Энди Чемберс - Путь эльдар: Омнибус

• Название: Путь эльдар: Омнибус
• Автор: Энди Чемберс
• Издательство: Кузница книг InterWorld'а
• Жанр: Эпическая фантастика
• Год: 2015

Древние и непостижимые для человеческого понимания, эльдар являются загадочной расой, которая гордо шествовала среди звёзд, когда прародители человечества ещё только выползли из изначальных морей Терры. Их величественная империя охватывала всю галактику: их прихоти определяли судьбы миров, и их ярость гасила ярчайшие звёзды. Но много веков назад, эти дети Азуриана пали жертвой гордости, упадка и морального разложения — это было Падение эльдар. Из их поразительного могущества и извращённых грёз родился омерзительный и порочный бог — Великий Враг. Психический взрыв его крика при рождении вырвал сердце империи эльдар, оставив на его месте пульсирующую, кровоточащую рану — Око Ужаса.

И теперь, во времена Империума человечества, эльдар всецело угасающая раса — последний осколок разрушенной цивилизации, погруженный в постоянную войну, так как они ищут убежища от посягательства вечно жаждущего Великого Врага, борются, чтобы сдержать роковой свет своих пламенных чувств, чтобы Враг не отыскал их вновь. Тем, кому удалось бежать до разрушительного Падения, укрылись на огромных живых кораблях, которые называются искусственными мирами; именно на этих мирах-кораблях последние остатки цивилизации эльдар дрейфуют среди звёзд как рассеянный и кочевой народ.

Во тьме Паутины скрываются другие эльдар, полная противоположность жителям искусственных миров. Истязатели и садисты, ночной кошмар, ставший реальностью, темные эльдар — это воплощенное зло.

Из потаенного града Комморры темные эльдар устраивают молниеносные рейды в глубины реального космоса, сея ужас и опустошая все на своем пути. Они охотятся за рабами, мясом для адских арен и праздных развлечений своих повелителей, которые питают себя кровью, пролитой в ритуальных сражениях. На темных эльдар лежит ужасное проклятье, изнуряющее их плоть, и замедлить его может лишь причинение боли. Пожиная души, они обретают вечную жизнь. Любой иной путь ведет к проклятию и бесконечному страданию, истощению тела и разума до тех пор, пока не останется лишь прах.

Но таков их голод, что утолить его невозможно. В каждом темном эльдар кроется бездонная пропасть ненависти и порока, и никогда не быть ей заполненной даже океанами пролитой крови.

Некогда раса эльдар правила всей галактикой. Но в мрачной тьме далёкого будущего они лишь пламя, угасающее во тьме.

Книга производства Кузницы книг InterWorld'а.

https://vk.com/bookforge — Следите за новинками!

http://politvopros.blogspot.ru/ — ПВО: Политический вопрос/ответ. Блог о политике России и мира.

http://auristian.livejournal.com/ — политический блог InterWorld'а в ЖЖ.

https://www.facebook.com/pages/Кузница-книг-InterWorldа/816942508355261?ref=aymt_homepage_panel — группа Кузницы книг в Facebook.

---

Там он мог избежать боли, вызванной неудачей. В мире снов над ним не смеялся Таэлисьет. Скрываясь за пеленой бессознательного, Арадриан прятался от ужаса и боли, увиденных им в глазах Маэнсит, когда женщина спросила, что случилось с её кораблем.

Цикл за циклом изгой убегал в тусклые объятия мемоснов. Какая-то добрая душа — возможно, по приказу комморритки, а возможно, и нет — оставляла пищу и напитки у двери его каюты. Арадриан ни разу не включал свет, ел в темноте и тишине, пока предыдущие сны сплетались с будущими видениями, превращая каждую трапезу в воображаемый банкет, каждый стакан воды или сока — в отличное вино.

Так лучше для всех, говорил себе алайтокец в редкие моменты ясности между дозами дремолиста. Он, безнадежно утративший цели в жизни, но безнадежно страшившийся смерти, был бесполезен для окружающих, и, более всего, для самого себя.

Изгой смеялся над своей мрачностью, наслаждался грустью, сжимавшей сердце. В грёзах ему являлись видения сети бесконечности Алайтока, превратившейся в ловушку между жизнью и смертью. На фоне огромного мира-корабля Арадриан был всего лишь искоркой энергии, а рядом с Галактикой казался крохотным проблеском света.

Его насмешки над собственной ничтожностью во вселенной исчезали, отброшенные воплощенной яростью — образом командующего Де’вака, преследующим корсара. Теперь алайтокец понимал, что жизнь не имеет смысла, в ней нет иной цели, кроме простого существования до тех пор, пока она не оборвется. Каждый живущий мимолетно касался судеб других, но не оставлял о себе долгой памяти в оборотах великого колеса Галактики.

Грёзы Арадриана становились всё более экспрессивными и все менее связанными с реальностью. Изгой сознавал, что должен прекратить злоупотребления, что сновидения и дремолист рано или поздно разрушат его психику. Мимо алайтокца проплывали лица из прошлого: он снова пережил последнюю встречу с Ридатрином на мосту Томительных Скорбей, только теперь у друга было лицо самого Арадриана, да и вообще это оказался не Ридатрин, а теневидица Роинитиэль в зеркальной маске. Тогда корсар расхохотался, так громко и неудержимо, что его грудь и живот, казалось, вот-вот разорвутся.

Так оно и случилось, и ребра изгоя разошлись, обнажая бьющееся сердце, но вот самого органа уже не было на месте. Поднявшись во сне, алайтокец прошел по следу из капель крови и обнаружил, что за его сердце дерутся крошечные фигурки: Тирианна и Корландрил, Афиленниль и Маэнсит. Они били и царапали друг друга, и, впиваясь миниатюрными пальчиками в красную плоть, тянули и терзали сердце Арадриана.

С влажным хлопком оно разорвалось на части, окатив изгоя сладким нектаром.

На полу, где только что лежало сердце, возник медленно пульсирующий путеводный камень алайтокца. Корсар попытался поднять его, чтобы затолкать в грудь и заполнить пустоту под ребрами, но рука прошла сквозь вместилище души.

Из теней каюты послышалось детское хихиканье, и слабо различимые андрогинные создания задвигались во тьме, неотрывно глядя на Арадриана черными глазами.

Помещение вдруг расширилось, и изгой понял, что спит на кровати у моря, в том старинном дворце с привидениями. Повсюду висели картины, посвященные событиям из его жизни, образы друзей, родственников, незнакомцев и врагов; каждое лицо, когда-либо виденное алайтокцем. С неожиданной живостью пробежав по громадной комнате, он поднял лежавший на полу портрет в серебряной оправе.

— Я не один, и я един, — произнесло изображение Эстратаина. Тут же невыразительное лицо ками заполонило все картины вокруг тысячами безглазых, безносых образов, которые неотрывно взирали на Арадриана со стен и потолка, бросали обвинительные взгляды с паркетного пола.

Издалека доносились знакомые звуки флейты Лехтенниана и бренчание его же полулиры, но они становились все тише. Солитер удалялся от него, а не шел на помощь.

Грёзы приходили и уходили, реальный мир уже не заботил изгоя.

Со временем сновидения изменились вновь. Раз за разом Арадриан снова переживал моменты любовной связи с Афиленниль, вот только партнершей его в эти пылкие мгновения была уже не странница, а провидица. Всё прочее — место и настроение, смех и страсть — оставалось тем же самым, но в роли любовницы алайтокца выступала Тирианна, чего никогда не случалось в жизни.

— Они идут убить нас, — прошептала девушка, лежащая рядом с ним. Тепло её тела согрело руки Арадриана, когда Тирианна прижалась ему к груди. — Мы все будем гореть.

— Я не понимаю, — ответил изгой, садясь на постели.

Корсар услышал крики, далекие вопли боли и ужаса, эхом отдающиеся в каюте. Он был уверен, что бодрствует, эффект от последней дозы дремолиста уже прошел. Грёза, однако же, не исчезала, и алайтокца преследовал запах гари.

Посмотрев на опустевший до половины пакет с наркотиком, Арадриан сказал себе, что видение ничего не значит. Большинство снов не имели смысла. Изгой потянулся за новой щепоткой дремолиста, и вскоре его унесло вдаль серебристое облако наслаждений; сидевшая рядом Тирианна весело смеялась.

— Они идут убить нас, — прошептала девушка, лежащая рядом с ним. Тепло её тела согрело руки Арадриана, когда Тирианна прижалась ему к груди. — Мы все будем гореть.

Сев, корсар обнаружил себя на Алайтоке, в куполе Кристальных Провидцев. Вокруг мерцали статуи ясновидцев прошлого, плотские формы которых остекленели в неподвижности. Все создания были на одно лицо и шевелили губами; все превратились в Тирианну и изрекали одно и то же предупреждение:

— Они идут убить нас. Мы все будем гореть.

Трясущейся рукой Арадриан потянулся за дремолистом. Какую бы дозу ни принимал изгой, сколько бы упражнений ни совершал и сколько бы мантр ни произносил, он не мог избавиться от кошмаров. Куда бы корсар ни отправлялся в грёзах, каждый раз ему являлась Тирианна, повторявшая свое послание.

Коснувшись пакетика, алайтокец остановился и снова раскинулся на постели, глядя на пурпурные и красные пятна, что медленно двигались на потолке. Раньше он превращал их в фундамент для любого мира, в который желал отправиться, воплощая плавно изменяющиеся образы в горы и моря, города и леса. Теперь Арадриан видел в них только пламя пожара.

Эльдар с усилием встал на ноги, напряженно пытаясь сосредоточиться. Он грёзил уже долгое время — не знал, сколько именно, но многие циклы — и с трудом возвращался к реальности. Колени его подгибались из-за длительной неподвижности. Опершись рукой о стену, изгой выгнул спину и сделал три глубоких вдоха.

Медленно и болезненно, к нему отчасти вернулась ясность сознания. Глаза болели от света, воздух казался холодным и каким-то шершавым. Алайтокец глубоко впитал это ощущение, чтобы вытеснить остатки сновидений.

Но Арадриан по-прежнему слышал предостережение Тирианны, шепчущей в пустоте вокруг него.

«Они идут убить нас. Мы все будем гореть».

Выбравшись из каюты, изгой медленно зашагал вперед, приспосабливаясь к бодрствованию. У него стучало в висках и болел живот, во рту оставался горький привкус дремолиста, кожа казалась сухой и стянутой. Подняв воспаленные глаза, алайтокец уставился вдоль коридора.

— Постой, — захрипел он, вытягивая руку в сторону нечеткого образа впереди, перепархивающего из одного арочного проема в другой.

— Арадриан? Я думал, ты навсегда затерялся в грёзах.

Голос звучал знакомо, но корсар не мог вспомнить его обладателя. После того, как изгой сделал несколько шагов к нему, размытое пятно превратилось в худощавое лицо Насимиэта, капитана-артиллериста. Эльдар хмурился, скорее удивленно, чем гневно.

— Где Маэнсит? — алайтокец выталкивал слова распухшим языком через онемевшие губы. — Я должен поговорить с ней.

— Не думая, что она хочет тебя видеть, — ответил артиллерист. Арадриан выпрямился, насколько мог, пытаясь сосредоточиться на лице собеседника.

— Могу найти её через матрицу, — бросил он, проходя мимо Насимиэта.

— Только не в таком состоянии, — подняв руку, пират взял бывшего принца за плечо и остановил его. — Капитан в своих покоях.

Показалось, что артиллерист прошептал нечто иное: «Они идут убить нас. Мы все будем гореть».

Тряхнув головой, изгой неуклюже направился дальше.

Покои Маэнсит состояли из нескольких кают, расположенных над командной палубой и соединенных с обзорной галереей. Пока Арадриан добирался туда через коридоры «Наэстро», нового флагмана Лазурного Пламени, к нему отчасти вернулось хладнокровие и здравый смысл. На звездолете было тихо, и окружающее спокойствие будто просачивалось в измученный разум корсара.

Но это было спокойствие перед битвой.