Мартти Ларни - Современная финская новелла

• Название: Современная финская новелла
• Автор: Мартти Ларни
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Рассказы
• Год: 1985

В книгу входят произведения, появившиеся в основном после 1970 г. и рассказывающие о жизни современной Финляндии, трудовых буднях ее народа, его мечте о мире.

Среди авторов рассказов — Мартти Ларни, Эльви Синерво, Райя Оранен, Юхани Пелтонен, Ауликки Оксанен, Мартти Росси, Вейо Мери, М.-Л. Миккола и другие. Большинство новелл на русский язык переводится впервые.

---

— Неплохая работа, — удовлетворенно заметил он.

— А почему вон та мышка все бегает по кругу?

— Она заботится о своем здоровье. И потом ей больше нечего делать. Разве что делать детенышей. Ты ведь знаешь, как делают детенышей?

Миранда покачала головой, она и слушала его вполуха.

— Ну и ну, ничего-то ты не знаешь, — сказал Калле. — Безнадежный случай.

— А бывает, что они убегают? — Надо скорей все у Калле выспросить, пока он настроен на разговор.

— Конечно, бывает, случается, влезут на занавеску. Ну что, достать мышку?

— Нет, я боюсь! И потом — они плохо пахнут.

— Они пахнут не хуже, чем люди, когда сидят в одном месте. — Калле открыл задвижку и просунул руку внутрь. — Эй ты, стой, тебе говорят, не придуривайся! Кошке без мышки не бывать!

— Ой!

Девочка не смела пошевельнуться. На ладони у нее сидел маленький белый зверек. Мирран не решалась даже убрать руку, хоть та и дрожала, как холодный мышиный хвостик у нее в ладони. Крошечные лапки тоже были холодные и когда мышонок перебирал ими, становилось щекотно. Наконец мышонок уселся на задние лапки и уставился на Миранду. Принюхался. Девочка увидела усики и острые зубки.

— Забери его!

— Отличный самец-альбинос, — с гордостью заявил Калле. — Видела, какие у него красные глаза?

— Скорей, Калле!

— А ему нравится лазать по верандам, — ухмыльнулся Калле, видя, что мышонок побежал вверх по ее руке, к плечу. Зверек обронил несколько черных горошинок на нарядное платье Миранды; а когда мышонок забрался к ней под косичку, она затопала ногами и закричала. Тут кухонная дверь распахнулась, и вошла Лейла с мороженым в руках.

— Что с тобой, Миранда, ты плачешь? Навряд ли Калле тебя обидел? Что ты натворил, Калле?

— Ерунда, — ответил тот и, поймав зверька, засунул его в клетку. — Просто она трусиха. Мышку испугалась!

— Опять твои гадкие мыши! — сказала Лейла. — Мог бы вести себя прилично, раз у нас гости. Ешьте лучше мороженое, пока оно не растаяло — Лео угощает всех!

— Где папа? — Миранда тяжело дышала.

— Папа помогает мне готовить обед, режет лук.

— Эй, Мирран! — донесся из кухни папин голос. — Весело тебе там?

Он не слыхал, как я кричала, подумала Миранда. Ей очень хотелось к папе, но она смолчала. Потому что Калле стоял и с насмешкой глядел на нее. Да и мышонка он уже забрал. И как-никак мороженое — это мороженое. Напряженно выпрямившись, девочка сидела за столом с вазочкой в руках.

Калле взял мороженое и устроился с ним на ворохе досок и бумаги на полу. За едой он причмокивал — а папа говорит, что так делать не полагается…

— Ты зачем к нам пожаловала? — спросил он.

— Не знаю.

— А твоя мама где?

— Папа говорил: она в Стокгольме живет.

Мороженое вкусное, полосатое — розовое с белым. Вот только ложка слишком велика: мороженое размазывалось у Мирран по щекам, и она с трудом слизывала его языком.

— А твой папа где? — вымолвила она наконец.

— За границей, — сказал Калле. — А она часто бывает у вас?

— Кто?

— Да мама моя!

— Бывает иногда, — отвечала Миранда и вспомнила: как раз на днях она видела Лейлу за завтраком, Лейла ела кашу и была на ней папина пижама. Миранда спросила, почему она в папиной пижаме — и папа, и Лейла дружно расхохотались. «А как ты считаешь, она мне идет?» — спросила Лейла. «Нет! — отвечала Миранда. — Никто не имеет права надевать папину пижаму».

— Все взрослые — дураки, — заявил Калле, выскабливая из вазочки остатки мороженого. — Здесь я за отца. Сам все и решаю.

— Ты? — уставилась на него Миранда. Он, значит, не просто мальчик в полосатой фуфайке? И правда, в очках он и впрямь похож на настоящего папу.

— Почему ты носишь очки? — почтительно спросила она.

— Потому что у меня астигматизм. Но ты ведь, наверно, не знаешь, что это такое?

— Нет.

— Это уж точно — нет. Доедай свое мороженое и отвяжись от меня. Тебе, наверно, скоро домой пора?

— У меня в сумочке ночная рубашка. Мне папа подарил на рождество новую нарядную сумочку. — Конечно, с бабочками и мышками сумочке не сравниться, но все же похвастать можно. — Папа говорил, мы, может, засидимся у вас допоздна, он с Лейлой хочет телевизор смотреть.

— Что? Ты заночуешь у нас? Во всяком случае, не в моей комнате! — Калле огляделся вокруг. — Хватит, некогда мне с тобой заниматься! — сказал он и снова стал возиться с самолетным крылом. — Помни, трогать ничего нельзя!

— Да, взрослые — дураки! — повторил он. Короткая щетинка волос на его голове засверкала под лампой. — Дураки дураками, — мрачно твердил Калле.

А Миранде и напоминать не надо было, что руки лучше держать за спиной. Как завороженная стояла она у клетки с мышами. Такие милочки они на вид и такие противные, стоит лишь взять их в руки! И чем только они заняты? Знай носятся без конца по кругу — куда одна, туда и другая. Может, они хотят съесть друг дружку?

Ближе к вечеру Миранде постелили на диване, а телевизор перекатили в спальню.

— Придется купить еще одну кровать, — сказал Лео. — Скоро нам тесно покажется вместе спать.

— Ты уверен? — спросила Лейла, стягивая через голову джемпер. Стоя рядом, Лео поглаживал ее пальцем по спине.

— Не надо больше, — сказала она. — Пока не надо. Это меня волнует.

— И конечно, еще кроватку для Миранды. Она много места не займет.

— Но только куда мы поставим ее? Послушай-ка, Лео, а почему ребенок остался с тобой? Почему мать не взяла девочку к себе?

— Дочь присудили мне, и я ужасно этому рад. Мы с Мирран друзья, думаю, она мать почти и не помнит. Мирра — моя, — сказал он и сдернул покрывало с постели. — Об этом больше и речи не может быть.

— Но дать ребенку такое имя!

— Что поделаешь, это все Ева — она тогда служила в библиотеке. И в ту пору у нее были эдакие романтические причуды. «Ты слишком мало читаешь!» — говорила она. И потом привела это как одну из причин развода!

— Что ж, — отозвалась Лейла, — хорошо хоть я нисколько не романтична. Трудно быть романтичной, когда с восьми до пяти вкалываешь в конторе.

Она расчесывала щеткой волосы — знакомые мягкие движения напомнили Лео его мать. Это растрогало его, — признался он самому себе. Может, даже больше, чем он думал. Потом сказал: — Увидишь, дети отлично поладят. Надо только дать им привыкнуть друг к другу.

— Ты уверен? Калле привык быть хозяином в доме. Он для меня все равно что муж.

— Он виделся со своим отцом?

— Два-три раза, но Генри ведь живет в Англии. Я не думаю, что Калле тоскует по нему. Он знает: чтобы сделать ребенка, нужны двое, в точности, как у мышей. Но ему привольно со мной, — сказала Лейла и рассмеялась чему-то. — Вот Генри нипочем не сказал бы, что нужно купить вторую кровать. Но я люблю тебя за эти слова.

— Пригодится, должно быть, и мальчику новый папа, — сказал Лео, стаскивая с себя носки.

— Не знаю, Лео, как уживутся в доме двое мужчин.

— Или две женщины. Интересно, уснула ли Мирран, она не привыкла спать одна.

— Брось, девочка наверняка спит, на диване ей мягко и удобно. Иди ко мне, Лео, и выключи лампу.

Лейла уже лежала в постели, она откинула одеяло…

— Нет, — сказал он. — То есть да, сейчас лягу. Но вот чего никак не пойму: почему нужно любить в темноте? Для чего человеку глаза?

Когда это случилось — посреди ночи? Миранда проснулась и не сразу вспомнила, где она. Она лежала под чужим косматым одеялом, которое щекотало ей нос. И маленькая подушечка тоже была не ее. Пошарив руками по дивану, нашла сумочку. Теперь она все припомнила. Хоть сумочка, по крайней мере, была ее. И еще она вспомнила, что обещала папе лежать тихо и вообще вести себя хорошо.

Но все здесь было не такое, как дома, чужое, а во тьме казалось еще больше чужим. А все же неполная тьма стояла кругом: в щель между занавесками проник луч света, и платье Миранды на стуле как-то странно светилось. Кстати, ее ли это платье? Да и за стулом тоже мог спрятаться кто угодно. Всюду зловещие тени, очертания незнакомых предметов — нет, не ее эта комната, не ее с папой квартира.

Миранда крепко зажмурилась. И на миг снова перенеслась в свою собственную кроватку — рядом, всего в двух шагах от папиной постели. Проснется Миранда ночью — слышит папино дыхание. А сейчас она ничего не слышит, разве что изредка слабый писк, тихий шорох. Дверь, за которой в банках и клетках притаились страшные существа, чуть приотворена, зато с другой стороны дверь закрыта плотно и там спит папа; словом, Миранда здесь — не одна.

А все-таки Миранда одна, одна на всем белом свете. Она лежит под одеялом, обхватив ручонками сумочку: она обещала папе не шуметь и вообще вести себя хорошо. Но может, сейчас еще не ночь? Может, ей придется лежать без сна до утра, прислушиваясь к слабому писку — кто-то еще не спит в эту ночь. Тот самый зверек с холодными, быстрыми розовыми лапками. Сзади у зверька подрагивает хвостик, спереди торчат острые зубки. Миранда натянула одеяло на голову. Вся обратившись в слух, она с каждым писком все глубже сползала под одеяло, пока ее не обступила почти полная тишина, только вокруг все было жаркое, потное.