Филипп Соллерс - Мания страсти

• Название: Мания страсти
• Автор: Филипп Соллерс
• Издательство: Инапресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-87135-146-8

Филипп Соллерс — один из самых знаменитых и значительных деятелей французской литературной сцены. Его приход в литературу приветствовали такие корифеи, как Ролан Барт и Натали Саррот.

«Мания страсти» — новый любовный роман замечательного писателя, написанный свежо, ярко и увлекательно. В нем читатель обнаружит помимо «исследования любовного чувства» современного героя как мании, целый спектр новейших приманок — от восточной мудрости до европейской въедливости.

Автор проводит нас по лабиринту любви, предлагает решения и ставит вопросы.

Роман переведен на русский язык Аллой Смирновой (ее наиболее известные работы — «Обретенное время» Марселя Пруста, «Чудо о розе» Жана Жене, поэзия Макса Жакоба), за свою деятельность она была удостоена французской премии «Триумфальная арка».

---

По китайским понятиям, утки-мандаринки, yuan yang, считаются неразлучными. Это выражение по-китайски стало символом влюбленной пары. С другой стороны, что делают любовники? Часто они на лошади («заниматься любовью»), они спускаются с лошади («испытывать оргазм»). Есть еще такое понятие, как «растворившаяся душа», xiao hun, то есть то, что мы обозначаем техническим и сухим термином «оргазм». Это зависит от них. Им случается играть на флейте или зажигать огонь по ту строну гор, что понятно без труда. Цветущая ветка означает мужской половой член, а убранная цветами комната или пион — женские половые органы. Вот вам и проблема сада, мы преодолеваем нашу млекопитающую природу. Женщина, которая влезает на мужчину, означает «проглотить и выплюнуть», распущенность, lang, сравнивается с морской пеной, весна, само собой разумеется, намекает на возбуждение. Все это является частью игры облаков и дождя, уип уи, ничто не ново под луной.

Ива — дерево преимущественно этого региона. Оно вызывает в представлении гибкую женскую талию, а что касается множественного числа, то выражение «цветы и ивы» («fleurs et saules») обозначает бордели, публичные дома, как выражались прежде, дома терпимости.

За более подробными разъяснениями (имеющими отношение как к алхимии, так и к военному искусству) обратимся, среди прочих трактатов, столь же недвусмысленных, сколь и скучных, к Ta-lo-fou, или «Поэтическому эссе о Высшей радости». Написавший его По Синь-Кин умер в 826 году нашей эры. Некий ученый добавил к этому трактату комментарий, подписавшись именем «Отшельник верхом на Черепе». Решительностью он не отличался.

Вот: «Это эссе описывает жизнь человека от рождения до смерти. Если там и присутствуют несколько непристойных отрывков, так это в той мере, в какой необходимо было описать со всей реалистичностью наслаждения сексуальных отношений. Ибо изо всех радостей, какими обладает человечество, нет ни одной, превосходящей эту, вот почему я назвал это эссе „Поэтическое эссе о Высшей радости сексуальных отношений Инь и Ян, Неба и Земли“. Что до известных терминов, я употреблял их без ограничения, дабы позабавить читателя».

Эта книга, как и все китайские эротические пособия (а бог знает, существуют ли такие), входит в адский список Центрального Бюро, в котором зато рекомендовано невероятное количество порнографических книжонок и фильмов, способных вызвать отвращение к сексу у батальона насильников. В секретных инструкциях уточняется, что все сексуальное должно быть представлено, как нечто механическое и скотское, описанное языком ad hoc. Это должно быть уродливым и дебильным. «Высшая радость», и это очевидно, считается цензорами особо опасной формулировкой, как, например, если бы наркоман, вместо того, чтобы потреблять свою наркотическую дрянь, впав в скотское, тупое состояние, как ему и положено, начал бы вещать о переполняющих его восторгах. Нет, зарплату платят отнюдь не за это. Зато они могут трахаться, сосать друг друга, выгребать до основания, кричать (или притворяться), мастурбировать, заниматься содомией, — никаких проблем. Бордель ведет к Труду, это общеизвестно. Бордель или суровое Воздержание — два столпа власти. В Небесах парит Вселенская бестактность, постоянно действующая параболическая антенна. Дирекция Человеческих Ресурсов, разумеется, организовала Ведомство Фантазмов, а еще, лет двадцать тому назад, изобрела Операционные Диваны. Истерия одобряется, невроз навязчивых состояний приветствуется, рассказывайте про свои сны, симптомы, разоблачительные оговорки, комплекс кастрации, зачаточное внушение. Недомогание — доказательство цивилизованности. Знак равенства обязателен. Ваше бессознательное является фактом. Папа и Мама, Мама в особенности, функционеры высшего звена в Центральном Бюро. Все как один носят фамилию Лежан. Вам отсюда не выбраться, и не надейтесь, любая ваша реакция предусмотрена, а захотят они получить в результате Высшую Тревогу, вам что-нибудь впрыснут соответствующее. Это хорошо, что вы живете в страхе.

В предисловии к своей знаменитой книге «Сексуальная жизнь в древнем Китае», вышедшей летом 1960 года, Роберт Ван Гулик рассказывает о своей находке (тот же год, когда были найдены Рукописи Мертвого моря):

«В 1949 году, занимая пост советника посла Нидерландов в Токио, я случайно наткнулся у одного старьевщика на серию старинных клише. Речь шла об эротическом альбоме периода династии Мин, озаглавленном „Расположение сил в Блистательной Битве на Цветущем поле“. Эти материалы вели свое происхождение из старинного феодального дома Западной Японии, который в XVIII веке поддерживал тесные связи с китайскими торговцами. Подобные альбомы в наше время являются большой редкостью, и поскольку их художественная ценность может быть сравнима лишь с их общественной значимостью, я счел своим долгом сделать находку доступной другим исследователям. Первой моей мыслью было отпечатать ограниченный тираж этих клише и опубликовать их с коротким предисловием, где я обрисовал бы историю китайского эротического искусства».

Ван Гулик особо подчеркивает крайнюю целомудренность и, следовательно, цензуру, которая свирепствовала в Китае в период правления маньчжурской династии (1644–1912). Он осознает, как и другие, до него, что наткнулся на настоящий клад:

«Если на Западе отсутствуют какие бы то ни было письменные свидетельства о сексуальной жизни в Китае, так это в большой степени оттого, что наблюдатели, принимая во внимание все эти строгие ограничения, с трудом могли собрать на месте надлежащие данные. Я не нашел ни одной западной публикации на эту тему, которая представляла бы серьезный интерес, что же касается всякого барахла, в нем недостатка нет».

Наконец, он замечает, и это, безусловно, представляет для нас большой интерес, что до тринадцатого века в этой теме — разделение полов — не было ничего запретного, и о сексуальных отношениях писали и говорили совершенно свободно.

Марко Поло, который говорил по-турецки и по-монгольски, но не по-китайски, наблюдал все эти проблемы «извне». Но и он слышал о куртизанках из города Кинсай (сегодня Ханчжоу, бывшая столица Китая во времена династии Южный Сун, знаменитые сады, Пагода шести Гармоний, построенная в 970 году):

«Эти дамы в высшей степени сведущи и превосходны в искусстве обольщения и ласк, они знают слова, которые находят отклик у мужчины, кто бы он ни был; так что иностранцы, однажды испытавшие с ними оргазм, уже больше не владеют собой и до такой степени покорены их нежностью и очарованием, что, возвратившись к себе, они говорят, что были в „Кинсае“, то есть в небесном городе, и с нетерпением ждут момента, когда доведется им вновь туда вернуться».

Разумеется, Клара не больше разбирается в творениях Майстера Экхарта, чем Дора в древнем Китае. Но так же верно и то, что их тела знают и умеют гораздо больше, чем сами они способны выразить словами. Вот в чем суть. Клара играет на рояле, словно совершает некое мистическое действо, Дора, будучи адвокатом международного уровня, подает себя, словно роскошная куртизанка. То, чем в действительности является человеческое тело, не имеет ничего общего с мужчиной или женщиной, которым оно принадлежит. Совпадения крайне редки. Все противоречит друг другу, начиная с самих «нанимателей». Возьмите реалистические романы: они сводятся к поверхностной информации, любой из них этим и довольствуется, пена, приблизительность, шлак, всякого рода ограничения, рамки, сомнения, фрустрация, маленькие слуховые окошки. Это может выглядеть, как сама реальность, тягостная, грубая, глухая реальность, не правда ли. Вот я выписываю, почти наугад, заметки по поводу одного романа конца двадцатого века:

«Разложение это смерть в сопровождении времени, смерть еще живая, это то, как смерть физически касается жизни. В ту двойную партию, которую играют литература и убийство, вмешивается — и вполне вписывается — жестокость, не имеющая больше ничего общего ни с обычным преступлением, ни с высшим совершенством: здесь идет борьба с памятью, той памятью, которую литература размещает на огромном кладбище, где все больше крестов над могилами и все больше каменных стел, посвященных жизни».

Дора:

— Правосудие исходит из того, и не без основания, что каждый человек виновен. Моя же задача доказать, что каждый невиновен.

— Прямо-таки каждый?

— Ну да.

— Вполне в евангелистском духе.

— Что?

— Дьявол действует и обвиняет. Параклет защищает.

— Параклет?

— От греческого paraklètos, адвокат. Святой Дух собственной персоной. Третий игрок, наименее известный. Защитник, Утешитель.

— Ну-у!

Клара:

— Почему «китайская игра»?

— Двадцать восьмая стратагема: «Подняться на крышу и убрать лестницу».