Рустам Валеев - Браво, молодой человек!

• Название: Браво, молодой человек!
• Автор: Рустам Валеев
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1967

Герои, населяющие повесть Рустама Валеева, живут в глухом степном городке. Ветер времени долетает к ним ослабевшим, но люди чувствуют его остро, тревожно. Они стремятся, оставаясь в Тихгороде, быть причастными к великим событиям, к великому обновлению души.

Этот поток новых дел и новых помыслов сам прокладывает русло, иногда в твердой породе. Автор не обходит подводные камни, не ослабляет напряжения. Повесть многоплановая, но срез проходит по психологическому слою, каждая страница обращена к сердцу читателя, и прежде всего — молодого.

---

— Я убью его, — глухо сказал он. — Я задушу его, и пусть тогда делают со мной, что хотят.

Галкин молчал.

— Георгий Степанович… скажите прямо и честно: вы верите в меня? Одним словом скажите: да или нет? Это очень важно…

— Да, — сказал Галкин.

— Это очень важно… Я не мальчишка, я знаю, что есть на свете подлость… Я переживу, я буду держаться, и теперь для меня неважно, что кто-то наклеветал. Я хочу сказать вам… как вы можете работать с человеком, который делал и для вас и для других подлости?

— Что же, — опять усмехнулся очень печально Галкин, — судьба, видно. В стране всего лишь два таких завода, как наш. Мы оба старые специалисты…

— Я не о том, я все время путаюсь… Теперь вы его боитесь? Теперь?

Галкин переспросил с укоризной:

— Боюсь? Когда случалось совсем уж тяжко, я боялся только одного: а вдруг я не прав? Вдруг все, над чем я бьюсь, только фантазия?

— А потом?

— А потом оказывалось работы по горло. Иногда мне удавалось поглядеть на себя со стороны, и я думал: черта с два, фантазеры и мечтатели — народ безработный.

— Вы простили его? Как вы можете спокойно и мирно работать с ним?

— Разве у нас с тобой все спокойно и мирно? — вроде удивился Галкин. — Разве ты себя чувствуешь сейчас спокойно и мирно?

— Я готов глотки рвать.

— Во-во! — повеселевшим голосом сказал Галкин. — А говоришь — спокойно и мирно. Ну, ладно, поспешить мне надо.

Рустем разочарованно сказал:

— Всегда вы спешите. Мы даже не поговорили.

— О-о! И не договорим никогда, до самого гроба хватит разговоров. А спешить и вправду спешу. Знаешь, — задумчиво сказал он, — жить мне остается поменьше, чем тебе. Меньше, а того, что надо сделать, очень много. Я хочу видеть этот завод… — Он обернулся и посмотрел в ту сторону, где подымалась в небо труба завода.

— Хватит у нас сил, Георгий Степанович! Хватит! Я тоже хочу видеть наш завод настоящим. Хватит!

— Мы с тобой не дряхлые старики, — с улыбкой сказал Галкин.

— Да уж ясно, — оказал Рустем.

Глава девятнадцатая

1

Вита брел песчаным берегом, чуть ли не перешагивая через тела. Как в Сочи, подумал он. По реке, отчаянно стрекоча, проносились скутера. У того берега ныряли аквалангисты. Досаафовцы проводили соревнования.

Настроение у Виты было отвратительное. Он бы ни за что не поперся на пляж, но дома невмоготу стало от назойливых приставаний матери. Она называла его непутевым, тряпкой, бабой — и работа бабья, и лежит он днем, задрав ноги в потолок, курит, «так и смолит, так и смолит, ирод проклятый, телку бы попас, и то польза». Да, конечно, пасти телку, потом, может, к быку ее сводить — ха-ха! Он злобно плюнул и отправился на пляж. Ему хотелось полежать одному, подумать, подремать, но всюду вдоль воды лежали люди.

Он добрался до изворота реки, здесь было пусто, и только там, где кончался песчаный пляж и начинались камни, лежал длинный тощий мужчина, прикрыв лицо соломенной шляпой.

Бабенция бы лежала, подумал Вита. Он постоял, огляделся и лег. Лег и задремал и вскоре же очнулся, рывком сел. Сердце жарко колотилось, горячий пот тек по лицу. Ошалеть можно от такой жары! Шатаясь он пошел к воде. Сел на мели и яростно стал плескаться, взмахивая, мотая блаженно головой. Когда он вышел из воды, захотелось курить, он пошарил в карманах — папирос не было.

— У вас не найдется закурить? — спросил он соседа.

Тот сел, легонькая шляпа его скатилась, покатилась к воде. Вита побежал, догнал ее и вручил соседу.

— Спасибо, — сказал Мусавиров. — «Он не узнал меня».

— Спасибо, — сказал Вита, закурив. — «Не узнает».

— Какая адская жара! «Интересно, как бы он вел себя, если бы узнал?»

— Да, очень жарко. Вы бы куп-куп, а? «Как он меня вчера! Дать бы ему под дых или камешком по черепу».

— Вода, наверно, холодная. У меня плеврит. «Ну на кой я ему про болезни и слабости говорю? Вон глазки какие у болвана — злые, трусливые. Такому ничего не стоит…»

— Плевритик, это опасно, да? «Или заплыть с ним подальше, схватить за волосы и головой… туда, туда!»

— Это в зависимости от того, как относишься к своему плевриту. «Вот так!..» Да лежите вы спокойней!

— Хи-хи. Интересно! «Во-он бы до того камешка докатиться — и трах бы!»

— В жизни все опасно, если ты трус и дурак. «Ну болван, чего он катается по песку?»

— Да, да! «Вот ведь — он вообще сказал, если трус и дурак. А мне кажется, с намеком… Нет, не ударю. Знаю ведь, что не ударю, а вот хочется до камешка докатиться!»

— Курите еще. И ради бога, чего вы ерзаете? «Хе, как быстро они успокаиваются! Неприятно, черт возьми, вспоминать, но я в его возрасте, кажется, тоже не был слишком решительным».

— «Беломор» — это вещь. «Я не трус, не трус! Но пусть даже трус, пока, сейчас… когда ни черта я еще не добился. У него положение, деньжата, инженеришки на цырлах перед ним… Лежит себе, покуривает. А чего человеку еще? Разве так уж много человеку надо?»

— Я постоянно курю «Беломор». «Соображает, морщиночки напряглись. О чем? О жизни? О том,, чтобы удивить мир или постоянно курить хорошие папиросы? Удивлять мир — неплохо. Но постоянно курить хорошие папиросы тоже не каждому удается».

— А я пока курю всякие, хи-хи! Жизнь у меня пока не так стабильна. «Да-а, жизнь никудышная. И зачем в такой жизни лишние недоброжелатели? Только дураки наживают себе врагов. Надо приобретать друзей. У которых цель и хватка. Когда есть первое и нет второго, — плакали твои мечты. Но когда нет цели, а только хватка — наломаешь дров, не больше. В тот вечер, после павильона, у меня была хватка. А цель… самая скромная, дурацкая. Надо уметь смотреть вперед».

— Это от вас зависит, только от вас. «Жидковат ты, чтобы сам себе все устраивать. А я? Господи, да ведь и я не был Ильей Муромцем — тощий, робкий мальчишка!»

— Как вспомнишь всякие неурядицы… «Хоть в петлю полезай! В конце концов, и сорок, и пятьдесят когда-нибудь мне стукнет, это уж точно. Но будет ли у меня все?.. А что — все? Да все, в с е? Будет ли?»

— А надо вперед смотреть. А то, что позади — наплевать, это все прошлое, его не вернешь. «Умному человеку никакое прошлое не помешает смотреть вперед».

— И пусть она пропадает… чтобы о ней думать! «Без протеже в этом мире нельзя. Иметь такого дядьку… Боже мой, если бы ты не был идиотом, ты бы имел тестя, те-стя! Все люди сволочи, ну и пусть, на кой тебе люди! Дядьку… э-э-э, тестя, тестя…»

— Да, пусть пропадает. «Грезы, грезы взяли в оборот молодого человека!»

— Я знаком с вашей дочерью! «Пусть, пусть… я ничего не теряю!»

— М-м. «Славно я его вчера, славненько — под зад. В конце концов, у меня и сегодня почесывается носок».

«Он сейчас возьмет меня за шиворот… вкатит под зад. А я уже ничего ему не сделаю… я и убежать не смогу. Я не трус, не трус!.. Но ничего я не могу. Я ему так и скажу: ничего я не могу, плохая у меня жизнь, пусть мне кто-нибудь поможет, помогите вы, вы все можете… честное слово, я никогда еще не встречал человека, который все может, а вы можете! Надо жать на него, просить, ползать. Сейчас! А потом поглядим. А то, что будет сейчас, пройдет — наплевать».

«При честном народе не стоит. И вообще, наверно, не стоит. Зачем с ним ссориться, зачем?..»

Вита уходил. Казалось, не подняться — так тяжело вспухла голова от жары, от чертовщины, и сердце так колотилось, шмякалось о песок…

Когда  э т о  произошло со мной, с тоской думал Вита, когда? Это гнусно — унижаться, чувствовать, что на тебя смотрят, как на дурачка, гнусно трусить и мечтать вхолостую!

Я не хочу не любить людей, но как мне их любить? Почему я хочу одно, а занимаюсь другим и делаю вид, что все идет как надо?

Ведь я не хочу быть подлецом, я хочу, как и все остальные, быть полезным. Почему я не могу  н а ч а т ь  и… когда  э т о  произошло со мной?

Было одуряюще жарко. Ноги вязли в песке. И ничего не хотелось. Смутно хотелось чего-то такого, далекого, неясного, не то счастья, не то беды…

Когда  э т о  произошло со мной?

2

— Давай переберемся поближе к воде, — сказал Рустем, — ноги в воду, зонтик мы воткнем вот сюда. Можешь читать, а лучше — лежать просто так. А мне не надо, у меня, видишь, какая роскошная шляпа.

— Как сильно ты загорел, — сказала она, протягивая ноги к воде и окуная их.

— Да, я черен, как чугунок. Ты можешь приподняться на локоть, и тогда видно будет скутера.

— Нет, я буду лежать и слушать.

— Как сегодня жарко. Весь город, наверно, высыпал на пляж.

Она приподнялась на локоть и поманила его пальцем.

— Мама одна, дома?

— О, она уже ходит! Я достал великолепнейшего меду, вскипятил огромный самовар, а соседка напекла лепешек, и теперь они сидят и пьют чай. Да еще я настроил приемник на Казань. Они пьют чай и слушают песни.