Мэри Рено - Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры (сборник)

• Название: Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры (сборник)
• Автор: Мэри Рено
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-389-10841-7

Трилогия знаменитой английской писательницы Мэри Рено об Александре Македонском, легендарном полководце, мечтавшем покорить весь мир, впервые выходит в одном томе.

Это история первых лет жизни Александра, когда его осенило небесное пламя, вложив в душу ребенка стремление к величию.

Это повествование о последних семи годах правления Александра Македонского, о падении могущественной персидской державы под ударами его армии, о походе Александра в Индию, о заговоре и мятежах соратников великого полководца.

Это рассказ о частной жизни Александра, о его пирах и женах, неконтролируемых вспышках гнева и безмерной щедрости.

И наконец, это безжалостно правдивая повесть о том, как распорядились богатейшим наследством Александра его соратники и приближенные, едва лишь остановилось сердце великого завоевателя.

---

– Свыше счета, – сказал старший. – Как песчинок на морском берегу или звезд на безлунном небе.

И он стал описывать мидийских и персидских лучников, конников из Нисы на крупных лошадях, воинов из дальних краев империи – киликийцев и гирканцев[15]; ассирийцев в узорчатых бронзовых шлемах и с булавами в железных шипах; парфян с луками и кривыми саблями; одетых в леопардовые и львиные шкуры и перед боем раскрашивающих лица красным и белым эфиопов, стрелы которых заканчивали каменные наконечники; арабов, ездящих на верблюдах, бактрийцев, – и так далее, до самой Индии. Александр слушал, как всякий ребенок, с округлившимися от восторга глазами. Он упивался рассказом о чудесах.

– И все они должны сражаться, когда Великий царь посылает за ними? – спросил мальчик.

– Все до последнего, под страхом смерти, – подтвердили послы.

– Как много времени нужно им, чтобы собраться?

Последовала внезапная пауза. Прошло столетие с похода Ксеркса, послы сами не знали ответа. Наконец они сказали, что царь властвует над обширными странами и людьми многих наречий. Говорят, что от Индии до Греции год пути. Но войска стоят везде, где только могут понадобиться.

– Выпейте еще немного вина, – предложил Александр. – А есть ли дорога, ведущая прямо в Индию?

Послам потребовалось время, чтобы ответить. B дверях теснились слуги – новости распространяются быстро.

– Каков царь Ох в бою? Он храбр? – забрасывал послов вопросами Александр.

– Как лев, – ответили послы в один голос.

– Каким крылом конницы он командует?

Ответы послов стали уклончивыми. Мальчик набил рот остатками пирожка. Зная, что с гостями нельзя быть грубым, он переменил тему:

– Если солдаты приходят из Аравии, и Индии, и Гиркании, не зная персидского, то как он говорит с ними?

– Говорит с ними? Царь? – Это было так трогательно: маленький стратег снова стал ребенком. – Ну, сатрапы[16] провинций выбирают военачальников, которые могут говорить на их языках.

Александр слегка покачал головой и поднял брови:

– Солдаты любят, чтобы с ними говорили перед сражением. Им нравится, когда знаешь их имена.

– Я уверен, – вкрадчиво сказал второй посол, – им нравится, когда вы знаете их. Великий царь, – добавил он, – разговаривает только со своими друзьями.

– С друзьями мой отец беседует за ужином.

Послы что-то пробормотали, не отваживаясь взглянуть друг на друга. Варварство македонского двора было широко известно. Говорили, что царские симпозионы больше похожи на оргии горных разбойников, делящих награбленное, чем на званые пиры владыки страны. Милетский грек, клявшийся, что присутствовал на таком пиру, рассказывал, что царь Филипп, нимало не смущаясь, спустился со своего ложа, чтобы возглавить цепочку танцующих. Однажды, когда гости, повздорив, кричали на весь зал, он бросил гранат в голову своего военачальника. Грек, обладая всем бесстыдством этой нации лжецов, дошел до того, что заявил, будто военачальник в ответ кинул в царя ломтем хлеба и не только остался в живых, но даже не потерял своего поста. Если хоть половина из этого правда, то послам следует быть осторожнее.

Александр, со своей стороны, решал дилемму. Историю, которую он счел выдумкой и хотел проверить, ему рассказал Менапис. Изгнанник, должно быть, хотел посмеяться над Великим царем. Если упомянуть имя Менаписа, эти люди донесут на него, и бедняга будет распят по возвращении домой. Грешно предавать гостя и друга.

– Один мальчик сказал мне, – выкрутился Александр, – что, приветствуя Великого царя, люди должны простираться ниц. Но я ответил ему, что он лжет.

– Изгнанники могли бы объяснить вам, царевич, всю мудрость этого обычая. Наш владыка повелевает не только многими народами, но и многими царями. Хотя мы и называем их сатрапами, некоторые из них царской крови, и предки их правили от своего имени, пока их страны не были присоединены к империи. Великий царь должен возвышаться над другими царями так же, как те – над своими подданными. Склоняясь перед ним, подвластные цари должны чувствовать не больше стыда, чем склоняясь перед богами. Если бы Великий царь не казался ровней божествам, его власть вскоре бы ослабла.

Мальчик выслушал и кивнул.

– Что ж, здесь у нас не ползают по земле перед богами, – ответил он вежливо. – Так что вам нет нужды делать это перед моим отцом. Он не привык к этому, ему это безразлично.

Послы с трудом сохранили серьезность. Мысль о том, чтобы пасть ниц перед этим варварским вождем, предок которого был подданным Ксеркса (и к тому же изменником), была слишком смехотворна, чтобы оскорбить их.

Управляющий, видя, что беседе пора завершиться, вышел вперед, поклонился ребенку – который, по его мнению, вполне этого заслуживал – и сообщил о неотложном деле, ждущем сына царя за пределами зала Персея. Соскользнув с трона, Александр попрощался с послами, правильно назвав каждого по имени.

– Сожалею, что не смогу вернуться. Мне нужно ехать, – сказал он. – Некоторые из пеших гетайров – мои друзья. Сарисса – очень хорошее оружие для сплошного фронта, так говорит мой отец; задача в том, чтобы научиться легко владеть ею. Поэтому царь и проводит учения. Надеюсь, вам не придется долго ждать. Пожалуйста, спрашивайте все, что нужно.

Уже за порогом, обернувшись, Александр увидел устремленные на него прекрасные глаза юноши и приостановился, взмахнув на прощание рукой. Послы, возбужденно переговаривавшиеся на персидском, слишком увлеклись беседой и не увидели молчаливый обмен улыбками.

Этим же днем, позднее, Александр возился со своим псом в дворцовом саду, посреди резных урн с Эфеса – редкостные цветы, посаженные в них, погибли бы в суровые македонские зимы, если б урны не заносили внутрь. От расписанного портика наверху к нему спускался отец.

Мальчик подозвал к себе бегавшую по двору собаку. Они ожидали бок о бок, настороженные и подобравшиеся; пес навострил уши. Филипп сел на мраморную скамью и поманил Александра, поворачиваясь к нему зрячим глазом. Слепой теперь зажил, лишь на месте раны осталось бельмо. Этому изуродованному стрелой глазу царь был обязан жизнью.

– Иди, иди сюда, – сказал Филипп, обнажая в ухмылке крепкие белые зубы со щербиной. – Расскажи-ка мне, что тебе наговорили послы. Я слышал, ты задал им пару трудных вопросов. Что они ответили? Сколько войска будет у Оха в случае нужды?

Филипп говорил на македонском, хотя обычно разговаривал с сыном по-гречески, для пользы его образования. Не скованный чужим языком, мальчик увлеченно перелагал речи послов: о десяти тысячах Бессмертных, о лучниках, копьеносцах и воинах, вооруженных топорами; он сообщил также, что лошади под всадниками могут понести, испугавшись запаха верблюдов, и что цари в Индии ездят верхом на черных безволосых зверях, таких огромных, что на их спины можно водрузить башни. Здесь Александр искоса взглянул на отца. Он не желал показаться легковерным. Филипп кивнул:

– Да, слоны. Люди, чьи слова были достойны, как я мог убедиться, доверия, ручались мне, что такие звери существуют. Продолжай, все это весьма полезно.

– Послы утверждали, что люди, приветствующие Великого царя, должны ложиться на землю лицом вниз. Я сказал им, что ты этого не потребуешь. Я боялся, что послов осмеют.

Филипп запрокинул голову и, хлопая себя по коленям, разразился утробным хохотом.

– Они этого не сделали? – спросил мальчик.

– Нет, ведь у них было твое позволение. Даруй то, чего нельзя избежать, и тебе же будут благодарны. Ну, им повезло: они отделались от тебя удачнее, чем послы Ксеркса от твоего тезки, во дворце Эгии. – Он сел поудобнее. Александр ерзал, беспокоя собаку, уткнувшуюся носом в его лодыжку. – Когда Ксеркс навел мост через Геллеспонт и обрушился со своими полчищами на Грецию, он начал с того, что разослал своих послов во все стороны, требуя у племен землю и воду. Горсть земли за страну, фляга воды за реку; это был знак капитуляции. Наша страна находилась как раз на его пути на юг; мы неминуемо оказались бы у него за спиной, и он хотел быть уверенным в нашей покорности. Он послал семерых послов. Это происходило в те времена, когда правил первый Аминта.

Александру хотелось спросить, не этот ли Аминта его прадед, но он не осмелился. Не следовало задавать вопросы о предках, если только те не были богами и героями. Пердикка, старший брат его отца, погиб в сражении, оставив маленького сына. Но македонцы нуждались в сильной власти царя, который смог бы избавиться от иллирийцев и править страной; они умолили Филиппа стать царем. Всякий раз, когда речь заходила о событиях более давних, Александру неизменно говорили, что он все узнает, когда станет старше.

– В те дни здесь, в Пелле, не было дворца, только крепость выше в горах, в Эгии. Мы держались там зубами и ногтями. Западные вожди орестов и линкестидов мнили себя царями; иллирийцы, пеоны[17], фракийцы каждый месяц переходили границу, чтобы захватить рабов и угнать скот. Но все они выглядели детьми по сравнению с персами. Аминта, насколько я мог узнать, не подготовил никаких укреплений. Ко времени, когда прибыли послы, Пеония, которую можно было привлечь в союзники, была опустошена. В итоге Аминта уступил и дал обеты верности, ради блага своей страны. Ты знаешь, кто такой сатрап?