Александр фон Шёнбург - Все, что вы хотели знать о королях, но не решались спросить

• Название: Все, что вы хотели знать о королях, но не решались спросить
• Автор: Александр фон Шёнбург
• Издательство: Текст
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-7516-0847-7

Автор книги — потомок древнего графского рода. Его жена Ирина Верена фон Гессен — внучатая племянница королевы Великобритании. Так что Шёнбург не понаслышке знаком с королевскими семьями и их жизнью. Книга написана увлекательно, с юмором, забавные истории чередуются с культурно-историческим исследованием возникновения и сущности королевской власти. А еще Шёнбург отвечает на множество вопросов: как становятся королями? почему короли носят корону? почему они сидят на троне? и что же, наконец, носит английская королева в своей сумочке?

В издательстве «Текст» уже вышли в свет две книги этого автора: «Искусство стильной бедности» и «Искусство бросить курить».

---

Не бывает наследственных хирургов, наследственных капитанов, даже наследственных дворников, почему же именно королевская власть передается по наследству? Чтобы найти по возможности наиболее убедительный ответ на этот вопрос, я договорился встретиться с президентом Международной монархической лиги, Мерлином Хэнбери-Трейси, седьмым лордом Сьюдли. Ему лет семьдесят, и он из тех людей, которые в однородном обществе, вроде немецкого, вели бы неприметную жизнь чудаков, но в Англии занимают свое определенное место. Хотя я честно должен заметить, что лорд Сьюдли даже по английским меркам немного эксцентричен. Вплоть до реформы парламента, когда Тони Блэр удалил большинство наследственных лордов из верхней палаты, он не пропускал ни одного заседания палаты лордов и играл там вместе с Уонном роль неисправимого, вечно спорящего реакционера. В течение многих лет он был председателем «Понедельничного клуба», которого побаивалась даже Маргарет Тэтчер. Это был кружок крайне консервативных тори, они встречались всегда по понедельникам и осложняли жизнь тори из среднего класса, сделавшего карьеру в эпоху тэтчеризма. В посвященной ему статье в справочнике «Кто есть кто», в разделе «хобби», написано: «Почитание предков». Симпатично, что лорд Сьюдли является и покровителем Ассоциации банкротов — он, как и большинство потомков по-настоящему старых знатных английских родов, конечно, совершенно обеднел. Больше тысячи лет его семья проживала в своей резиденции Тоддингтон Мэнор, одном из старейших поместий Англии, которое уже к началу XIX века стало настолько ветхим, что прапрапрадед велел построить на этом месте новое, в стиле регентства. Теперь поместье принадлежит известному британскому художнику, миллионеру Дэмиену Херсту. Сьюдли живет в несколько запущенной квартире на северо-западе Лондона, напротив станции «Мэрилбоун».

Он принимает меня в немного потрепанном блейзере, в замызганном галстуке, разумеется, темносинем в полосочку, какие носят только бывшие ученики Итона, его рубашка производит такое впечатление, словно служит и пижамой. Воздух спертый и прокуренный. На стене узкого, набитого книгами кабинета ученого — два портрета предков. На одном его прадед, лейтенант Феликс Хэнбери-Трейси, в форме шотландского гвардейца. Хозяин дома рассказывает, что его прадед погиб в 1914 году в бою с немцами в окопах у деревни Фромель. Рядом висит портрет отца, капитана Майкла Хэнбери-Трейси, тоже офицера шотландской гвардии, тоже погибшего в бою с немцами в Дюнкирхене. Немного в стороне — еще один портрет, на нем сам Сьюдли, еще молодой. Кажется, гены Хэнбери-Трейси дают удивительно красивых мужчин, даже слишком красивых, в их чертах лица, заставляющих вспомнить о Дориане Грее, есть что-то почти порочное.

Сьюдли приветствует меня чрезвычайно любезно.

— Как вы вообще обо мне вспомнили? — спрашивает он, словно искренне благодарен, что есть еще люди, интересующиеся его мнением.

— Невозможно пройти мимо вас, если занимаешься вопросами королевской власти, — отвечаю я.

Он великодушно предлагает мне выпить, я притворяюсь скромным и прошу стакан мутной лондонской водопроводной воды. Видно, какое облегчение он испытывает от такого выбора, на самом деле это означает, что ему не придется делиться со мной жалкими остатками шерри из стоящей перед ним бутылки.

Первая тема, которую я хочу обсудить с лордом Сьюдли, — лояльность. Дело в том, что его семья считается в Англии синонимом безусловного подчинения монархам. Один из прямых предков лорда Сьюдли — сэр Уильям де Треси, прославившийся совершенно варварским поступком. В декабре 1170 года сэр Уильям и еще трое рыцарей убили архиепископа Кентерберийского Томаса Бекета, прямо в соборе. И всего лишь потому, что слышали, как Генрих II, устав от многолетних споров по вопросам церковного права и пребывая в дурном настроении, простонал: «Неужели никто не избавит меня от этого монаха…» Сэр Уильям воспринял это как приказ, взял с собой верных людей, поскакал в Кентербери и убил высшее церковное лицо страны.

Кресло, в котором я сижу, очевидно, одно из немногих напоминаний о прежней роскоши. Цвета бургундского вина, кожа волшебно мягкая. Я всегда думал, что такие кресла бывают только в фильмах по романам Агаты Кристи. Если бы мне предложили с завязанными глазами сравнить кожу этого кресла с кожей младенца, то выиграло бы кресло.

Мой первый вопрос:

— Может быть, вашему предку следовало бы еще раз спросить, прежде чем отправиться в Кентербери, чтобы убить Томаса Бекета?

— То есть как это? Переспросить?! Когда король отдает приказ, его не переспрашивают. Как вам это пришло в голову?

— Понимаю. Собственно, я приехал, чтобы поговорить об умственных способностях монархов. Испытывает ли подданный какие-то неприятные чувства, служа королю, о котором известно, что он не совсем вменяем?

— Функционирование монархии не имеет ничего общего с умственными способностями монарха. Решающим фактором для монархического принципа является вера в два тела короля.

Уже на восьмом соборе в Толедо в шестьсот пятьдесят третьем году было принято определение, по которому король обладает земным и сверхъестественным телом. — Сьюдли вскакивает, хватает один из переплетенных в кожу томов энциклопедии «Британика», ищет и читает мне пассаж о Толедском соборе: — «Королем его делает право, а не его собственная личность, потому что он является королем не благодаря своей посредственности, а благодаря возвышенности своего поста». — После глотка шер-ри он продолжает: — Это различие между постом и личностью восходит к древней, дохристианской идее о бессмертии короля, которое совершенно не зависит от его физической сущности.

— Итак, с монархической точки зрения у короля два тела?

— Представьте себе пилота самолета. Он объединяет в себе две личности. С одной стороны, он — пассажир, как и все другие на борту, а с другой — пилот. Буря, например, беспокоит его как пассажира, но не как пилота.

— Это довольно разумно. Ведь по этой теории о двуединстве короля совершенно безразлично, носит ли король какое-то время, как Георг Третий, смирительную рубашку, или, как Людвиг Второй Баварский, испытывает дружеские чувства к деревьям, — королевская власть от этого нисколько не страдает.

— Именно так. Король — всегда король. Даже когда физически он ущербен, король не может совершить несправедливость, он даже не может подумать о чем-то несправедливом, в нем нет глупости или слабости. По английскому разумению королевская сторона его существования представляет собой полное совершенство. Вся земля, каждое животное, каждая река, все в стране принадлежит королю, и подданным это только одалживается на время, нет ни одного места, куда король не мог бы войти. Все законы исходят от короля, он — источник достоинства и чести, он символизирует величие всего общества, его поступки — это поступки нации, король — это самостоятельная корпорация, юридическое лицо, которое никогда не умирает, не имеет души, невидимо и существует только юридически. В том-то и состоит сила английской монархии: король — это идеал, которому реальность не может нанести ни малейшего ущерба. В определенной степени он — живой парадокс, теоретически ему позволено все, практически — ничего. Английская монархия функционирует только потому, что король, строго говоря, является фикцией, создающей равновесие между короной и государством. Это делает Англию такой своеобразной! Основа нашего государства — фикция, которая мирится с неразрешимым парадоксом отсутствия у короля гражданских прав, без каких бы то ни было попыток как-то уничтожить его и тем самым лишить силы.

— Все это звучит очень красиво. Но ведь были и такие короли, которые не желали мириться с «отсутствием гражданских прав» и брали на себя государственные дела. Нужно быть уж совсем убежденным монархистом, чтобы не замечать, что глупый монарх может натворить много бед.

— Очень примитивная точка зрения, молодой человек. Ведь на самом деле в новейшей истории много бед натворили как раз якобы талантливые монархи. А действия менее одаренных, наоборот, часто приносили им славу! Вы, немец, должны как никто понимать это! Вспомните вашего Фридриха Великого! Он переписывался с Вольтером, его никак нельзя было назвать невеждой — и все-таки своими ужасными войнами он сократил количество подданных вполовину. Или возьмем Фридриха Третьего Прусского и его жену Вики. Без сомнения, для своего сословия они были очень умными и прогрессивными людьми, но именно поэтому своего сына, будущего Вильгельма Второго, они бесконечно мучили, так как он ни духовно, ни физически не соответствовал их высоким ожиданиям. Результат известен: шарахающийся из комплекса неполноценности в манию величия немецкий император, который привел рейх не к процветанию, как того хотела его умная мать, а к мировой войне, а монархию — к гибели.