Николай Фере - Мой учитель

• Название: Мой учитель
• Автор: Николай Фере
• Жанр: Советская классическая проза

---

у пассажиров дачных поездов). Несмотря на все неудачи, Котов и Шурка упорно продолжали

свои поиски. Если первоначально Шурку прельщала одна перспектива — урвать для себя

хотя бы кусочек от найденного клада, то потом он увлекся интересными замыслами Котова,

который намеревался осчастливить всю колонию.

Когда на одном из заседаний совета командиров со всех сторон посыпались жалобы на

наших кладоискателей — со стороны коменданта («ребята ходят грязные»), со стороны

хозяйственной части («ребята портят обувь и одежду»), со стороны прачек («грязь на их

белье невозможно отстирать»), — Антон Семенович приказал вызвать Котова и Шурку

Рыжего. И вот они предстали перед столом президиума, действительно грязные,

опустившиеся. Антон Семенович с досадой спросил:

— До каких же пор вы будете заниматься глупостями?

Ребята молчали.

— Ну, хорошо, а как вы поступите со своими несметными богатствами, если

действительно их найдёте?

Кладоискатели заулыбались. Этот вопрос был решен ими уже давно.

— Найдём какое-нибудь применение... — скромно ответил Котов.

— Какое же применение? Нелепость, вероятно, какая-нибудь? Говори совету

командиров, что вы там придумали!..

— Прежде всего купим вам, Антон Семенович, фаэтон с парой хороших лошадей или

мотоцикл!

— Ну для чего мне фаэтон и мотоцикл? — с досадой ответил Антон Семенович. — Я

и без них прекрасно передвигаюсь по земле. Уж лучше бы вы подумали о ребятах!

— Мы и о них подумали! Вам фаэтон или мотоцикл, а всем ребятам — велосипеды.

Вы только подумайте, Антон Семенович, — все больше увлекаясь, продолжал Котов, — в

Харькове на параде перед трибунами молнией промчимся! Вы на фаэтоне, а еще лучше на

мотоцикле, а мы на велосипедах! А экскурсий сколько можно совершить — в Москву, в

Крым, на Кавказ. В море покупались бы! Ох, Антон Семенович, как было бы хорошо...

Надо признаться, что командиры отрядов слушали Котова завороженно, и видно было,

что сейчас они в мыслях своих вместе с ним мчатся на велосипедах по просторам

необъятной нашей Родины. Антон Семенович тоже поддался общему настроению и, забыв о

своей досаде, с улыбкой обратился к совету командиров:

— Если все мы будем хорошо работать и учиться,— сказал он, — то не только

велосипеды, а и автомобили добудем. И в Москву, и в Ленинград, и куда душа захочет

поедем!.. А чтобы окончательно вылечить Котова и Шурку от кладоискательства, я вношу на

обсуждение совета командиров следующее предложение: у нас есть ордер на два станка для

наших мастерских, за ними надо ехать далеко, километров за сто, в один совхоз. Давайте

завтра пошлем туда на лошадях Котова, Шурку и еще двух ребят, а командиром назначим

Котова. Поручение ответственное — станки надо разобрать, аккуратно уложить и без

повреждения доставить в колонию.

После недолгого обсуждения совет командиров утвердил это предложение. Котов в тот

же вечер получил у меня инструкции и на рассвете следующего дня выехал со своим отрядом

в далекий путь.

Ребятам пришлось преодолеть большие трудности — очень тяжелые дорожные

условия, нелегкие поиски фуража для лошадей, да и станки в совхозе им не хотели давать, но

через десять дней груз на двух подводах был доставлен в Куряж. Общее собрание заслушало

отчет Котова. О своих путевых невзгодах он говорил мало, но все знали, каким трудным было

поручение, выполненное котовским отрядом. Собрание постановило отменить выговор

Котову, и он вместе со всеми колонистами участвовал в празднике Первого снопа.

– 25 –

Через год выпускник Котов получил направление на один из крупных

машиностроительных заводов Харькова.

Прошло более десяти лет, и случай столкнул меня с его старшим братом, тоже

бывшим колонистом (о нем речь впереди). Котов-старший показал мне вырезки из газет —

очерки, заметки, — в которых описывались трудовые подвиги его брата, работавшего на

Урале. Когда я прочитал, как бригада Котова вышла на первое место в социалистическом

соревновании, я невольно вспомнил настойчивые попытки юного колониста отыскать клад в

Куряжском монастыре, вспомнил, как успешно доставил он станки в колонию, и подумал об

Антоне Семеновиче, сумевшем направить энергию и порывы этого юноши к достижению

полезных для общества целей.

Весной 1927 года мы получили долгожданный трактор, а немного позднее наши

друзья из Государственного Политического Управления подарили нам второй.

Ребята встретили появление этих машин с настоящим энтузиазмом. И очень скоро

многие наши романтики-кладоискатели, увлекшись техникой, стали вполне

квалифицированными механиками.

...В один из ноябрьских вечеров, во время ужина, неожиданно погас свет. На нашей

электростанции произошла авария с 75-сильиым двигателем. Механик заявил, что ремонт

потребует не меньше месяца, но, добавил он, если кому-то там доплатить, другими словами,

дать взятку, то этот срок можно будет сократить до двадцати дней... Мы оказались в тяжелом

положении. Остановка электростанции вызвала еще и остановку водокачки. Четыреста

колонистов и служащих колонии остались без воды и без света, да притом в такое время года,

когда рассветает поздно, а темнеет рано...

На следующий день, утром, Антон Семенович собрал экстренное заседание совета

командиров.

Заведующий хозяйством колонии Семен Лукич Рогданович зачитал список предметов,

которые нужно приобрести на то время, пока будут стоять электростанция и водокачка.

Двести керосиновых ламп, бидоны, запасные стекла, фитили, новые ведра — всего около ста

различных названий! Сумма непредвиденных расходов оказалась столь значительной, что

ребята ахнули, а Антон Семенович даже переспросил:

— Простите, Семен Лукич, сколько вы сказали?

Кроме того завхоз потребовал организовать специальный отряд для заправки ламп и

наблюдения за ними. А выступивший после него механик электростанции опять намекнул,

что если кого-то там «подмазать», то, может быть, ремонт займет и меньше месяца...

Неожиданно попросил слова колонист Беленький.

— У меня есть новое предложение,— уверенно сказал он. — Ничего не нужно

покупать, никого не будем подмазывать, а поставим на электростанцию наш трактор, и пусть

механик ремонтирует свой двигатель, сколько ему нужно…

Гробовое молчание последовало за этой короткой речью нашего тракториста. Затем

заговорили все сразу и азартнее всех механик электростанции. Он с возмущением доказывал

абсурдность предложения Беленького.

— Что же ерунду пороть: ведь семьдесят пять сил моего двигателя почти в четыре

раза больше двадцати сил вашего трактора!..

Возразить на это было нечего, но оказалось, что Беленький и его помощники уже все

рассчитали и даже сумели довольно убедительно доказать, что наша станция никогда не

работала на полную мощность. Последнее слово оставалось за Антоном Семеновичем.

Однако он, всегда такой решительный, на сей раз задумался, прежде чем сказать «да» или

«нет».

Перевести на язык цифр находчивость ребят было невозможно, а семьдесят пять

действительно почти в четыре раза больше двадцати! Но Антон Семенович и все мы знали на

примере завоевания Куряжа, что двадцать могут победить семьдесят пять.

– 26 –

— Возьметесь ли вы руководить осуществлением этого проекта? — спросил Антон

Семенович меня.

— Попытаюсь,— ответил я,— думаю, что к началу сумерек, часам к пяти вечера,

можно закончить подготовительные работы, а там увидим...

К пяти часам, когда пришел Антон Семенович, все уже было подготовлено к пуску

станции. И вот наступил решающий момент — уже завели и прогрели двигатель, надели

ремень на шкивы трактора и генератора. Беленький плавно включил сцепление, и генератор

спокойно заработал на холостом ходу. Теперь надо было включить сеть, осторожно,

постепенно увеличивая нагрузку. Но у рубильников стоял механик электростанции,

обозленный вмешательством колонистов в дела, затрагивавшие его личные интересы. Он

включил всю нагрузку сразу. Двигатель трактора, как бы надорвавшись, запнулся и тотчас

начал уменьшать обороты. Вспыхнувший во всей колонии свет стал тускнеть. По

испуганным взглядам ребят я понял, что они растерялись. Антон Семенович крикнул

Беленькому что-то ободряющее. Тот пришел в себя и быстрым движением руки поставил