Сомадева - Необычайные похождения царевича Нараваханадатты

• Название: Необычайные похождения царевича Нараваханадатты
• Автор: Сомадева
• Издательство: Наука
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 1972

Роман Сомадевы, кашмирского поэта XI в., представляет собой часть (VI–X книги) созданного им замечательного сказочного эпоса «Океан сказаний». Используя все богатство повествовательной литературы древней Индии, Сомадева создал произведение, прославляющее возможности человеческого разума. I–V книги «Океана сказаний» были опубликованы в 1967 г. под названием «Повесть о царе Удаяне» в переводе П. А. Гринцера и И. Д. Серебрякова.

---

Жил в какой-то деревне темный мужик, и звали его Гахвара. Однажды пригласил его к себе в гости приятель, живший в городе, и попотчевал его всякими яствами — и солеными и сладкими. «Почему это кушанья такие вкусные?» — спрашивает деревенский житель, а друг ему отвечает: «Больше всего от соли!»

«Ну, так я уж ее и поем!» — произносит деревенщина, хватает целую горсть мелкой соли, сыплет себе в рот, обсыпая себе и губы и бороду, дурачина. Посмеялись над ним люди, увидав, как его лицо побелело.

Ты, божественный, послушал о пожирателе соли, а теперь послушай о том,

как корову доить

Жил один крестьянин, и была у него корова, которая каждый день давала ему сто пал молока. И так случилось однажды, что приближался праздник. «Сразу возьму я от нее много молока», — решил глупец и весь месяц, что оставался до праздника, не доил корову. Когда же наступил праздник и пошел он ее доить, то увидел, что молоко иссякло, но долго не иссякал смех его односельчан.

Ведомо теперь тебе, божественный, о глупом доильщике, а теперь послушай,

как яблоки есть

Когда-то жил человек, у которого голова так оплешивела, что стала похожа на медный горшок. Проходил однажды мимо него, под деревом сидящего, какой-то молодец, набравший лесных яблок, чтобы утолить голод. Вот этот молодец забавы ради взял одно яблочко, да и кинул в плешивую голову. Стерпел плешивый и ничего ему не сказал. Потом тот одно за другим все жесткие лесные яблоки пошвырял в плешивую голову, и у плешивого стала обильно течь кровь. А потом этот молодец, так забавляясь, без толку перекидал все свои яблоки и остался голодным, а плешивый с окровавленной головой отправился домой, рассуждая сам с собой: «Почему бы мне не стерпеть ударов таких вкусных яблок?»

И кто только не смеялся над ним из-за этого случая, глядя на его окровавленную голову, подобную гербу царства глупцов!

Так-то, божественный, лишенные ума не достигают своих целей и становятся для людей посмешищем, а умных все уважают».

Кончив слушать смешные истории про глупцов, рассказанные Гомукхой, поднялся Нараваханадатта и занялся делами, предназначенными для дня.

Когда же наступила ночь, то по велению Нараваханадатты, тоскующего по возлюбленной, начал он рассказывать истории о мудрости. И первой была история

о вороне, мыши, черепахе и олене и об их дружбе

«На раскидистом дереве шалмали[449], стоявшем где-то в каком-то лесу, свил себе гнездо ворон, звали которого Лагхупати. Однажды, сидя в своем гнезде, увидел он, что подошел к дереву страшный человек с силком в руке и с палкой, а пока смотрел на него ворон, человек раскинул на земле сеть и рассыпал по сети рис. Как раз в это время спустился с неба пролетавший мимо повелитель голубей пестроголовый Читрагрива, окруженный сотней голубей. Увидев рассыпанный по сети рис и, будучи голоден, сел он на сеть и вместе со всей своей свитой запутался в ней. Тогда сказал Читрагрива всем, кто был с ним: «Все дружно возьмитесь клювами за сеть и быстро разом взлетайте в небо!» Все голуби согласились: «Так тому и быть!» — взялись клювами за сеть и, испуганные, быстро взлетели, а птицелов встал, посмотрел им вслед, да и пошел ни с чем восвояси.

Бесстрашный Читрагрива сказал своим спутникам: «Теперь полетим поскорее к моему другу Хиранье — он перегрызет петли сети и освободит нас!» С этими словами полетел он со всеми голубями, сетью опутанными, к норе, и опустились они с неба прямо к ее входу. «Выйди, выйди, Хиранья! Я это, Читрагрива, пришел!» — воззвал к мыши повелитель голубей.

Услыхала мышь этот зов, выглянула из норы и увидела, что это действительно он, друг ее, пришел, и вышла из той норы, имевшей сто входов и выходов. Подошла она к голубям, расспросила, что и как случилось, и движимая состраданием, принялась перегрызать петли сети, опутывавшей царя голубей и всю его свиту, а когда кончила она это дело, освобожденный Читрагрива вместе со всеми своими спутниками взлетел, попрощавшись с мышью и горячо ее поблагодарив.

А ворон Лагхупати следовал за голубями, запутавшимися в сети, и все это видел и, опустившись у входа в нору, обратился к скрывшейся в ней мыши: «Я — ворон Лагхупати. Видел я, как ты предана в дружбе, и хочу я с тобой, избавляющей друзей от несчастья, дружить!» При этих словах выглянула мышь из норы и ответила: «Ступай отсюда! Что за дружба может быть между тем, кто ест, и тем, кого едят?» Возразил Хиранье ворон: «Не говори так! Коли съел бы я тебя, то лишь на мгновение утолил бы голод, но если станешь ты мне другом, то всегда будешь защищать мою жизнь!» Сказал он и поклялся, что истинно говорит, и мышь уверилась в этом и подружилась с ним. Принесла мышь кусочки мяса и рисовые зерна, и они поели вместе и стали дружно и счастливо жить.

Говорит однажды ворон приятелю своему Хиранье: «Есть, друг, неподалеку отсюда река, текущая по лесу, и живет там приятель мой, черепаха Мантхарака. Пойду я туда — в тех краях легко добывать пищу. А здесь с трудом достается пропитание и постоянно боюсь я, как бы не попасть в сети птицелова». Ответил на это ворону Хиранья: «Возьми и меня с собой, поселимся там вместе. Ведь и мне здесь тошно». Взял Лагхупати в свой клюв Хиранью, полетел на берег лесной реки и встретился с черепахой Мантхаракой. Угостила гостей черепаха, и стали ворон с мышью жить у нее, и ворон поведал Мантхараке, почему они к ней прилетели, и про то, как он, ворон, подружился с мышью.

Подружилась с Хираньей, восхваляемой вороном, и Мантхарака, и спросила она однажды у Хираньи, почему та покинула свою нору, и тогда Хиранья поведала им обоим — ворону и черепахе — такую историю о своих злоключениях: «Жила я в просторной норе неподалеку от города. Однажды ночью унесла я из царского дворца ожерелье и спрятала у себя. От одного вида этого ожерелья родилась у меня великая сила и собралось вокруг меня много других мышей, считавших, что я могу добывать для них пищу. В то самое время неподалеку от нашей норы поставил свою хижину отшельник, который питался тем, что получал как милостыню. То, что оставалось у него, он на ночь оставлял в плошке, в которую собирал милостыню, а плошку подвешивал на посохе. Пока он спал, забиралась я каждую ночь через дыру в его хижину, карабкалась на шест и без остатка уносила всю еду, что он оставлял себе на утро.

Пришел как-то раз к нему приятель-странник, угостил он гостя, и всю ночь они проговорили. Пришла я за едой, а отшельник, слушая странника, часто постукивал по плошке тростниковой палочкой. «Зачем ты прерываешь нашу беседу, так делая?» — спросил пришелец хозяина, а отшельник ему и говорит: «Есть здесь у меня недруг, мышь завелась, и, как бы высоко ни повесил я плошку, забирается она туда и уносит всю еду. Вот я эту мышь и отпугиваю, стуча тростинкой по плошке с едой».

Тогда гость ему и говорит: «Жадность — так называется этот грех всех живых существ, о котором хочу я тебе рассказать. Послушай-ка!

Скитаясь по святым местам, однажды случилось мне дойти до одного города, а там остановился я в доме у некоего брахмана. Живу я там и слышу как-то раз, как брахман говорит своей хозяйке: «Сегодня луна снова сменит свой облик. Сварила бы ты для брахмана рис с кунжутом и молоком». «С чего это, когда у тебя и гроша нет?» — возразила она ему. «Милая, — молвил он, — бережливость хороша, но худо, когда превращается она в скаредность. Послушай насчет этого историю

о скаредном шакале

Где-то в лесу однажды поставил охотник лук-самострел и, положив для приманки мяса, сам погнался за диким вепрем и сразил его копьем, но и тот успел распороть ему самому живот. А все это видел издали шакал, и хотя и мучил его голод, но решил он не трогать бережливости ради мяса вепря и охотника, а съесть то, что охотник оставил как приманку. Но как только коснулся того мяса, сорвалась стрела самострела и пронзила его насмерть. Так что не следует бережливость обращать в скаредность», — заключил брахман, и жена согласилась с ним.

Насыпала она кунжутных зерен на просушку, но забежала на двор собака, попробовала тех зерен и осквернила их, да так, что никто их ни за какую цену не взял бы. Так что жадность не приносит удовольствия, а только одни неприятности».

Рассказав про это, обратился странник к хозяину: «А нет ли у тебя лопаты? Дал бы ты мне ее, и с ее помощью предотвращу я набеги мыши». Тот достал гостю лопату, а я, все это увидев и услышав, забилась поглубже в нору. Вот гость, вооружаясь лопатой, разыскал вход в мою нору и стал, негодный, копать. Копает он, копает, а я все дальше ухожу. Но вот докопался он до места, где лежало ожерелье и другие мои сокровища. И услышала я, как гость снова сказал хозяину: «От блеска этого ожерелья и была у мыши такая сила!» Вытащив ожерелье и все прочее, положил он это под изголовье, и оба — и подвижник и гость — на радостях крепко уснули.