Карел Чапек - Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 6. Рассказы, очерки, сказки

• Название: Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 6. Рассказы, очерки, сказки
• Автор: Карел Чапек
• Издательство: "Художественная литература"
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1977

Шестой том собрания сочинений Карела Чапека составили очерки, рассказы и сказки. Многие очерки переводятся впервые. Том иллюстрирован рисунками Иозефа и Карела Чапеков.

Стр. 400. Рисунок И. Чапека к очерку К. Чапека «Куда деваются книги».

Стр. 462. Фрагмент рисунка И. Чапека к очеркам К. Чапека «Как ставится пьеса» (1938).

---

Не успел он договорить, как подлетел автомобиль. Из него выскочил король мурцианский с короной на голове, весь в горностае и бархате. От радости он запрыгал на одной ножке и закричал:

— Деточка дорогая, наконец-то я тебя нашел!

— Минутку, ваша милость, — прервал его Вокоун. — Вы на своей машине превысили установленную скорость езды. Понятно? Заплатите семь крон штрафу!

Король мурцианский начал шарить по всем карманам, бормоча:

— Ну и осел же я! Ведь взял с собой семьсот дублонов, пиастров и дукатов, тысячу песет, три тысячи шестсот франков, триста долларов, восемьсот двадцать марок, тысячу двести шестнадцать чешских крон, девяносто пять геллеров, а теперь в кармане у меня ни гроша, ни копейки, ни полушки! Видно, все истратил по дороге на бензин и на штрафы за езду с недозволенной скоростью. Благородные рыцари, эти семь крон я пришлю со своим визирем!

Затем мурцианский король откашлялся, положил себе руку на грудь и обратился к Вокоуну:

— Как мундир твой, так и твой величавый вид говорят мне, что ты либо славный воин, либо принц, либо, наконец, государственный муж. За то, что ты освободил мою дочь и заколол страшного мульгаценского Змея, я должен бы предложить тебе ее руку, но у тебя на левой руке я вижу обручальное кольцо, из чего заключаю, что ты женат. Детишки есть?

— Есть, — отвечал Вокоун. — Есть трехлетний сынишка и дочка, еще грудная.

— Поздравляю, — сказал мурцианский король. — А у меня только вот эта девчонка. Погоди-ка! Придумал: тогда я тебе отдам половину своего мурцианского королевства! Это будет примерно семьдесят тысяч четыреста пятьдесят девять квадратных километров площади, семь тысяч сто пять километров железных дорог, плюс двенадцать тысяч километров шоссейных дорог и двадцать два миллиона семьсот пятьдесят тысяч девятьсот одиннадцать жителей обоего пола. Ну как — по рукам?

— Пан король, — отвечал Вокоун, — тут есть заковыка. Я и мои товарищи убили дракона, исполняя служебные обязанности, поскольку он не повиновался властям и отказался идти со мною в полицию, оказав сопротивление. А при исполнении служебных обязанностей никто из нас не имеет права принимать никаких наград или подарков, ни в коем случае! Это запрещено!

— А-а! — сказал мурцианский король. — Но тогда я бы мог эту половину мурцианского королевства со всем хозяйством преподнести в дар всей пражской полиции, в знак моей королевской благодарности.

— Это бы еще куда ни шло, — заявил Вокоун, — но и тут есть некоторое затруднение. У нас под наблюдением вся Прага, вплоть до городской черты. Представляете, сколько у нас хлопот и беготни? А если нам еще придется за половиной мурцианского царства присматривать, мы до того избегаемся, что ног под собой чуять не будем. Пан король, мы вас очень, очень благодарим, но с нас и Праги хватает!

— Ну, тогда, — сказал мурцианский король, — дам я вам, братцы, пачку табаку, которую я захватил с собой в дорогу. Это настоящий мурцианский табак, и хватит его как раз на семь трубок, если только не будете их слишком набивать. Ну, дочурка, давай в машину, и поехали!

А когда он укатил, мы, то есть коллеги Рабас, Голас, Матас, Кудлас, Фирбас, Вокоун и я, пошли в дежурку и набили себе трубки этим мурцианский табаком. Ребята, доложу я вам, такого табаку я сроду еще не курил! Был он не очень крепкий, зато пахнул медом, чаем, ванилью, корицей, гвоздикой, фимиамом и бананами, но жаль, у нас трубки очень прокоптели, так что мы этого аромата и не почувствовали…

Дракона же хотели отдать в музей, но когда за ним приехали, он весь превратился в студень, — верно, потому, что так намок и набрался воды…

Вот и все, что я знаю.

* * *

Когда Кубат досказал сказку о драконе в Жижкове, все стражники некоторое время молча покуривали: видно, думали про мурцианский табак. Потом заговорил стражник Ходера:

— Раз тут коллега Кубат рассказал вам о жижковском драконе, так я уж вам расскажу про дракона с Войтешской улицы. Шел я как-то обходом по Войтешской улице и вдруг, представляете себе, вижу на углу, возле церкви, громаднейшее яйцо. Такое здоровенное, что и в каску бы мою не влезло, и тяжелое-претяжелое, словно из мрамора.

«Вот так штука, — говорю себе, — это не иначе как страусовое яйцо или что-нибудь в этом роде! Отнесу-ка я его в управление, в отдел находок, — хозяин, наверно, заявит о пропаже».

Тогда в этом отделе работал коллега Поур; у него как раз от простуды ломило поясницу, и потому он так натопил печку, что в комнатах было жарко, как в трубе, как в духовке или как в сушилке!

— Привет, Поур, — говорю, — жарко у тебя тут, как у чертовой бабушки на печке! Докладываю, что нашел на Войтешской улице какое-то яичко.

— Так сунь его куда-нибудь, — говорит Поур, — и садись, я тебе расскажу, чего я натерпелся от этой поясницы!

Ну, поговорили мы с ним о том, о сем — уже и смеркаться стало, и вдруг слышим в углу какой-то хруст и треск. Зажгли мы свет, смотрим — а из яйца вылезает дракон. Не иначе, как жара подействовала! Ростом он был не больше, сказать, фокстерьера, но это был змей, мы это сразу поняли, потому что у него было семь голов. Тут бы никто не ошибся.

— Вот так номер, — сказал Поур, — что же нам с ним делать? На живодерню, что ли, позвонить, чтобы его забрали?

— Слышь-ка, Поур, — говорю ему, — дракон — животное очень редкое. Я думаю, надо в газету объявление дать. Хозяин отыщется.

— Ну ладно, — сказал Поур. — А только чем мы его пока будем кормить? Попробуем накрошить ему хлебца в молоко. Детишкам молоко всего полезнее!

Накрошили мы семь булок в семь литров молока. Поглядели бы вы, как наш драконенок накинулся на угощенье! Головы отталкивали друг друга от миски, рычали друг на друга и лакали так, что всю канцелярию обрызгали. Потом одна за другой облизнулись и легли спать. Тогда Поур запер змея в помещении, где лежали все утерянные и найденные в Праге вещи, и дал в газеты такое объявление:

«Щенок дракона, только что вылупившийся из яйца, найден на Войтешской улице. Приметы: семиголовый, в желтых и черных пятнах. Владельца просят обратиться в полицию, в отдел находок».

Когда поутру Поур пришел в свою канцелярию, он только и смог выговорить:

— Елки-палки, батюшки-светы, гром и молния, чтоб тебе провалиться, ни дна ни покрышки, будь ты проклят, чтобы не сказать большего!

Ведь этот самый змей за ночь сожрал все вещи, которые в Праге потерялись и нашлись: кольца и часы, кошельки, бумажники и записные книжки, мячи, карандаши, пеналы, ручки, учебники и шарики для игры, пуговицы, кисточки и перчатки и вдобавок все казенные папки, акты, протоколы, и подшивки, — словом, все, что было в канцелярии Поура, в том числе и его трубку, лопатку для угля и линейку, которой Поур линовал бумагу. Столько всего эта тварь съела, что стала вдвое больше ростом, а некоторым головам стало от этого обжорства даже плохо.

— Так дело не пойдет, — сказал Поур, — я такую скотину здесь держать не могу!

И он позвонил в Общество покровительства животным, чтобы вышеупомянутое Общество великодушно предоставило у себя место драконьему детенышу, как призревает оно бездомных собак и кошек.

— Пожалуйста, — отвечало Общество и взяло драконеныша в свой приют. — Только надо бы знать, — продолжало оно, — чем, собственно, эти драконы питаются. В учебниках биологии об этом ни звука!

Решили проверить это на опыте и стали кормить драконенка молоком, сосисками, яйцами, морковью, кашей и шоколадом, гусиной кровью и гусеницами, сеном и горохом, баландой, зерном и колбасой по особому заказу, рисом и пшеном, сахаром и картошкой, да еще и кренделямя. Дракон уписывал все; и, кроме того, он слопал у них все книги, газеты, картины, дверные задвижки и вообще все, что у них там было; а рос он так, что скоро стал больше сенбернара.

И тут пришла на имя Общества телеграмма из далекого Бухареста, в которой было волшебными письменами написано:

«Драконий детеныш — заколдованный человек.

Подробности лично. Приеду ближайшие триста лет.

Волшебник Боско»[53].

Тут Общество покровительства животным почесало в затылке и сказало:

— Если этот дракон — заколдованный человек, то это не но нашей части и мы его держать у себя не можем. Надо отправить его в приют или в детский дом!

Но приюты и детские дома ответили:

— Нет уж, если человек превращен в животное, то это уже не человек, а животное, и им занимаемся не мы, а Общество покровительства животным!

И договориться они никак не могли; в результате ни Общество, ни детские дома не хотели держать у себя дракона, а бедный дракон так расстроился, что и есть перестал; особенно грустили его третья, пятая и седьмая головы.

А был в том Обществе один маленький, худенький человек, скромный и незаметный, как мышка, звали его как-то на Н: Новачек, или Нерад, или Ногейл… да нет звали его Трутина! И когда этот Трутина увидел, как драконьи головы одна за другой сохнут от горя, он сказал: