Валентин Февраль - Шиш вам, а не Землю!

• Название: Шиш вам, а не Землю!
• Автор: Валентин Февраль
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2015

Земные разведчики — это не то, что они о себе думают сами. Земные разведчики — это их дела. Обыденные, может быть немного скучноватые, но для планеты очень необходимые и жизненно важные. Главный герой — майор Семеныч, хоть и неисправимо глуп, но весьма везуч!

Придуркин. Его фамилия говорит сама за себя, но отражает ли она истинное положение дел?.. Ведь, в конечном итоге, Придуркин оказал влияние на целый Звездный Мир. Это он спас Землю и расправился с шайкой матерых космических преступников!

---

Он подленько хихикнул и бросил на нас последний уничижительный взгляд, от которого сердце останавливалось, и отключил свою леденящую кровь трансляцию.

Но еще долго мы не могли прийти в себя после въевшегося в мозги накрепко выступления нашего нового и в достаточной мере опасного командира. Ральф, например, как стоял с развернутой для просушки второй портянкой, так и остался с ней стоять еще полчаса и даже не заметил этого.

Я же в свою очередь, сделав вдох, забыл сделать выдох, но потом очухался и увесистым пинком вывел Ральфа из его полукоматозного состояния и вышел из него сам. Раскурив дешевую сигаретку, которыми нас уже снабдили здесь, я задумался.

— Как ты думаешь, — спросил Ральф с гримасой отвращения на лице, — наш новый комбат случайно не людоед или вампир?

— Я думаю, вряд ли, — не очень уверенно предположил я. — Скорее он беглый уголовник. Рецидивист-убийца. Напялил на себя военную форму, вот и выпендривается. А подними его личное дело, так там не сплошные подвиги и победы, а грабежи, да убийства. Хотя, нет, не думаю, чтобы он был серьезным убийцей, например, маньяком. Хотя и близок к этому. Ты заметил, какие у него глаза?

— Как у петуха, которому удалось снести яйцо, — заметил Ральф.

Я подумал некоторое время над сравнением Ральфа и пришел к выводу, что оно очень точное, хотя и несуразное на первый взгляд.

А Ральф, покончив со второй портянкой, повесил ее рядом с первой и, нисколько не смущаясь наведенным им в казарме смрадом, пошел играть в карты в дальний угол, где в это время пара жуликов как раз обдирала какого-то новенького. На новеньком из его солдатской одежды остался уже лишь солдатский жетон, да и то висящий на шее на очень тоненькой веревочке.

Картежники, видя, что поживиться у глупого новичка больше нечем, с радостным оживлением приветствовали появление следующего кретина, какового они заподозрили в Ральфе.

Но, как вскоре я увидел, затрапезный вид Ральфа оказался обманчивым. И то, что проиграл совсем недавно неопытный солдат, стало перекочевывать в карманы моего приятеля и уже, буквально, через полчаса он выиграл всю дневную поживу этой шайки казарменных шулеров. А еще через два часа он раздел их до портков и тем ничего больше не оставалось делать, как стыдливо прикрывать обнаженные участки тела руками.

Я видел, как быстро мелькают карты в уверенных руках Ральфа и в голову мне пришла мысль, что уж не фокусник ли он или цирковой артист, до того уверенно Ральф держался в компании картежников!

Но после карт в ход пошло домино. Но и здесь мой приятель не дал маху, удивляя партнеров по игре мастерством и не предоставляя им никакой поблажки. Перепробовав кучу игр с экзотическими названиями, многие из которых не имели аналогов в культурной речи цивилизованного социума, Ральф выиграл и эти все игры. И очень скоро приунывшие профессиональные мухлецы проиграли моему дружку не только свое казенное обмундирование, но и казенные шконки, казенные табуреты, саму казарму и даже аксельбанты боевого командира полковника Кромса и, естественно, без согласия на это самого Кромса и даже без его ведома.

Близился финал, конец, завершение этого блестящего игрового блицкрига. И по идее, Ральфа не позднее сегодняшнего вечера должны были зверски убить ножкой от табуретки, проигравшиеся в пух и прах бандиты, каковыми без сомнения и являлись эти злобные парни, развязно сидевшие за столом.

Некоторые в казарме даже стали специально готовиться к захватывающему зрелищу смертоубийства в казарме и ни один из сидевших за игровым столом с Ральфом не внушал на этот счет у нас, простых наблюдателей сомнений. Ни тот, что сидел справа от Ральфа и прятал свирепое лицо в тени фикуса, ни тот, что сидел слева, маленький и юркий, с, через чур, вороватыми даже для солдата замашками, ни тот, что уже изготовил финку для убийства и прятал ее до поры до времени в рукаве вместе с крестовой шестеркой под столом.

Все эти парни с тупым изумлением смотрели на разбросанные по столу карты и не могли сообразить, как тупая деревенщина, типичный крестьянин, которого они углядели в Ральфе, смог обыграть их, битых шулеров и мошенников. И, так и не придя к какому-нибудь логическому умозаключению на этот счет, они, в конце концов, начали с пугающей медлительностью подниматься из-за стола.

— Эй, ребята, сбавьте обороты и выпустите пар. Это всего лишь игра! — пришел я на помощь другу и попытался разрядить, таким образом, обстановку.

Но все было тщетно. Мои старания оказались сродни гласу вопиющего в пустыне и потому пропали втуне. Бандиты уже смотрели на Ральфа — главного виновника их плохого настроения, как на покойника, внутренне они уже вполне созрели для предстоящего «мокрого» дела. Поставщик их позора сидел на расстоянии вытянутой руки и почему бы было не воспользоваться данным обстоятельством.

Лишь только товарищи Ральфа по столу встали со своих мест, в затхлом помещении казармы, насквозь провонявшей солдатским потом, портянками и кислым хлебом, воцарилась мертвая тишина. А в дальнем углу, вдруг, кто-то принялся читать нараспев заупокойную молитву, явно опережая события и время и потому нещадно греша этим.

Я сделал шаг назад, как мне казалось, совсем незаметно, вцепился пальцами в толстый металлический прут спинки кровати, который, начнись всеобщая потасовка, мог очень пригодиться мне.

Ральф без видимого волнения глядел в лица тех, чьей жертвой ему предстояло стать в ближайшее время. По внешнему виду так он вообще казался агнцем божьим, послушной овечкой, идущей на заклание и, что-то даже не от мира сего сквозило в облике моего приятеля. Какая-то загадка, запредельная таинственность и безмятежность.

Что меня особенно позабавило. Ведь я-то видел, как без каких бы то ни было колебаний мой дружок взорвал своего командира. А потому я как никто в этом прекрасном казарменном сборище с-зомби знал истинную сущность своего друга, записного ублюдка. Вкупе с открывшимся мне внезапно виртуозным мастерством умением играть в карты мой знакомый представлял собой весьма и весьма мерзкую личность. А его безусловная способность прикидываться безмятежным простачком, в то время как все уже тряслись кругом, словно осиновые листья, превращала Ральфа вообще, на мой взгляд, в монстрическую личность.

Если мой приятель и разыгрывал из себя чокнутого недоумка, так это не помешало ему увернуться от табурета, который запустил в него один из тех, кому не повезло в карты. Выигрыш, сосредоточенный сегодня в руках Ральфа, сделал небезопасным его дальнейшее существование в казарме.

Табуретка же запущенная в Ральфа и просвистевшая мимо него, навернула меня. И я, получив ею по башке, свалился замертво там, где и стоял, не успев даже пикнуть.

А последнее что я увидел перед своим начинающим смыкаться взором, это некоторые мизансцены начинающейся всеобщей катавасии, казарменной потасовки, в которой приняли участие все без исключения с-зомби. А еще я увидел, как вбегали в распахнутые настежь двери военные полицейские, призванные, собственно, следить за порядком в среде всего того сброда, который и представляли собой подразделения с-зомби.

Лицо мое заливали потоки крови, которая хлестала из рассеченной головы, а вокруг военные дубинками учили наиболее упрямых драчунов, да и тех, которые не дрались, но просто подвернулись под руку полицейским.

41

Очнулся я лишь тогда, когда мне кто-то наступил ногой на живот. Чья-то нога, обутая в военный тяжелый башмак, пристроилась на моем животе в районе пупка и ни за что не хотела расставаться с ним. Тогда я вцепился зубами в надоедливую ногу и не отпускал ее до тех пор, пока не оторвал от штанины, мной укушенного, здоровенный клок материи. Еще немного погодя я уже оказался на ногах и, раздавая тумаки направо и налево, успел здорово порезвиться, а заодно и отомстить за рассеченную голову, прежде чем полицейским удалось разогнать нас окончательно, по нашим вонючим углам.

К тому времени кровь из раны на моей голове перестала течь и вообще рана оказалась пустяковой царапиной, которую впоследствии смог легко залатать наш полковой хирург по прозвищу Ветеринар. Ветеринар сумел наложить сорок шесть швов и даже выразился в том смысле, что видел травмы и похлеще. А с такой пустяковой ссадиной, как у меня, по мнению хирурга, не стоило и обращаться в санитарную часть, так как такой хреновиной я только отвлекаю людей от серьезных дел.

Но мне-то уже было известно, какими «делами» занимался этот коновал, когда у него не было пациентов. Чистый медицинский спирт, да старые, наспех размоченные в теплой воде горчичники на закуску — вот и все дела нашего Ветеринара в свободное от работы время.

К вечеру наш эскулап, бывало, так надирался своего спирта, которого у него было невпроворот, что с трудом попадал в дверь казармы. И на койку его уже относили двое дневальных, менее пьяные, чем он, а потому более скоординировано держащихся и называющих его почтительно «док» и «мистер», невзирая на всего лишь ветеринарское образование последнего.