Дороти Сейерс - Срочно нужен гробовщик [Сборник]

• Название: Срочно нужен гробовщик [Сборник]
• Автор: Дороти Сейерс
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Классический детектив
• Год: 1992
• ISBN: 5-01-003316-Х

В сборник включены произведения английских писательниц, которые можно назвать классикой английского детектива. Герои произведений Д. Сейерс и М. Аллингем — английские аристократы, банкиры и ученые, проходимцы и чудаки — словно сошли со страниц старого, доброго английского романа. События, разворачивающиеся в лондонских предместьях и старинных особняках, необычны и захватывающи, а действующие лица — оригинальны и убедительны. Интересен объект и необычного детективного расследования в романе Дж. Тей — это легендарный Ричард III. Что происходит с героями этих романов, какие события вовлекают их в детективный сюжет — об этом читатели узнают, прочитав до конца новый сборник.

---

— Слишком грубо сработано. У него ведь наверняка есть алиби.

— Думаю, версия будет такая: он нанял пару головорезов, чтобы работу сделали за него. Он служит в миссии в Степни, где, кстати, было куплено лиловое кепи. В округе крутых ребят хватает. Разумеется, мы наведем справки, допросим людей, и подробности о ходе следствия будут во всех газетах.

— А потом?

— Потом мисс Уиттейкер вынырнет где-нибудь в крайне плачевном состоянии и поведает миру душещипательную историю — с учетом всех обстоятельств, разумеется. Если у кузена Аллилуйи не окажется убедительного алиби, мы узнаем, что он возглавлял убийц на месте. Если же удастся доказать, что его там не было, значит, его имя упоминалось преступниками либо бедняжка видела его в какой-нибудь жуткой пещере, куда ее затащили, но ни времени, ни места указать не может.

— Дьявольский замысел!

— Да. Мисс Уиттейкер вообще очень милая дама. Может, у нее и есть что-то святое, но я, право, затрудняюсь сказать, что, именно. А прелестная миссис Форрест — одного с ней поля ягода. Док-мы рассчитываем на ваше молчание. Мэри Уиттейкер должна быть уверена, что мы проглотили все их фальшивые улики, иначе нам не удастся ее задержать.

— Я не болтлив по природе, — сказал доктор. — Вы говорите, банда — пусть будет банда. А мисс Файндлейтер погибла от удара по голове. Я лишь надеюсь, что мой коллега и начальник полиции будут также сдержанны в своих высказываниях. После вчерашнего разговора с вами я их, разумеется, предупредил.

— Все это замечательно, — сказал Уимзи. — Но какие у нас доказательства? Какое обвинение мы собираемся ей предъявить? Кроме того, что она вломилась в тот дом на Хемпстед-Хит и стащила уголь. Да любой стоящий адвокат нас в порошок сотрет! Те двое, по официальной версии, умерли своей смертью, а мисс Файндлейтер… Даже если удастся подтвердить историю с хлороформом, это вам не мышьяк и не цианистый калий: хлороформ любой может достать! И если даже нам повезет, и на гаечном ключе окажутся отпечатки…

— Их там нет, — хмуро сказал Паркер. — Девица знала, что делает.

— А зачем, собственно, ей было убивать Веру Файндлейтер? — вдруг спросил доктор. — Девушка ведь была для нее ценным свидетелем: никто, кроме нее, не может подтвердить алиби мисс Уиттейкер в предыдущем убийстве — если это было убийство.

— Она могла узнать о связи мисс Уиттейкер с миссис Форрест. Вероятно, она уже отслужила свое и становилась опасной. Единственное, на что мы еще можем рассчитывать, так это на встречу наших дам. Как только она произойдет…

— Гм! — произнес доктор Фолкнер, подойдя к окну. — Не хотел бы я сеять панику, джентльмены, но в поле моего зрения в настоящий момент находится сэр Чарлз Пиллингтон, оживленно беседующий со специальным корреспондентом «Уайер». Вы помните, что сегодня утром «Йелл» напечатал вашу сказку про гангстеров на первой полосе, а передовицу посвятил угрозе засилья цветных в стране. Не мне вам говорить, что «Уайер» с радостью совратит самого Архангела Гавриила, лишь бы переплюнуть «Йелл».

— Дьявол! — Паркер кинулся к окну.

— Поздно! — сказал доктор. — Репортер уже на почте. Вы, конечно, можете позвонить в газету и попытаться остановить материал.

Паркер так и сделал. Редактор заверил его в самых изысканных выражениях, что ему пока ничего не известно, но, если статья попадет к нему, он, безусловно, выполнит инструкции господина инспектора.

Редактор говорил правду. Статью получил не он, а его коллега из «Ивнинг бэннер» — газеты, тесно сотрудничавшей с «Уайер». Очень удобно, когда правая рука не знает, что делает левая. Особенно в такие тяжелые времена! В конце концов нельзя же упускать эксклюзивный материал!

Глава XXII. ВОПРОС СОВЕСТИ

Я знаю, ты в религии воспитан,

В тебе есть то, что совестью зовется,

Папистских разных штучек и обрядов

Усердный ты — я знаю — исполнитель.

У. Шекспир, «Тит Андроник», акт V

Канун Иоанна Предтечи пришелся на 23 июня, скромное зеленое убранство, сменившее свадебное одеяние Пятидесятницы, тоже было снято, и алтарь снова засиял девственной белизной. В капелле Пречистой Девы храма св. Онисима закончилась вечерня, легкий фимиам окутывал тусклые своды, низенький служка гасил свечи, и к запаху ладана примешивался менее приятный, но тоже умиротворяющий запах расплавленного воска. Прихожане, в основном пожилые дамы, неторопливо опускались на колени, завершая молитвы. Мисс Климпсон собрала свои многочисленные книжечки, потянулась за перчатками и уронила папку. Папка завалилась за длинную скамью и упала в дальний угол за исповедальней, а из нее посыпался ворох троичных и пасхальных открыток, картинок с ликами святых, листочков с Ave Maria и засушенных веток вербы.

Мисс Климпсон рассерженно охнула — и тут же остановила себя: негоже гневаться в святом месте. «Грешна, — пробормотала она, забирая последнюю из своих отбившихся овечек из-под подушечки, — грешна. Надо учиться владеть собой». Она сложила бумаги обратно в папку, взяла сумочку и перчатки, поклонилась алтарю, уронила сумочку, подняла ее — на этот раз со смиренным видом мученицы — и пробралась через проход к южным дверям храма, где ее уже дожидался ризничий с ключами, чтобы запереть за ней дверь. Она еще раз бросила взгляд на алтарь, одинокий и неосвещенный, на высокие свечи, напоминавшие в полутьме арок привидения, — и слегка вздрогнула. Зрелище было мрачное и пугающее.

— Спокойной ночи, мистер Станнифорт, — поспешила откланяться она.

— Спокойной ночи, мисс Климпсон, спокойной ночи.

После тишины храма она обрадовалась буйству июньского вечера. Ей было не по себе — преследовало ощущение нависшей угрозы. Может, суровый Креститель призывает к покаянию? К осуждению порока и мольбам о милосердии? Мисс Климпсон решила поскорее идти домой, чтобы обратиться к Евангелию и Посланиям Апостолов с их бесконечной любовью и состраданием, столь необходимыми в праздник этого строгого и непримиримого святого.

«И кроме того, — подумала она, — мне надо разложить рассыпавшиеся листочки по кармашкам».

После свежести летнего вечера ей показалось, что в доме душновато, она распахнула окно и расположилась со своим ворохом на подоконнике. «Тайная Вечеря» оказалась рядом с молитвой об освящении вещей: «Благовещение» Фра Анджелико[90]покинуло кармашек 25 марта[91] и застряло в одном из воскресений после Троицы; Святейшее Сердце каким-то образом очутилось в Corpus Christi[92], а… «Боже мой! — воскликнула мисс Климпсон. — Должно быть, я подобрала этот листок вместе с моими».

Она замерла, держа в руках небольшой, исписанный чужим почерком лист — видимо, кто-то обронил в храме. А вдруг там что-нибудь важное?

Мисс Климпсон принадлежала к любителям повторять: «Я не из тех, кто читает чужие письма», как бы намекая тем самым, что все остальные этим грешат. И говоря так, эта порода людей не лжет, а просто искренне заблуждается — по воле Провидения они, как и гремучая змея, честно предупреждают о своих намерениях. А дальше ваше дело: если вы настолько глупы, что им поверили, — можете не прятать свои письма.

Мисс Климпсон развернула листок.

В «Наставлениях для католиков» часто содержится один совет, который открывает всю бездну непонимания составителями психологии мирян. Вам советуют, готовясь к исповеди, вспомнить и записать все свои неугодные Богу поступки, дабы и самый незначительный из них не остался без покаяния. Вас, правда, предостерегают, чтобы там не было имен других людей, чтобы вы этот список никому не показывали и не теряли. Но ведь всякое случается. И не противоречит ли этот совет повелению Церкви шепотом рассказать о своих грехах на ухо священнику, от которого требуется не только соблюсти тайну исповеди, но и, отпустив грехи, тут же о них забыть?

Перед мисс Климпсон лежал именно такой листок. Видимо, кто-то обронил его в прошлую субботу, а убиравшие храм не заметили его в углу за исповедальней.

Надо отдать ей должное — возможно, мисс Климпсон и порвала бы листок не читая, если бы ей в глаза не бросилась одна запись: «Лгала ради М.У.». И мисс Климпсон осенило — это же почерк Веры Файндлейтер. («Меня как молнией ударило», — объяснила она потом.)

Долгих полчаса мисс Климпсон вела ожесточенную борьбу со своей совестью. «Прочти!» — твердило природное любопытство;    «Не читай!» — убеждало религиозное воспитание; «Выясни, в чем дело», — уговаривал служебный долг перед Уимзи; «Этого нельзя делать!» — возмущалась ее собственная порядочность, а чей-то скрипучий противный голос монотонно зудел: «Речь идет об убийстве. Ты хочешь стать пособницей убийцы?» Она чувствовала себя Ланчелотом Гоббо[93], мечущимся между совестью и искушением — только вот что здесь совесть, а что искушение?