Наталия Миронина - Новая хозяйка собаки Баскервилей

• Название: Новая хозяйка собаки Баскервилей
• Автор: Наталия Миронина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-81731-3

Устав от сложных отношений с бездельником-мужем, Катя согласилась провести время на роскошной яхте в качестве собачьей няньки. И вот белый корабль отчаливает от берега, а молодая женщина оказывается один на один с кошмаром: огромной неуправляемой собакой. Все сторонятся Катю, кроме молодого, элегантного, словно сошедшего с обложки журнала чиновника Юры… На него совершается покушение. Благодаря бестолковой собаке, которая резко дернула поводок, пуля не задела сердце. Юра будет жить. И Катя – самая желанная посетительница в палате, где он выздоравливает. До тех пор, пока там не появляется его жена, роскошная оперная дива…

---

– Валентин Петрович! Вот мы опять вместе. – Шадринцева с верхней губы слизнула семечковый мусор.

– Добрый день! – Евграфов окинул взглядом павильон и ужаснулся – такое впечатление, что он попал в дом старушки, страдающей деменцией. По углам громоздились страшные старые коробки с вязаными шапками, варежками, шарфиками. Кучи париков, сложенных на старом столе, производили фантасмагорическое впечатление. «Словно скальпы», – поежился Евграфов. По стенам была развешана бижутерия – она была дешевой, а потому стали уже заметны потускневше-позеленевшие металлические детали. На витрине стояли сумки – они ощетинились баснословными цифрами. Гольфы, носки, колготки были свалены в металлические сетки, вокруг всего этого стояли пластиковые манекены в трусах и майках. Но больше всего поражали грубые пластмассовые цветы, которые обычно продаются у кладбищенских ворот на Пасху. «И это – торговый центр!» – ужаснулся Евграфов. Шадринцева наконец оторвалась от семечек и поднялась со своего места.

– Так, все это безобразие привести в порядок. Это же не склад. Это магазин в тороговом центре. У меня на рынке было чище и красивее. – Евграфов отступил на шаг и брезгливо добавил: – С этого момента употребление семечек приравнивается к употреблению алкоголя на рабочем месте. Одним словом, запрещается.

Шадринцева застыла на месте, а после того, как новый директор вышел, бросилась звонить Майе.

Когда Катя пришла к Евграфову, он уже одержал победу над семечками, грязными коробками, рваной упаковкой. Шадринцева, которая выжила всех конкурентов, полагала, что покупатель, случайно забредший на третий этаж, и так купит нужную вещь, и совершенно все равно, как она будет лежать на прилавке. Евграфов спорить не стал, он просто в один из дней опечатал ее павильон и вызвал санэпидемстанцию. Это, пожалуй, был первый случай в истории отечественной торговли, когда администрация собственноручно закрывает часть магазина и обращается к санитарным органам. Тетки приехали резво, поводили носом, поохали и оштрафовали администрацию, то есть Евграфова. Тот послушно взял штраф и… переадресовал его Шадринцевой.

– Из-за вас это произошло, а потому и вам платить. Впредь будете аккуратны и в павильоне наведете порядок. Радуйтесь, что товар не конфисковали, как не соответствующий санитарным нормам.

Шадринцева деньги отдала, но злобу затаила. Она вдруг стала ловить Евграфова по углам и жаловаться на бедность:

– Понимаете, никакой прибыли, никакой! Покупателей нет, а вы еще посадили этих, с платьями, все туда идут!

Евграфов действительно нашел новых арендаторов и пообещал им льготные арендные платежи. Все, кто хоть когда-нибудь сталкивался с Валентином Петровичем, знали, что он человек слова. Что можно жить спокойно, нарабатывать своего покупателя, условия игры не поменяются. Только Шадринцевой он не понизил ставку. Во-первых, куда уж ниже! Майя и так ей прямо волшебные условия создала. А во-вторых… Во-вторых, Евграфов отлично знал всю подноготную ее торговли.

Что бы там ни рассказывала Шадринцева о своих эксклюзивных поставщиках, она все закупала на огромном оптовом рынке «Огородник». Одежду там брали сразу размерным рядом – от сорок шестого до шестьдесят шестого. Себестоимость каждой вещи при этом была мизерной. В магазине владелец прибавлял еще две цены, к этому добавлял сто рублей на возможную скидку и еще сто рублей «на продавца». Все хозяева знали, что продавец часто под предлогом скидки некоторую сумму норовил положить к себе в карман.

– Почему вы продали платье не за две тысячи, а за тысячу девятьсот?

– Ой, так просили, так просили! У них почти денег не оставалось! Я и скинула соточку.

Такие диалоги между продавцом и хозяином магазина случались сплошь и рядом. И хозяин, как правило, был уверен, что продавец увел из его прибыли именно эту соточку.

Евграфов знал уже много о работе торгового комплекса и о том, что выгоднее всего было закупать мелкий товар – там прибыль могла доходить до тысячи процентов. Например, бижутерия у оптовика продавалась на вес. Выдавали пластиковый тазик, в который складывалась вся мелочь из огромных мешков. Впоследствии все эти украшения вывешивались на стендах, подсвечивались галогеновыми лампами, и создавалось впечатление необыкновенной эксклюзивности. Гольфы, носки и такое «замечательное» изобретение, как подследники, и вовсе могли озолотить – эти предметы покупали беспрерывно, а опт на них был копеечным. В этом случае важно было бесперебойное торговое движение. Евграфов все это давно знал, а потому нытье Шадринцевой его трогало мало. Он уже успел разглядеть все, что лежало в ее павильоне, и ему стало ясно, что она закупала все в самых дешевых рядах.

– Я вам сочувствую, – с иронией произнес он в ответ на жалобы Шадринцевой, – но это мое решение.

На этот аргумент та не нашлась, что ответить. А Евграфов огляделся и вздохнул. Теперь головной болью стал магазин на первом этаже – самый лакомый кусочек, который можно было превратить в лицо всего торгового центра. Шадринцева превратила его в помойку – она там устроила комиссионку. Вещи в этом отделе продавались совсем уже неприличные – с дырками и оторванными пуговицами. Товар точно так же был выставлен в коробках. Когда Катя Васильева пришла к нему в кабинет, он поначалу увидел только проблему, но уже через десять минут вдруг понял, что это сама судьба дает ему шанс правильно распорядиться властью. «Отлично! Вот эту женщину с ее живностью я поселю на первом этаже. Она, судя по всему, соображает хорошо и торговлю организует, и витрину сделает привлекательную».

– Ваш магазин переезжает. – Евграфов был лаконичен. Он стоял перед Шадринцевой, которая причесывала парики.

– С какого? – оторвалась та от своего занятия.

– Так желает администрация. – Евграфов, казалось, получал удовольствие от резкости, которую позволял себе в отношении Шадринцевой.

– У меня договор.

– Забудьте. Теперь все полномочия у меня. Даю вам дня три.

– А кто там теперь будет? – Шадринцева всегда была любопытна, но Евграфов даже не удостоил ее взглядом. Он вышел, радуясь, что неожиданно быстро решилась проблема. «Ну, она, конечно, еще потянет, но… дело уже сделано, – на душе вдруг впервые за долгое время стало легко, – да и повеселей будет, животные всякие, птички!»

Глава 4

Все-таки в душе Катя была мелкой лавочницей. Свое небольшое хозяйство хотелось все время расставлять по местам, приводить в порядок, пересчитывать. Катя отступила на два шага, подняла голову, внимательно оглядела витрину своего магазина и вздохнула. Когда-то у нее была мечта, мечта красивая и изящная – за стеклом хрустальной чистоты, среди тонкого ажурного белья, шелка, кружева, жемчужных ожерельев и страусовых перьев должен был возвышаться манекен из черного дерева – такой она видела в одном парижском магазине. И эта копия человеческого тела олицетворяла бы всю красоту, которой иногда природа наделяет представительниц женского пола. Черты лица черной статуи тонкие, классически правильные, но не обезличенные, а несущие индивидуальность, передающие характер и натуру. Среди нежного моря роскошного белья эта черная фигура своей узкой грацией, изломанными линиями приковывала взгляд, заставляя поверить в могущество портновского дела. «Манекен должен быть голый. На нем ничего не должно быть, все белье, чулки, пеньюары – все это должно быть рядом, словно символ преображения…» – Катя все еще смотрела на витрину.

На витрине стройными рядами висели собачьи поводки, пизанскими башнями высились кошачьи миски, квадратные снопы для кроликов образовывали причудливые архитектурные конструкции. На все это сверху взирало чучело большого желто-зеленого попугая. Катя поморщилась, вспоминая, с каким трудом она добывала этот «реквизит». Чучело удалось купить в общеобразовательной школе, которую собирались расформировать. За время обитания в кабинете биологии хвост попугая изрядно поредел, а на когтистых лапах появился ярко-красный маникюр.

Из задумчивости Катю вывел негромкий, но характерный шум – в дверь магазина на улицу пытался протиснуться Гена. Гене мешало ярко-красное оперение, растопыренные крылья, длинный хвост, волочившийся по полу и воспроизводящий характерный шаркающий звук.

– Ген, иди на место, я сейчас приду. – Катя стряхнула с себя задумчивость, еще раз бросила взгляд на кошаче-собачий инвентарь. Гена повертел головой, покосил круглым глазом, с минуту разглядывая неподвижного собрата в витрине, и попятился назад. Стоило ему исчезнуть в дверях, как из недр магазина послышался истошный лай, а вслед за ним галдеж, напоминающий шум перенаселенных амазонских лесов. Катя вздохнула и вошла в свой магазин.

Когда, в какой момент судьба сделала поворот, а мечта в ажурных чулках и тонком белье исчезла и на ее месте появилась реальность в виде сушеных воловьих жил для особо крупных пород собак, Катя старалась не вспоминать.