Елена Корджева - Рукопись из тайной комнаты. Книга первая

• Название: Рукопись из тайной комнаты. Книга первая
• Автор: Елена Корджева
• Жанр: Триллер
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-00071-382-2

«Отступать было некуда, так что не оставалось ничего другого, как решиться, наконец-то, рассказать любимому мужчине то, что он имел право знать.

– Через день после того, как ты уехал, случилась гроза…

Ева рассказывала все, что произошло за эти почти три недели. Как гремел гром, как испугался Ральф, как погас свет и сгорел компьютер. И как она, просто от скуки, зашла туда, куда не стремилась и не заходила раньше. И как, найдя ключ, долго искала замок, к которому он мог бы подойти. И как, совершенно случайно, нашла скрытую фальшивую стену, за которой оказался шкаф с запертым сундучком.

– А ты, наверное, открыла сундучок?

– Открыла. – Ева улыбнулась. – Там дневники.

И она рассказала то, что уже успела прочитать.

Куда приведут ее тайны прошлого – пока не знал никто»

---

Елена Корджева Рукопись из тайной комнаты. Книга первая

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© Елена Корджева, 2015

© ООО «Написано пером», 2015

Глава первая. Ева. Прикосновение к тайне

1

Красный «гольф» уверенно двигался по шоссе. Смеркалось, и дорога через полностью облетевший по осени лес была совсем не весёлой. Однако водитель – молодая женщина с длинными светлыми волосами – вёл машину уверенно и легко. Путь, как видно, был хорошо известен. Только в одном месте, сразу после знака «Дикие животные», она несколько сбросила скорость, с которой красный «гольфик» катился уже второй час.

Ещё бы не сбросить. Никогда не забудет Ева момента, когда папа – лучший водитель её детства – затормозил так резко, что она, маленькая, улетела с сиденья вперёд и почти застряла между водительским и пассажирским сиденьями. Она было закричала от страха, но, когда папа повернулся к ней, сразу же замолчала, потому что стало гораздо страшнее от того, каким белым было папино лицо. Папа, большой и бесстрашный папа, был напуган так, что Ева боялась даже кричать, чтобы не напугать его ещё больше. Машина, тогда это был песочного цвета «Москвич», стояла не шевелясь. Вдруг впереди, почти из-под капота поднялся и, прихрамывая, ломанулся в чащу большой бурый зверь.

– Лось, – выдохнула мама.

А Ева подумала, что этот бурый зверь больше не только папы, но и их песочного «Москвича». И правильно папа остановился. Вообще папа, по мнению Евы, всё делал правильно, и не было повода обижаться даже за то, что больно стукнулась коленкой и носом, пока летела вперёд.

Она не знала, был ли тогда знак про диких животных, или его повесили позже, но с тех пор папа всегда притормаживал и очень аккуратно проезжал часть дороги, причудливо извивающуюся по «лосиному лесу». Вот и Ева привычно сбросила скорость, внимательно поглядывая в чащу, на которую не спеша надвигались ноябрьские сумерки.

Скоро, уже совсем скоро будет поворот направо от шоссе. Километр по грунтовке – и путь будет окончен. Издали покажется крыша с трубой, правда, пока – без дыма.

Ева никак не могла перестроиться и называть это место домом. Она жила здесь с марта, но по-прежнему в её голове название звучало, как «хутор тёти Густы». Да и как могло быть иначе? Хозяйкой этого места, сколько она себя помнила, была тётя Густа. Остальные родственники, так же, как и папа, и мама Евы приезжали и уезжали, а тётя Густа здесь была всегда.

«Гольф» уверенно приближался к повороту, и нужно было срочно решать, кто первый в очереди за внимание хозяйки. Дома Еву ждали сразу два живых существа – старожилка хутора, трёхлетняя коза Дора и «младшенький» – пятимесячный кавказец Ральф. Ральф по собачьим меркам был совсем малыш, даром, что вымахал уже чуть ли не в полметра в холке. Да и поднять его было уже нелегко. Но ребёнок есть ребёнок, хоть и собачий, и оставаться один дома щенок пока побаивался. Неизвестно, плакал ли он в отсутствие хозяйки, но, подъезжая, она ещё в машине слышала жалобный скулёж и стук хвоста по двери, возле которой ждал её Ральф. В прошлый свой отъезд, когда пёс был на целый месяц младше, он умудрился, видимо с утра, перевернуть свою поилку и просидел весь день без воды.

– Неизвестно, что этот собачий ребёнок натворил в этот раз, – бурчала Ева, сворачивая к дому.

Дора же была дамой с характером. Эта истинная дочь козы отличалась завидным упрямством, помноженным, кстати, на неплохой – для козы – интеллект. Она быстро обнаружила, что новая хозяйка – это вам не Густа, которая если что – и поперёк хребта метлой протянет, а существо доброе и жалостливое. Доить себя Дора, конечно, позволяла, с этим проблем не было. Но отыгрывалась при любом удобном случае. А пренебрежение ею любимой в пользу какого-то там щенка – это очередной удобный случай с точки зрения козы. Последний фортель упрямой скотины, который был известен заранее, строился на расчёте веса её и хозяйки. Дора недавно обнаружила, что Еве трудно сдвинуть её с места. Обидевшись, коза упиралась рогами в дверь хлева изнутри, абсолютно не позволяя войти. В прошлый раз пришлось потратить больше десяти минут, чтобы открыть дверь, подпёртую прочными рогами этой настырной дочери козы.

– Опять я в скандинавский эпос ударилась, – хмыкнула про себя Ева, обнаружив в своих мыслях причудливые сочетания типа «собачий ребёнок» и «дочь козы».

Почему-то встречи с редактором, Ларсом Эрикссоном оказывали на Еву такое странное воздействие. Эта скандинавская неторопливость вкупе с особенностями речи герра Эрикссона как-то автоматически возвращали её к третьему курсу университета, где целый семестр был посвящён скальдической поэзии. Никак не причисляя себя к фанатам скандинавского эпоса, она тем не менее ухитрялась время от времени использовать его, что называется, в личных целях, для разговора сама с собой.

Запирая машину, она по-прежнему раздумывала, к кому же из ждущих первому направить стопы свои. С одной стороны, страшно не хотелось двигать эту чёртову козу. С другой стороны, Ральф – ребёнок, которому нужно внимание. Но, как всегда и бывает, чувство ответственности вновь победило лень, и Ева отправилась к дому, где сидело взаперти большое, но глупое и расстроенное собачье дитя.

Темно-серый колобок с большими лапами вертелся на самом пороге, никак не давая войти. Большие заплаканные глаза смотрели на Еву, а хвост Ральфа жил, похоже, своей собственной жизнью, мотаясь, как заведённый, из стороны в сторону с глухим стуком.

Наконец встреча состоялась. Ева умудрилась войти, удачно приткнуть за дверь сумки, быстро и крепко обнять радостно повизгивающего и подпрыгивающего щенка, получить шершавым языком большой и мокрый поцелуй на всё лицо и успешно увернуться от обрадованного питомца, который, наконец-то дождавшись хозяйку и выразив ей всю любовь, пулей вылетел во двор, чтобы поприветствовать поднятой лапой ближайшее дерево. Радость радостью, но природные потребности никто не отменял. Тем более что тебе уже пять месяцев, и ты знаешь, что делать лужи в доме – нехорошо.

– Ну раз уж я вошла, можно и переодеться, – решила Ева и пошла вглубь дома, волоча за собой привезённые сумки.

Переодевшись в домашнее, то есть такое, в котором можно безбоязненно общаться с козой, она направилась в хлев, дверь которого уже подпирала упрямая Дора.

– Дора, привет! – попыталась втереться в доверие Ева, поднимая щеколду и пытаясь толкать дверь.

Но нет, эта чёртова коза решила быть упрямой до конца. Дверь не открывалась. Толкнув её вторично, Ева решила зайти с другого конца.

– Ну и ладно, не хочешь, не надо, – сказала она и нарочно громко топая пошла прочь от хлева.

Не успела она отойти и пяти шагов, как до Доры дошло, что толкание двери на сегодня отменяется, и хозяйка уходит. Обида обидой, но быть запертой в хлеву по собственной глупости в планы его рогатой обитательницы как видно, не входило. Дверь в ту же минуту отошла от косяка, к которому только что плотно прилегала, и изнутри раздалось меканье. Видимо, непреклонная Дора решила выбросить белый флаг. Так что вскоре была обласкана и коза.

2

Понадобился час или около того, прежде чем неотложные домашние дела были переделаны, и можно было наконец-то усесться с чашкой кофе недалеко от печки с уютно потрескивающими дровами, от которой по дому разливалось приятное тепло.

Немного странно смотрелось большое офисное кресло в сельском доме, но Марис настоял, чтобы рабочее место Евы было удобным, даже если ни кресло, ни стол, ни ноутбук не вписываются в старинный интерьер. А его пикап вместил всё, что прежде стояло в её городской квартире. Так здесь у окна появился и стол, и стеллаж с офисной техникой, и это самое кресло, и даже специальная подставочка для ног с регулируемым наклоном. В итоге интерьер получился, мягко говоря, несколько эклектичным, но Ева быстро поняла, насколько Марис был прав. Вряд ли она смогла бы столько работать, сидя в старом продавленном кресле времён шестидесятых. К тому же привычное рабочее место здорово помогало сосредоточиться, мысли не разбегались, а дисциплинированно работали в заданном хозяйкой направлении.

Даже герр Эрикссон заметил, что качество её работы ощутимо возросло. Еве было приятно получить похвалу от самого главного редактора. Это значило, что её работа замечена. Вряд ли главный редактор большого издательства читает все рукописи, которые переводятся не одним десятком переводчиков. Но герр Эрикссон специально пригласил её – молодого переводчика – на встречу и очень тепло отозвался о последнем романе. И директору рижского филиала, непосредственному начальнику Евы, оставалось только радоваться, что он нашёл такого замечательного специалиста.

Впрочем, ни похвала герра Эрикссона, ни премия, которую получил рижский филиал, не помешали ему тут же «наградить» Еву новым, довольно объёмным заданием. Вот его-то она, открыв ноутбук, и принялась изучать. Новый роман был действительно весьма внушительным. Вдобавок автор использовал сложные формы и фигуры речи, и, судя по тому, что Ева углядела, промотав колёсиком мышки несколько глав и наугад выхватывая фрагменты текста, потрудиться над ним придётся изрядно. Несмотря на то, что ноутбук был последней модели, Ева любила работать с мышкой. Это давало время подумать, посмотреть, найти нужную мысль или слово, пока палец лениво крутит колёсико. Она принялась бродить по рукописи, сживаясь с нею и примеряя её на себя. Это было обычной практикой. Прежде чем приняться за перевод, ей необходимо было некоторое время «пожить» с новым текстом, пропустить его через себя, приловчиться к стилю автора, да и к его героям. Ей не нравилось использовать подстрочник. Но зато было очень приятно, нащупав почерк автора, выписывать его мысли на другом языке, сохраняя стиль первоисточника.