Сергей Мартьянов - Ветер с чужой стороны

• Название: Ветер с чужой стороны
• Автор: Сергей Мартьянов
• Издательство: Казахское государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1960

Две основных особенности отличают пограничные рассказы и повести Сергея Мартьянова: безукоризненное знание материала, приобретенное в результате многолетнего вдумчивого изучения действительности, метких наблюдений и размышлений — во-первых и — теплое чувство, с которым автор рассказывает о людях границы.

---

Капитан Чижов даже чуть покраснел и еще ниже склонился над марками, а Зубрицкий весело улыбнулся. Ему нравился этот словоохотливый Дегтярев, и было неудобно за своего начальника с его дурацкими подозрениями.

— Ну, хорошо, хорошо, — смущенно сказал Чижов. — А кто вам сказал, что мы подобрали шляпу?

— Дежурная сестра из "Абхазии". Полчаса назад,

— А кто может подтвердит, что это именно вы позабыли — шляпу?

— Как кто? — уставился на капитана Дегтярев, — А та особа, с которой я прогуливался! Мария Ивановна Трапезникова! Правда, она укатила вчера восвояси, но…

— Вот видите… Где вы купили шляпу?

— Как где? В Москве, в центральном универмаге на Красной площади.

— А как выглядит ваша шляпа?

— Ну, как выглядит… Обыкновенно. Желтая соломенная шляпа.

— А лента на ней какая?

— Черная, муаровая, с бантиком на левой стороне.

— А прокладка?

Дегтярев весело помахал пальцем:

— Думаете, не моя шляпа, товарищ капитан? Не-ет!., Прокладка коричневая, и на ней фабричное клеймо, а на клейме можно различить только несколько слов: "1-й сорт" и в слове "размер" буквы, кажется, стерлись…

— У вас великолепная память, Максим Спиридонович! — восхитился Чижов.

Он впервые назвал его по имени и отчеству, и это было верным признаком того, что поверил ему.

— Эх, товарищ капитан, товарищ капитан… — укоризненно покачал головой Дегтярев. — Неужели вы думали, что я буду вас за нос водить?

Чижов снова улыбнулся:

— Извините, Максим Спиридонович, но сами понимаете, наше дело такое… Кроме того, мне интересно было поговорить с внимательным и памятливым человеком.

Он достал из сейфа шляпу, протянул Дегтяреву и тот небрежно положил ее перед собою на стол. Да, посрамление капитана было очевидным, и поэтому Зубрицкий счел необходимым великодушно вставить свое слово в его защиту.

— Вы уж больше не задерживайтесь на берегу позже одиннадцати часов вечера.

— А что, разве нельзя? — с простодушным недоумением спросил Дегтярев.

— Нельзя.

— Ладно, учтем.

Больше он не удостоил Зубрицкого своим разговором, поднялся со стула и сказал, кивая на альбом с марками:

— Я вижу, вы любитель, товарищ капитан?

— Да так, балуюсь.,- неизвестно почему смутился

Чижов.

"Вспомнил! Я видел этого Дегтярева не так давно на почтамте, когда спрашивал у Дуси, не поступили ли новые марки".

— Вы знаете, товарищ капитан, я сам не любитель, — оживленно заговорил Дегтярев и добавил, что сам-то он не очень разбирается в этом деле, но у него есть друг на Дальнем Севере, заядлый филателист, по просьбе которого он собрал уйму всяких марок. Нет, нет, друг не обеднеет и не обидится, а он, Дегтярев, рад оказать товарищу капитану услугу за услугу. Если, конечно, тот не возражает…

— О нет, — воскликнул Чижов, он, конечно, не возражает и просит Максима Спиридоновича в любое время прийти на заставу и принести марки.

— Жду вас в любое время, Максим Спиридонович, — повторил капитан. — Теперь вы дорогу к нам знаете.

Они очень тепло попрощались друг с другом, но и после этого еще никак не могли расстаться, и Чижов пошел провожать его до ворот, дружески взяв под руку. Зубрицкий простился сухо, обиженный тем, что Дегтярев не обращал на него никакого внимания.

8

Когда за Дегтяревым захлопнулась калитка, капитан Чижов позвал Зубрицкого во двор.

— Слушаю вас, — козырнул Зубрицкий, недоуменно взглянув на своего начальника: присев на корточки, тот рассматривал возле клумбы четкие отпечатки чьих-то подошв.

— Смотрите, Станислав Борисович, те же самые! — возбужденно сказал Чижов, поднимая голову.

— Какие — те же самые? — не понял Зубрицкий.

— Видите ли, я провел Дегтярева по мягкому грунту, и вот — полюбуйтесь. У этого золотоискателя и того гражданина в клетчатой рубашке, которого видел дворник, одни и те же следы. И размер обуви одинаковый, и каблук на правом ботинке сбит. Значит, действительно, перед нами одно и то же лицо.

— А как же! — подхватил Зубрицкий, поняв, в чем дело. — В этом я и не сомневался. Что же дальше?

— А дальше следует, что птица сама прилетела в клетку. — Чижов выпрямился и отряхнул брюки.

— То есть? — сузил глаза Зубрицкий.

— Видите ли, — продолжал капитан, беря его под руку, — дело даже не в том, что я устроил тут маленькую проверку. Это я на всякий случай, чтобы лишний раз убедиться. А дело в том, как он вел себя при разговоре.

Они остановились в тени старой чинары.

— Вы слышали, как он точно назвал все приметы шляпы? — в упор спросил Чижов. — Разве вам это ни о чем не говорит?

— Говорит… — ответил Зубрицкий с легкой усмешкой. — Шляпа дождалась своего настоящего владельца.

— И только?

— Только, — спокойно подтвердил Зубрицкий.

Он смотрел на море, расстилавшееся внизу, под обрывом. Знойный день сиял и искрился в его синеватых водах.

А Чижов как-то странно улыбнулся и заговорил издалека:

— Как-то, во время отпуска, я с женой поехал к ее родным на Дон. В Ростове нам нужно было сделать пересадку. Сдали мы вещи в камеру хранения, пошли перекусить. Я был в гражданском плаще и костюме. Зашли в одну привокзальную закусочную, сели за столик друг против друга; плащ я повесил на спинку стула. Сидим, завтракаем. Народ мимо ходит, какие-то типы шныряют. Расплатился я с официантом, обернулся, а плаща и след простыл — унесли. "Ты не видела кто?" — спросил я жену. "Если бы видела, ты бы сейчас не спрашивал об этом, — ответила она и рассмеялась:- Эх, ты, а еще пограничник!" — "А ты куда смотрела? А еще боевая подруга!" — рассердился я. Сходила жена в телефонную будку, позвонила в милицию. Через некоторое время приходит местный Шерлок Холмс, подсаживается к нам, спрашивает, как было дело. Рассказали. Посмотрел он на нас обоих, вздохнул и спросил: "Может быть, хоть приметы какие-нибудь у плаща помните?" А я никаких особых примет не помню. Цвет, размер, фасон помню, а больше ничего. Черт его знает, где у него какая пуговица пришита и где какое пятнышко сидит! Ведь не знал же я, что о них придется рассказывать работнику уголовного розыска.

Чижов замолчал и вопросительно посмотрел на Зубрицкого.

— Понимаю, — задумчиво произнес Зубрицкий. — Вы не помнили примет, а этот Дегтярев помнит. Ну и что же? Просто, у него отличная наблюдательность и память.

— Возможно, — согласился Чижов. — А возможно, он специально запомнил все приметы.

— Как?

— А вот так… Перед тем, как подбросить нам эту шляпу.

— Для чего? — изумился Зубрицкий.

— Для того, чтобы проникнуть к нам на заставу.

— Ну, знаете, товарищ капитан, — еще больше изумился Зубрицкий. — Зачем же ему приходить на заставу, самому лезть в петлю?

— Вот, вот, — с укоризной подхватил капитан. — На такие наши рассуждения он и рассчитывал.

— Но сами посудите, зачем врагу добровольно подвергать себя смертельной опасности? — горячо возразил Зубрицкий. — Что он добивается своей шляпой? Да тут все мальчишки знают, что на берегу стоит застава. Все отдыхающие видят, как по берегу ходят наряды. И вообще, — Зубрицкий замолк и махнул рукой.

— Что — вообще? Договаривайте.

Зубрицкий рассматривал двор заставы. Аккуратные цветочные клумбы. Красивые пальмы. В тени каштана два солдата играли в шашки.

Три других солдата с полотенцами прошли к морю. За дощатым зеленым забором с рычанием пронесся по шоссе курортный автобус.

— Начистоту? — осмелился Зубрицкий.

— Да.

— Хорошо. Я служу на заставе всего лишь год. Но вы сами сказали, что последнее нарушение границы произошло здесь пять лет назад. В течение пяти лет ни одного следа, ни одной боевой тревоги, ни одного выстрела. Ничего! Случайно ли это? Нет. Не вам объяснять, что теперь другие времена. Теперь у иностранной разведки появились новые каналы, иные средства: воздушные шары, высотные самолеты и так далее. Я, конечно, понимаю, что остались и прежние методы — ползком, так сказать, на брюхе. Но где? На сухопутных участках, а здесь — не верю.

— Значит, мы напрасно стоим здесь, даром едим государственный хлеб? — тихо спросил Чижов, бледнея. — А не кажется ли вам, лейтенант, что вы не способны

больше служить на этой заставе? Не написать ли вам рапорт о переводе на сухопутный участок? И вообще!.. — выкрикнул капитан, сорвавшись.

— Что — вообще?

— Что вы потеряли чувство границы, вот что!

— Ну, знаете, товарищ капитан… — медленно выдавил из себя Зубрицкий и взглянул прямо капитану в глаза:- Хорошо, рапорт я напишу!

9

Шли дни. Жизнь на заставе текла своим чередом. Уходили и приходили наряды. Проводились занятия. По вечерам над волейбольной сеткой взлетал мяч.

Но… играло теперь по два-три человека и то с полчаса, не больше. У людей стало меньше свободного времени. Людей не хватало. За Дегтяревым и его "дикой" квартирой велось наблюдение. Ни на минуту не ослабевало наблюдение и за морем. В районе нагромождения камней, на берегах глухих бухточек, круглосуточно дежурили наряды. Каждый вечер на боевом расчете капитан, доводя обстановку, настойчиво повторял: "По имеющимся данным, не исключена возможность нарушения государственной границы"…