Коллектив авторов - Великая Отечественная – известная и неизвестная: историческая память и современность

• Название: Великая Отечественная – известная и неизвестная: историческая память и современность
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-8055-0281-2

В сборнике представлены материалы международной научной конференции, приуроченной к 70-летию Великой Победы, в работе которой приняли участие ученые-историки из России, Китая, США, Республики Корея и Украины. Основное внимание уделено экономике войны как фактору Победы, проблеме «человек, общества и война», исторической памяти о войне и вкладу ученых-историков в ее сохранение, освободительной миссии Красной Армии в 1944–1945 гг. в Европе и на Дальневосточном театре войны, вкладу Китая в разгром японского милитаризма.

---

Благодаря указанным выше социально-историческим подходам становится реальным дополнить традиционный государственно-институциональный подход взглядом на войну «снизу», глазами ее рядовых участников и очевидцев. Это позволяет придать данному периоду нашей истории человеческое измерение, сделать историю военных лет насыщенной важными «говорящими» деталями, показать ее более яркой, эмоционально окрашенной, и одновременно – более правдивой, не «приглаженной» и не «очищенной» от страшных подробностей. «Диапазон чувств, испытываемых солдатом, очевидно, колебался от отвращения и стыда до гордости и удовольствия, время от времени как бы соединяясь воедино…», – отмечал по поводу изучения эмоций на войне один из основателей концепции «истории повседневности» А. Людтке.

Социально-исторический подход к истории войны кажется важным еще и в контексте современных дискуссий о мифологизации и героизации военной истории. В последние десятилетия на волне критики советского прошлого вошел в моду разоблачительный пафос в отношении прежних героев – от Зои Космодемьянской до 28-ми панфиловцев, являвшихся якобы исключительно продуктом советской пропаганды. Более того, присутствует тенденция героизации генерала Власова, бывших белогвардейских офицеров – эмигрантов, перешедших на сторону врага.

Современная социальная история, вводя в научный оборот такую источниковую базу, как наградные листы, материалы личного происхождения, документы «устной истории», трофейные документы и др., предлагает критикам и сомневающимся тысячи никогда не задействованных в пропагандистских целях конкретных примеров самопожертвования рядовых советских людей, которые свидетельствуют о массовом героизме во время войны.

Если мы всерьез хотим, чтобы новые поколения россиян не забывали испытания, выпавшие на долю народа, ценили то, с каким трудом, какой огромной ценой досталась Победа, и хранили память о тех, кто ее приближал, не щадя своей жизни, то именно такой ракурс представляется важным не только в научных, но и в воспитательных целях.

Среди тем, вокруг которых наметились наиболее острые историографические дискуссии, – вопрос о содержании понятия «советское общество» 1941–1945 гг., а также оценка степени его гомогенности и стратифицированности. Современные исследователи склонны, во-первых, трактовать понятие «советское общество» широко, включая в него, в частности, советских граждан, которые оказались на временно оккупированной врагом территории или в плену, кто вносил свой вклад в Победу в Трудармии или в ГУЛАГе; во-вторых, наметилась тенденция отказаться от традиционного жесткого разделения социума на две основные части, условно говоря, – на фронт и тыл. В том числе по той причине, что границы этого разделения в реальных военных условиях были весьма условными.

За годы войны миллионы мирных советских граждан оказались в прифронтовой полосе, неся потери, сопоставимые с боевыми. Фронт требовал регулярного пополнения людскими ресурсами, в свою очередь, постоянно переводя в разряд «тыловиков» сотни тысяч бойцов, направленных с передовой на долечивание или полностью списанных по ранению. Стремление исследователей к более глубокому изучению армейского социума и его составляющих привело к пониманию того, что он был очень разным. В последнее время на первый план выходит тема массовых, групповых и индивидуальных общественных представлений и общественных настроений периода войны. Причем как в армейской среде, так и в советском тылу и на временно оккупированных территориях. Поскольку исследователи изучают общественные настроения в динамике, им особенно важно понять, под воздействием каких факторов они формировались и трансформировались. В свою очередь здесь не обойтись без исследований о зависимости советского общества от идеологии, пропаганды и стереотипов массового сознания, сформированного в основном в предвоенные годы.

Повседневность, как специальная область исторических исследований, стала популярной сравнительно недавно, особенно в отечественной историографии. При этом военная повседневность, хотя и подчиняется общим закономерностям исторических исследований повседневности в целом, имеет свои особенности в качестве предмета изучения, определяемые экстремальностью состояния общества в состоянии вооруженных конфликтов и в первую очередь крупномасштабных войн. Еще большей спецификой отличается наиболее «экстремальная» часть военной повседневности – фронтовая повседневность. Различным аспектам ее изучения в период Великой Отечественной войны уже посвящено значительное число научных публикаций – как в теоретико-методологическом, методическом, источниковедческом, так и в конкретно-историческом аспектах[123]. В русле изучения повседневности и частной жизни в период Великой Отечественной войны рассматриваются такие проблемы, как феномен фронтовой дружбы, роль переписки, как фактора моральной поддержки, специфика сексуального поведения и отношений между полами и др.

Особое место в исследовании фронтовой повседневности занимает тема массового участия в войне советских женщин с акцентом на изучение государственной политики в этом вопросе, на анализ особенностей женской психологии – поведения на войне и др. Продолжается и дискуссия о численности женщин – участниц войны. В частности, в одной из последних работ на эту тему австралийских ученых Р. Марквика и Е. Кардоны утверждается, что на разных этапах Великой Отечественной войны в боевых и тыловых армейских подразделениях служили до 1 млн. советских женщин, а еще 28 тыс. сражались в партизанах. По мнению этих авторов, мировая история не знала столь массового участия женщин в войнах, что делает данный феномен уникальным, но пока еще в должной мере не изученным[124].

Для большинства работ советского времени было характерно приукрашивание истинного положения в деревне и в сельском хозяйстве военного времени. Ю. В. Арутюнян впервые показал, что в годы войны при резком ухудшении производительных сил, убыли рабочей силы и прекращении централизованного снабжения деревни материально-техническими ресурсами резко снизилась производительность труда, упала урожайность, ухудшились показатели животноводства[125]. Начиная с периода «перестройки» повседневная жизнь военной деревни рассматривались в основном в региональном разрезе – на материалах местных архивов, что было закономерно[126]. Впервые обращалось внимание на интенсификацию труда в деревне (работа по 12 часов в сутки при низкой оплате труда и повышении налогового бремени в колхозах), на увеличение размеров и роли личных подсобных хозяйств во время войны, на реквизиционный характер госзаданий и усиление механизмов принуждения за невыполнение обязательных поставок[127].

Что касается исследований по истории промышленности и рабочих в условиях войны, то, в отличие от советской историографии, где об этом писали довольно много, в современной литературе эта тема представлена более скромно. Комплексным подходом и опорой на широкий круг источников отличается книга шведского историка Л. Самуэльсона об уральском «Танкограде», выпускавшем в годы войны танки[128]. Из западных работ следует также выделить книгу Дж. Барбера и М. Харрисона «Советский тыл, 1941–1945: социальная и экономическая история СССР во Второй мировой войне»[129]. Продолжая изучение повседневной жизни населения в тылу, британский историк Д. Филтцер в работе, посвященной военному и послевоенному периоду, изучил ситуацию в крупных промышленных центрах Урала, Кузбасса и Поволжья[130]. Автор построил свое исследование преимущественно на материалах местных санитарно-гигиенических служб.

Отдельный вопрос, в последнее время активно дискутируемый в историографии, – о степени эффективности чрезвычайного военного законодательства, ряд норм которого вступали в противоречие между собой. Удачный пример изучения производственной повседневности военных лет – монография А. К. Соколова и А. М. Маркевича «Магнитка близ Садового кольца»[131]. В результате реконструкции жизнедеятельности трудового коллектива московского завода «Серп и молот» 1941–1945 гг. авторы пришли к выводу о том, что чрезвычайное трудовое законодательство на практике исполнялось избирательно, главным образом, в отношении «злостных» нарушителей дисциплины. Основной причиной была вставшая перед директорами дилемма: буквальное следование нормам уголовного наказания в отношении работников за дисциплинарные нарушения вело к тому, что некому было бы выполнять план производства военной продукции. Считая это приоритетом, руководители предприятий, несмотря на угрозу наказания, часто «закрывали глаза» на мелкие нарушения, связанные с объективными условиями. Не секрет, что многие подростки и женщины работали добросовестно, но с трудом выдерживали длительные смены, зачастую падая в обморок от голода и усталости прямо у станка.