Анатолий Афанасьев - Радуйся, пока живой

• Название: Радуйся, пока живой
• Автор: Анатолий Афанасьев
• Издательство: Мартин
• Жанр: Боевик
• Год: 2001
• ISBN: 5-8475—0071—8

В романе Анатолия Афанасьева — история человека, который волей роковых обстоятельств обрел богатство и власть, попал туда, где льется кровь, торжествует обман, бушуют самые низменные страсти и выживает лишь сильнейший.

Однако жизнь устроена так, что не всё в ней можно купить за деньги…

---

— Так я же все время в цикле, дядюшка Пен. Каждый день пью пилюли.

— Вот-вот, пьешь, а ушки высовываешь. Ушки торчат, паренек. Понимаешь, о чем я?

— Совершенно не понимаю.

Пен окатил его леденящим взглядом, в котором промелькнуло сразу много могил, и все приготовленные для одного Таракана.

— Завтра же пойдешь на прививку к Догмату.

— Пожалуйста, разве я возражаю?

— Ты не можешь возражать, тля.

— Конечно, не могу, дядюшка Пен. Почему вы сердитесь? Что я конкретно сделал не так?

— Ночью кому хотел звонить?

Вопрос был в самую точку. Ночью с Зенковичем случился непонятный казус. Едва задремав после первой серии любовных упражнений с Галочкой, он вдруг вскочил, точно толкнули в бок. Но окончательно не проснулся, наполовину во сне, на ощупь выбрался в коридор, где стоял телефон, и попытался связаться с корреспондентским пунктом Си-Би-Эн. Ничего из этого, естественно, не вышло и не могло выйти, потому что ни одного подходящего номера он не знал и крутил диск наугад, будто в бреду. Потом вернулся к Галочке под бочок и тут же погрузился в глубокое забытье, из которого вышел только под утро, когда Галочка растормошила его для очередной случки. У нее занятия любовью распределялись строго по часам, как питание у диабетика. Утром он проанализировал свою ночную вылазку и решил, что все ему привиделось — и телефон, и голос заморской сучки Элен Драйвер, которая будто позвала из бездны: позвони мне, милый, немедленно позвони! Дело в том, что в реальность, в которой обитал Геня Попрыгунчик, органично вписывалось множество миражей, летучих фантомов, каких-то виртуальных обрывков; скорее всего, полуночный рывок к телефону был из той области, во всяком случае Лева не придал эпизоду никакого значения, а вот вампир Пен, оказывается, его засек и значение придал. Да еще какое!

— Побойтесь Бога, дядюшка Пен, кому мне звонить? — неловко соврал Лева Таракан. — Дядюшка ночью спит.

— Об этом доложишь Догмату. Пусть решает, как с тобой быть. Тебя, сучару, сто раз предупреждали: не рыпайся! Предупреждали или нет?

— Сто раз предупреждали, — эхом отозвался Лева. — Может, не надо докладывать? Зачем беспокоить занятого человека по пустяку. Лучше заплачу откупного.

— Сколько?

— Ну, за такую малость — пять штук довольно будет?

— Десять. Или прививка. Выбирай, сучонок.

— Вы же знаете, наличные для меня проблема.

— Проблема у тебя будет, когда вкачу десять кубиков «Гамбринуса».

— Не надо «Гамбринуса», — попросил Зенкович. — Я достану деньги.

— В комнате отдыха шел свой торг — и весьма серьезный. То, что Серегин услышал от маленького китайца с неизвестными полномочиями, повергло его в глубокое уныние. Ему сперва показалось, что он не так понял. Оно и немудрено. Китаец выражался витиевато, со множеством красочных отступлений, при общении с ним у Серегина возникло сложное чувство: вроде тот говорил учтиво, но вроде и глумился. Однако, если отбросить эмоции, китаец толковал о том, что было у всех на слуху, о чем день и ночь талдычило телевидение, сокрушаясь, писали газеты, вдобавок не только наши, но и забугорные: коррупция сверху донизу, режим прогнил, в губернаторы выбирают жуликов, паханы контролируют капитал и прочее в том же духе. Серегин думал, что все это только вступление, наподобие долгих восточных приветствий, и, скорее всего, не имеет никакого отношения к тому, что хочет на самом деле сообщить узкоглазый проныра. Оказалось, имеет — и самое прямое. Когда Су Линь без всякого перехода высказал свою просьбу, точнее, не свою, а как бы идущую от «племянника» и санкционированную кем-то намного выше стоящим, чуть ли, можно догадаться, не самим «дядюшкой», у Серегина глаза на лоб полезли, как если бы он увидел на лугу коров, запряженных тройкой. Необходимо, сказал Су Линь, поставить силовиком, допустим, министром внутренних дел честного и порядочного человека, которому доверял бы государь, и для начала шугануть с насиженных мест кавказскую мафию, начав с азербайджанской. Это сразу оздоровит атмосферу в обществе и вызовет активность широких предпринимательских кругов. Такой человек, способный очистить авгиевы конюшни российского бизнеса, есть, и это, разумеется, не кто иной, как господин Зенкович, который, мало того что родственник Самого, но пользуется огромной народной любовью как пострадавший от чеченского зверья.

Опешивший Серегин, кое-как проглотив услышанное, позволил себе только одно возражение:

— Как это возможно, товарищ? Пост министра МВД по традиции занимает человек в погонах, как минимум, генерал, а Игнат Семенович, при всем моем уважении к нему…

— У него высшее образование, — напомнил Су Линь, влажно блеснув глазами, — а вот и приказ о присвоении ему генеральского звания.

И действительно подсунул бумагу, заверенную по всей форме, с гербовой печатью, где не хватало только одной подписи — верховного главнокомандующего. Однако Серегин почему-то все еще думал, что китаец шутит, хотя и неприлично. Убедила его в том, что это не шутка, другая бумага, где в ярчайшей белизне сияла цифра аванса, каковой переведут ему на Цюрихский счет в случае успеха — двести тысяч долларов!

— В этой стране, Виктор Трофимович, — улыбаясь заметил Су Линь, когда Серегин вдоволь налюбовался суммой, — нет ничего невозможного. Собственно, и страны больше нет, а есть мировая ярмарка-распродажа. Вы это понимаете не хуже меня. Зачем же позволять хапать чужакам, когда можно взять себе. Верно я рассуждаю?

— Верно, но цинично, — парировал Серегин. — Мне лично ничего не нужно, у меня все есть, но если вопрос стоит так, чтобы продвинуть порядочного человека, поставить заслон… это, конечно, святое дело, почему бы и нет… Хотя…

В его мужицкой приемистой башке уже засияли проекты, один несбыточнее другого, но в преломлении через сумму гонорара, в принципе, они казались осуществимыми. За последние годы занедуживший монарх и не такие кульбиты выкидывал, как назначение министром «племянника», и ничего, проглатывали. В Думе пошумят маленько, коммунисты выгонят на митинг старушек, а через день обо всем и думать забудут. Коварный китаеза прав: страны больше нет, от нее остались рожки да ножки, но… С назначением он, пожалуй, совладает, есть надежные подходы, с кавказцами хуже. Их только задень, глядишь, уже снайпер на крыше.

Су Линь будто подслушал его мысли.

— Черная мафия пойдет вторым эшелоном, Виктор Трофимович. Там вам почти ничего не придется делать. Первое — Зенкович. Как у вас говорят, начнем плясать от печки.

— Глубоко копаете, ребята, — не смог скрыть восхищения Серегин. — Понадобится серьезная подготовка. Государь капризный, часто сам собой не руководит, надобно угадать момент.

— С завтрашнего дня, — сообщил Су Линь, — корпорация «Аэлита» двинет компанию по всем фронтам. Телевидение, газеты, формирование общественного мнения. Недельки через две дядюшка, глядишь, вразумится. Главное, чтобы он понял, для его же пользы все делается. У него рейтинг на нуле, а тут вдруг опять до небес скакнет. Старику приятно будет.

— Егоров, значит, с вами? — уточнил Серегин. Китаец радостно закивал. — Это неплохо, неплохо, человек дельный, хваткий, я его знаю…

Совсем уже благодушно и в полном согласии они приступили к обсуждению деталей сумасшедшего плана.

2. ЛОВУШКА ДЛЯ КРЕТИНОВ

Гата Атабеков, абрек, один из многочисленных воинов аллаха, расположившихся в Москве на кочевье, и его сородич из соседнего аула, юный Шахи, приехавший в гости, взяли богатую добычу, умыкнули красномордого, кудрявого, пьяненького фирмача. Получилось стихийно, случайно, потому особенно весело. Сперва хорошо погуляли в Лужниках, Гата познакомил юношу кое с кем из уважаемых людей, попили вина, покушали в шалмане у Зураба шашлыка, а потом Гата усадил родственника в свой сиреневый «мерс» и повез показывать Москву. Побывали в центре, прошлись по кремлевской брусчатке, поколесили по Садовому, делая небольшие заезды в примечательные места: вокзалы, казино, фирменные магазины. Юный Шахи был в полном восторге. Впечатлительный, как девушка, хотя немного дикий (первый раз в Москве), он впитывал блеск и роскошь зачумленного города не только глазами, но всей кожей и напряженными нервами. Черные глаза пылали, как два антрацита. Попутно абрек делал юноше важные наставления. Объяснил, что все вокруг принадлежит им — и город, и окрестности, — людей тут не осталось, в основном недорезанные русские собаки, смирившиеся со своей участью: все они трепещут при виде настоящих мужчин.

— Мы сломали их в Ичкерии, — учил Гата. — Теперь они уже не поднимутся.

Он видел, что восторженный юноша не вполне ему верит, потому и решил дать наглядный урок. Фирмача взяли возле ресторана «Балчуг», тот стоял посреди тротуара и балабонил по мобильному телефону. По виду — обыкновенная коммерческая крыса, но это не имело значения. Гата хотел показать гостю из аула, как настоящий хозяин должен обращаться с двуногой скотиной. Подогнал машину впритирку к тротуару, открыл заднюю дверцу, подошел к фраеру с телефоном, взял за шкирку и, слабо упирающегося, запихнул его в салон. Сказал зловеще: