Иван Ильин - Национальная Россия: наши задачи

• Название: Национальная Россия: наши задачи
• Автор: Иван Ильин
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906817-22-8

«Национальная Россия: наши задачи» – книга для борцов за Великую Россию, грозное предупреждение всем ее врагам, как с Запада, так и с Востока. Опубликованные в ней статьи рассылались под грифом «Только для единомышленников» руководящим чинам русской боевой организации РОВС и являлись мощным идеологическим оружием в руках ее членов, мечтавших о грядущем национальном диктаторе, способном возродить и обновить Россию.

Сейчас Россия начинает «жить по-Ильину», которого Путин назвал своим любимым философом. И чтобы понять, что ждет нас в будущем, нужно знать, какой идеологией руководствуются сегодняшние власти России.

---

Однако и этого мало: надо понять, что происходить в душе человека, голосующего в любом государстве.

Во-первых, он не компетентен в большинстве вопросов, по которым он подает свой голос: он не знает этих предметов; он не разбирается в том, что именно народу и государству полезно и что вредно; он или голосует наобум, или же подменяет пользу государства – своею личною выгодою. Его спрашивают: что нужно народу в целом, в чем польза государства? А он отвечает, подавая свей голос: мне выгоднее «то», а не «это»! Люди «танцуют» от «своей печки»; голосуют про собственную «шкуру»; радеют о личном прибытке, и только самые «развитые» и «сознательные» подменяют государство своим «классом» или «профессией».

«Мне завтра надо голосовать по трем существенным вопросам жизни, – пишет мне из Швейцарии один выдающийся ученый, – а я не знаю, за что голосовать; надо бы изучить каждый вопрос отдельно, отвести на каждый по крайней мере по неделе, а у меня нет времени; придется голосовать наобум…» Таково положение честного ученого. Какова же компетентность рядовых обывателей?

Во-вторых, каждый человек, идущий подавать свой голос, несет в себе весь свой сложный состав: тут и приобретатель, и гражданин; и шкурник, и патриот; и добросовестный, и карьерист; и классовый «требователь», и реальный политик, а может быть, и бессовестный злыдень; а нередко вся эта «сложность» упрощается – и голосовать идет просто хитрый шкурник. Западная демократия – формальна: она «верует» в «свободу» голосования, которая является будто бы лучшей наставницей и «священным правом». Голосование должно быть «свободным» и «тайным»: каждый человек должен иметь обеспеченное священное право подать свой голос из своего внутреннего «шкурника», из «карьериста», из классового требователя и бессовестного злыдня. А потом все эта недоуменные и недоразуменные голоса шкурников будут подсчитаны, и по наивной вере ЖанЖака Руссо – «крайности отпадут, а неошибающаяся никогда Общая Воля будет выяснена»…

Прожитые нами черные десятилетия заставляют нас поставить ребром вопрос: да, полно, так ли это? Определяется ли истина – прессованием недоразумений? Познается ли государственно-полезное посредством арифметического подсчета частных вожделений? Действительно ли священно право гражданина – «тайно» и «свободно» рвануть к себе общественный пирог? Хорошо ли это – приравнять голос честного патриота голосу предателя, мнение политического мудреца – мнению ловкого карьериста, суждение Петра Аркадьевича Столыпина – суждению эсера Чернова, голос Ключевского – голосу Абрама Крыленко, мнение Менделеева – мнению батьки Махно? Верен ли и спасителен ли путь формальной демократии, арифметически оперирующей с частными вожделениями?

И вот мы думаем, что этот путь неверен и опасен; а для грядущей России он может стать прямо гибельным. Надо искать других путей.

Но не значит ли это, что мы рекомендуем тоталитаризм с его фальсификацией голосования, в сущности, лишающей подачу голоса всякого смысла? Нет. Боже избави Россию от всякого тоталитаризма – левого, правого и среднего. Но в таком случае остается только путь западноевропейской демократии? Знаем, что многие так думают: загнали сами себя в мнимый тупик и не видят ни перспективы, ни исхода: или тоталитарная диктатура – или формальная демократия. А между тем, в самой этой формуле уже указываются новые исходы:

1. Диктатура, но не тоталитарная, не интернациональная, не коммунистическая; диктатура, организующая новую неформальную демократию, а потому демократическая диктатура; – не демагогическая, «сулящая» и развращающая, а государственная, упорядочивающая и воспитывающая; не угасающая свободу, а вручающая к подлинной свободе.

2. Демократия, но не формальная, не арифметическая, не прессующая массовые недоразумения и частные вожделения; демократия, делающая ставку не на человеческого атома и не безразличная к его внутренней несвободе, а на воспитываемого ею, самоуправляющегося, внутренне свободного гражданина; демократия качественности, ответственности и служения – с избирательным правом, понятым и осуществленным по-новому.

А за этими двумя возможностями скрывается множество новых политических форм в разнообразнейших сочетаниях, начиная с новой, творческой, чисто русской народной монархии. Но ведь такой формы нигде нет! Странное возражение! Как будто на свете не бывает ничего нового! Или как будто мы, русские, только и можем заимствовать у других народов их моды и их ошибки…

…Ах, если рождены мы все перенимать,
Хоть у китайцев бы нам несколько занять
Премудрого у них незнанья иноземцев…
… Чтоб истребил Господь нечистый этот дух
Пустого, рабского, слепого подражанья…

Грибоедов

России необходимо иное, новое! И русские люди создадут его.

Что есть государство – корпорация или учреждение?

1. Когда мы находим в левых органах русской зарубежной прессы категорические заявления о том, что «теперь-де демократия признана всеми и окончательно», то мы изумляемся политической близорукости и партийной наивности этих писателей. На самом деле «демократия» переживает сейчас «великий и затяжной кризис», который может иметь только два исхода: или торжество диктатуры и тирании тоталитарного направления (чего не дай Бог!), или же полное обновление демократического принципа в сторону отбора лучших и политического воспитания. Идея «формальной демократии», выдвинутая за последние полтораста лет в качеств всемирной политической панацеи (всеисцеляющего средства), уже привела целый ряд государств, а за ними и все остальное человечество, к величайшим затруднениям и бедствиям и уперлась в выросший из ее последовательного осуществления тоталитарный строй. Не видеть этого могут одни только доктринеры.

То, что в действительности произошло в мире за последние тридцать лет, есть духовное обличение и отвержение тоталитарного строя, все равно – левого или правого; но совсем не политическое оправдание формальной демократии. Напротив, именно «формальная демократия» с ее внутренними пустотами, ошибками и соблазнами, и привела к левому и правому тоталитаризму: эти два политических режима связаны друг с другом, как уродливая реакция на болезненное преувеличение, или как тирания, возникающая из распада; или как рабство, возвращающееся на того, кто не сумел найти и соблюсти духовно верную меру свободы. Ныне мы переживаем период, когда человечество еще не разочаровалось ни в формальной демократии, ни в правовом тоталитаризме; когда одни наивно собираются лечить провалившийся тоталитаризм – формальной демократией, а другие организуются для того, чтобы заменить формальную демократию правым или левым тоталитаризмом.

Мы же настаиваем для России на третьем исходе и считаем его единственно верным. Для того, чтобы уразуметь его, надо поставить весь вопрос со всей возможной политико-юридической ясностью.

Государство, как многоголовый (или совокупный) субъект права может быть или «корпорацией», или «учреждением». Что же оно есть на самом деле?

Спросим себя прежде всего: что есть «корпорация» и что есть «учреждение»?

Корпорация (например, кооператив) состоит из активных полномочных и равноправных деятелей. Они объединяются в единую организацию по своей свободной воле: хотят – входят в нее, не хотят – выходят из нее. Они имеют общий интерес и вольны признать его и отвергнуть. Если они признают его и входят в эту корпорацию, то они тем самым имеют и полномочие действовать для его удовлетворения. Они уполномочены формулировать свою общую цель, ограничивать ее, выбирать голосованием все необходимые органы, утверждать их и дезавуировать их, «отзывать» свою волю, погашать свои решения, обусловливать свое участие «постольку – поскольку». Кооперация начинает с индивидуума: с его мнения, изволения, решения; с его «свободы» и интереса. Она строится снизу вверх; она основывает все на голосовании; она организуется на свободно-признанной (и соответственно свободно-ограничиваемой, свободно-отвергаемой) солидарности заинтересованных деятелей. «Все через народ» – идеал формальной демократии.

Напротив, жизнь учреждения (напр., больницы, гимназии) строится не снизу, а сверху (даже и тогда, когда само учреждение учреждено всенародным голосованием). Люди, заинтересованные в жизни этого учреждения, получают от него благо и пользу, но не формулируют сами ни своего общего интереса, ни своей общей цели. Они не имеют и полномочия действовать от лица учреждения. Они «проходят» через него, но не составляют его и не строят его. Они пассивно принимают от учреждения – заботы, услуги, благодеяния и распоряжения. Не их слушаются в учреждении, а они слушаются в учреждении. Учреждение само решает, «принимает» оно их или нет; и, если «принимает», на каких условиях и доколе. Они не выбирают его органов, не имеют права «дезавуировать» или «сменять» их; и даже не всегда могут самовольно отвергать его услуги и «уйти». Следовательно учреждение строится по принципу опеки над заинтересованными людьми. Оно имеет свои права и обязанности, свой устав, свою организацию; но все это оно получает не от опекаемых; оно не отчитывается перед ними, и органы его не выбираются, а назначаются. Больные в больнице не выбирают врачей; гимназисты в гимназии не могут сменить директора, и инспектора и кадеты не могут самовольно выйти из кадетского корпуса; студенты принимаются в университет, но не определяют его целей и задач, и профессора не слушаются их распоряжений. И поскольку государство есть учреждение, постольку народ в нем не управляет собою и не распоряжается, а воспитывается, опекается и повинуется.