Татьяна Алюшина - Любовь со вкусом вишни

• Название: Любовь со вкусом вишни
• Автор: Татьяна Алюшина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-84588-0

Вероника не похожа ни на одну из женщин, которых приходилось встречать Сергею. Она не умеет кокетничать, по-мужски собрана и логична. А еще на нее ведется настоящая охота, и жизни девушки грозит нешуточная опасность. Но Сергей готов совершить чудеса ради той, которая послана ему самой судьбой, чей вишневый запах кружит голову и преследует и во сне, и наяву.

Книга также выходила под названием «Смерть в наследство».

---

Но темнота почти сразу сменилась ярким, каким-то нереальным светом, как от множества люминесцентных ламп, в освещении которого Ника увидела проспект, пешеходный переход, себя, лежащую в стороне от него на асфальте, людей, склонившихся над ней, красную машину, из которой кое-как выбрался водитель и сел прямо на дорогу, откинувшись спиной на колесо.

Люди шумели, возбужденно обсуждали происшествие, какой-то мужчина звонил по сотовому, вызывая «Скорую» и полицию. Женщина лет пятидесяти отталкивала людей, склонившихся над Никой, и кричала:

– Я врач, не трогайте ее, у нее может быть травма позвоночника! Расступитесь, ей нужен воздух!

Врач встала перед Вероникой на колени, прямо на грязный асфальт, взяла за руку и, проверяя пульс, подняла ей веко. А Ника пожалела красивое светлое пальто этой женщины, полы которого елозили по грязному асфальту. «Зачем, не надо, вы испачкаетесь!» – попыталась сказать она женщине-врачу, но звук не получался, а собственный голос звучал только у нее в мозгу. Ника спустилась поближе, ей почему-то хотелось рассмотреть себя.

«Я же в полном сознании! – поняла вдруг она. – Я помню все и думаю, как я, и чувствую! Почему же я сразу в двух местах? И почему совершенно не ощущаю своего тела? Я что, умерла?!»

Она услышала нарастающий рев сирены, подъехала и остановилась в нескольких метрах от места аварии машина «Скорой помощи», из которой выбежали люди в голубой униформе. Женщина поднялась с колен и стала что-то им объяснять. Теперь перед Никой на колени опустился мужчина, врач «Скорой помощи», и стал ее осматривать, расстегнул пальто.

А Вероника не захотела смотреть на свои травмы и что с ней там делают, поэтому и поднялась повыше, увидела полицейскую машину, двух полицейских, подошедших к водителю красного монстра, так и сидевшему, опираясь спиной на колесо.

«Ну что ж, если так, пусть так и будет! – смиренно подумалось ей. – Мне не за кого здесь держаться, никого нет, и никто не позовет меня назад. Только дедушку ужасно жалко, но жил же он как-то без меня раньше. Уходить так уходить».

И вдруг ее неожиданно и стремительно куда-то понесло.

Улицы, дома, проспекты пролетали мимо с огромной скоростью. День сменился вечером, а за ним сразу наступила ночь. Скорость, с которой девушку несло куда-то, все увеличивалась и увеличивалась, Ника уже не различала пролетавших внизу домов, улиц, а свет фар едущих машин слился в две яркие линии, красную и желтую.

И вдруг, так же внезапно, как и начался, полет оборвался – в один момент!

И Вероника почувствовала, что стоит на месте. Она осмотрелась вокруг и поняла, что оказалась в чьей-то незнакомой квартире, в кухне. Глубокая ночь, между тремя и четырьмя часами, самое тяжелое в сутках время – время смертей, – почему-то она это знала и про точное время, и про его смертельную тяжесть. В кухне совсем темно, собственно, темно было везде.

А возле окна стоял высокий худощавый мужчина, одетый только в брюки, босиком и с голым торсом, и думал о чем-то своем, глядя на улицу. В одной руке он держал большую кружку с остывшим уже чаем, вторая рука в кармане брюк.

Он повернулся, присел боком на подоконник, поставил рядом кружку и, взяв пачку сигарет и зажигалку, лежавшую там же на подоконнике возле пепельницы, закурил.

Ника удивилась – было очень темно, но почему-то она отчетливо видела черты его лица, фигуру до мелочей, даже легкую игру мышц, когда он двигался.

Ему, наверное, около сорока лет, может, меньше, может, больше. Густые русые волосы, не короткие, но и не длинные, высокий лоб, слегка изогнутые брови, прямой нос, красиво очерченные губы, твердый подбородок, морщины между бровями и в уголках губ, лицо волевого, сильного мужчины, вполне обыкновенное, вот только глаза! Серые, в обрамлении густых черных ресниц, внимательные и… и пугающие до жути сокрытыми в глубине знаниями, виденным и перенесенным в жизни. От него исходила странная, глубокая, какая-то усталая грусть.

Ника почувствовала, что ей отчего-то просто необходимо находиться как можно ближе к нему. Она придвинулась и вдруг услышала его мысли, даже не сами мысли, она их не читала, а как бы прочувствовала, проживала вместе с ним его ощущения, течение этих мыслей. И ей тут же захотелось отстраниться, отшатнуться от той боли, которую он ощущал, но она не смогла, точно зная, что именно поэтому здесь и очутилась.

Этот совсем незнакомый ей мужчина чувствовал себя бесконечно одиноким, уставшим, как будто прожил не одну жизнь. Наверное, так оно и было, потому что вместить в себя столько, сколько видел и пережил этот человек, в одну жизнь почти невозможно.

Он устал от переживаний, так и не научившись не пропускать через себя боль и страх других людей, часто зависящих от его способностей и ответственности. Он устал от пустых отношений с женщинами, не повстречав в своей жизни ни одной, которая оказалась бы близкой и хоть чуточку родной, устал от пустого бесчувственного секса, от потери друзей, от самого себя и своего смирения перед честными мыслями.

И конечно, отдавал себе отчет, что будь у него семья, хоть какая, пусть и не самая счастливая, то не стоял бы он сейчас ночью у окна после бурного секса, больше похожего на спорт, чем занятие любовью с совершенно ненужной и, по сути, чужой ему женщиной, мучаясь от внутренней пустоты, неизменно наступавшей после таких вот свиданий. Но он давно уже смирился с тем, что семья – это не для него, не получается, кому-то везет, а вот ему не дано. И так бывает.

Сильный человек, он слишком хорошо все знал, и понимал про себя, и давно научился справляться с наваливающимся иногда вот такими темными ночами, как сегодня, чувством одиночества, усталости и непонятной, темной, глухой тоски.

Вдруг у него защемило-защемило сердце, сильно, так, словно кто-то сжал его тисками, и он каким-то седьмым, десятым чутьем, как откровение осознал, что именно сейчас, в данную минуту, обрывается где-то единственная и самая главная нить в его жизни, связывавшая его с каким-то человеком. Что в данный момент уходит, исчезает то неизвестное, но невероятно важное, может быть, самое главное, что, оказывается, и держало его на этой земле, спасало в самых безвыходных ситуациях.

Ника закричала от неожиданности, чувствуя, как будто ее ошпарило его болью, но ее крик не услышали ни он, ни она сама. Стараясь помочь незнакомцу и себе, она придвинулась сосем близко к нему, заглянув в глубину этих серых глаз… И все поняла!

Ощущение странной, непонятной потери и безысходного отчаяния почти накрыло его с головой, и тогда он, прикрыв глаза и запрокинув голову, попросил шепотом:

– Не надо, Господи!

И в то же мгновение неизвестная сила понесла Нику назад так быстро, что она почувствовала, что вот-вот задохнется. Она все втягивала, втягивала в себя воздух, но вдох так и не получался, она закричала и наконец, хрипя, вдохнула-таки в самое последнее мгновение, за которым уже неизбежно начиналось небытие… и ощутила жуткую боль во всем теле.

Ника закашлялась и попыталась сесть, но чьи-то сильные руки ее удержали на месте. Издавая надсадные хрипы, она вдыхала и вдыхала, не понимая, где находится и что с ней происходит.

– Ну, слава богу! С возвращением! – радостно поприветствовал кто-то рядом.

Над ней склонился тот самый врач из «Скорой», которого она видела возле себя там, на переходе. И почему-то он оказался весь мокрый – мокрая прядь волос падала ему на лоб и рубашка на груди вся промокла, потемнев от пота.

– Почему вы мокрый?

Говорить было трудно, очень трудно. Звук получался еле слышным, хриплым, тяжелым.

– Так вас, красавица, с того света вытаскивал! Вспотел, знаете ли! – рассмеялся доктор.

Ника посмотрела вокруг и сообразила, что находится в машине «Скорой помощи», которая в данный момент куда-то едет.

Она улыбнулась доктору и попыталась что-то сказать, но звуки не получились.

– Что, милая? – Он стал озабоченным, видимо, решив, что она хочет пожаловаться на боль.

– Все будет хорошо! – с третьей попытки произнесла-таки Ника и улыбнулась.

– Обязательно! – разулыбался он в ответ и поделился удивлением: – В моей практике впервые только что вернувшийся с того света человек улыбается и меня же подбадривает! Фантастика! Вы, девушка, уникум – такой полет, сильнейший удар, клиническая смерть, а она улыбается! У вас ни одного перелома, сильное сотрясение, возможны и, скорее всего, внутренние повреждения, остановка сердца от шока и сильного удара. Вы в рубашке родились!

Ника улыбалась, почти не слушая его, она точно знала, что никаких внутренних повреждений у нее нет и быть не может. Знала тем самым знанием, которым была наделена на короткое время, еще несколько мгновений назад летая над Москвой.