томительно жаркий день им стало холодно.

– В чем дело? Что происходит? Что это за крики? – спросил Боаз недовольным тоном человека, которого только что оторвали от важных занятий.

– Разоряют дом соседа, купца Шимона, – сказал, подходя к нему, Нахум, и Боаз непроизвольно отметил, как изменилось лицо домоправителя, каким оно стало бледным, растерянным, как странно отвисает и дрожит его нижняя челюсть.

– Кто разоряет?

– Чернь, – выдохнул домоправитель.

– Что же вы стоите как истуканы? Хватайте палки. Надо идти на помощь соседу, поддержать его, пока прибудут легионеры.

– Они не прибудут, господин, – тихо сказал старый Зевулон. – Все делается с молчаливого согласия римлян. Они уверены в покровительстве Флора.

– Римские власти не могли допустить такое беззаконие, – возмущенно и громко, излишне уверенно проговорил Боаз, но, говоря, он неожиданно почувствовал, что в его душе нет той уверенности, какую он хотел показать домашним, что слова слуг справедливы и на них всех действительно надвигается невозможное, немыслимое, трагическое и страшное.

Ужас медленно вполз в грудь, ледяным обручем сжал его сердце.

Чем-то тяжелым ударили по запертой на засов входной двери. Крепкие двери затрещали, но выдержали.

– Кто там? Что вам нужно в моем доме? – вскрикнул Боаз, и голос его предательски дрогнул.

– Вы слышите, он говорит в «его» доме? Ах ты старая иудейская обезьяна, – захохотали на улице.

Послышались выкрики:

– Навались, ребята! Лезь через забор! Подсади под зад!

– Уходи, господин мой, – сказал старый Зевулон, – может, еще удастся пробраться через кухню на соседнюю улицу.

– Поздно, – печально сказал домоправитель Нахум и, придвинувшись, зашептал: – Но можно спрятаться в кладовой. Там за глиняными кувшинами с маслом найдут не сразу, а возможно, и вовсе не найдут до ночи, а ночью прокрадетесь за город…

Боаз с негодованием дернул плечом, на мгновение представив себе, как его, полного, представительного, вытаскивают из пыльного угла.

Женщины заплакали, подвывая. Боаз оглянулся в поисках оружия, и тут он увидел жену. Мирел стояла бледная, как алебастр, прижав к груди руки.

– Милая, поднимись, пожалуйста, к себе, – сказал Боаз, – подожди там. Все будет хорошо.

– Ты думаешь, мы успеем попрощаться? – тихо спросила Мирел, и Боаз содрогнулся от ее глубокого проникновенного голоса, от взгляда черных влажных глаз, словно угадывающих страшное будущее.

Он подошел ближе, пытаясь подбодрить женщину, но почему-то не находил слов. Мирел прижалась к нему. Он почувствовал жар и дрожь ее тела, услышал ее дыхание возле своего уха.

– Я была счастлива с тобой, – прошептала женщина, – очень счастлива.

Она отодвинулась и еще мгновение смотрела на мужа, затем повернулась и пошла к дому. Боаз тяжело вздохнул, глядя ей вслед и радуясь, что оба сына – и Гедеон, и Ионатан – находятся в Иерусалиме.

С улицы доносились крики, плач, грязные насмешки, тяжелая брань. Внутри двора воцарился хаос. Женщины и дети рыдали и вопили от страха. Некоторые метались по дому в поисках спасения, другие, наоборот, пытались вооружиться и сражались с перелезающими через забор совершенно озверевшими сирийцами и греками.

– Спрячь, спрячь Мирел, – тряс Зевулон хозяина за плечи, затем бросил его и поспешил на второй этаж вслед женщине – попытаться уговорить ее спрятаться в кладовой за кувшинами.

Он только успел ступить на первую ступеньку лестницы, ведущей на второй этаж, как под напором толпы дверь сломалась и десятки обезумевших от безнаказанности людей ворвались во двор.

Боаз смотрел, как они приближались, какие у них были измененные, нечеловеческие лица. Сердце его гулко стучало, но внешне он казался спокойным, полным достоинства. Он даже попытался спросить приближающихся, зачем они сломали дверь, но тут его с силой ударили дубинкой по голове, свалили на землю.

Еще одним ударом дубинки сломали руку. Кость сухо хрустнула, и рука повисла. Острая боль пронзила тело, на мгновение туманом заволокло глаза. Боаз хрипло застонал. Тогда, вырывая клочья седых волос, его схватили за бороду, проволокли к забору и там на время бросили.

Он сидел, прислонившись к стене, прижимая к себе здоровой рукой перебитую, и безразлично смотрел, как разоряют его дом. Погромщики вытаскивали одежду, посуду, вазы и тут же делили их между собой. Пили вино, тут же разбивая кувшины. Вскоре весь двор был усыпан черепками. Затем принялись за мебель, что-то тащили на улицу и дальше в свои дома, что-то ломали и бросали здесь же. Кто-то поджег деревянные обломки. Они загорелись сразу и дружно.

С ужасом Боаз увидел, как по лестнице со второго этажа тащат Мирел, как рвут на ней платье, сдирают с волос золотую сетку. Боаз попытался подняться и броситься к ней. Но тут же получил сильнейший удар по плечу и упал вниз.

Наверное, было сломано плечо, потому что Боаз никак не мог приподнять руку и опереться ею о стену. Кровь, стекая со лба, заливала красным маревом глаза, а он даже не мог ее вытереть. Он раскачивался, все так же пытаясь встать и подойти к Мирел. Он хотел быть с ней рядом. А она смотрела на него своими огромными прекрасными глазами, и слезы медленно стекали по ее лицу. Платье на ней было разорвано, длинные волосы разметались и буквально окутали все тело, достигая бедер, густые, черные, с редкими серебряными нитями.

Один из разбойников совершенно отталкивающего вида попытался сорвать с Мирел украшения. Мирел успокаивающе подняла руки, упреждая чужие прикосновения, сказала:

– Я сама. – И, сняв с себя ожерелье из маленьких золотых шариков, браслеты, вынув серьги из ушей, протянула ожидающему.

Но тот был жаден, он хотел еще и тонкое колечко, оставшееся на пальце Мирел, кольцо обручения, которое двадцать пять лет назад молодой Боаз надел своей юной невесте и которое Мирел не снимала все эти годы.

– Не надо, – сказала она просительно, – в нем нет ценности. Тебе ничего не дадут за него в лавке. Пожалуйста, оставь его мне.

Наверное, женщина смогла бы смягчить сердце льва или тигра, но не этого грязного бессердечного недочеловека.

– Ха-ха, – гнусно заржал мужчина, – тебе оно тоже не понадобится.

И он с силой толкнул Мирел в огромный костер, разгоревшийся позади нее. Длинные волосы женщины тут же вспыхнули, остатки одежды загорелись. Боль невозможная, непереносимая жгла снаружи и внутри. Мирел жутко закричала и попыталась выбраться из костра. Но погромщики вновь толкнули женщину в пламя. Это было похоже на страшную дьявольскую игру. Как только женщина выбиралась из пламени, ее тут же сильным ударом отправляли обратно.