Галина Шипицына - Смысловые функции определений в рассказе А.П. Чехова «Хамелеон»[статья]

• Название: Смысловые функции определений в рассказе А.П. Чехова «Хамелеон»[статья]
• Автор: Галина Шипицына
• Жанр: Педагогика
• Год: 2013

Статья из журнала «Русский язык и литература для школьников». — 2013. - № 4. — С. 26–33.

---

Для подтверждения нашего предположения о том, что Хрюкин нарочно спровоцировал собаку на агрессивную защиту, обратимся к моменту первого появления Хрюкина на публике: На полупьяном лице его как бы написано: «Ужо я сорву с тебя, шельма!», да и самый палец имеет вид знамения победы. Определение в словосочетании на полупьяном лице и демонстрация победы над собакой (которую он, кстати, поймал предусмотрительно: падает на землю и хватает собаку за задние лапы — свидетельства в пользу того, что Хрюкин планировал-таки сорвать, то есть получить компенсацию за собачий укус на основе тех самых постановлений властей города, о которых говорит Очумелов. Так что этот полупьяный, вздорный человек и не заслуживает другой фамилии, несмотря на профессию, — он Хрюкин.

Узнав точно, чья перед ним собака, Очумелов уже и к самой собаке обращается в ласково-игровой манере: «Ну, чего дрожишь? Ррр… Рр… Сердится, шельма… цуцик этакий…». Слово шельма в данном контексте употреблено как выражение одобрения и восхищения собакой в значении «ловкий, хитрый, плутоватый»; цуцик — просторечное слово со значением «щенок, небольшая собачка» (MAC). Определительное (в данном контексте оно употреблено как определительное) местоимение этакий, передает в разговорной речи общую положительную оценку, чувство умиления, удивления и восхищения.

Определение ихний, выраженное просторечным местоимением в реплике генеральского повара Наш не охотник до борзых. Брат ихний охоч… и в восклицании Очумелова Да разве братец ихний приехали? интересно своей формой множественного числа, хотя характеризует одного человека, то есть употребляется вместо слова его. Множественным числом выражаются значения подобострастия, раболепия, подчеркивается более высокое положение лица, о котором говорят, в сравнении с положением говорящего. В реплике повара это закономерно: употребление по отношению к господам притяжательного местоимения во множественном числе (на месте единственного числа) было нормой для прислуги. Но в реплике полицейского надзирателя слово ихний наполнилось именно таким оттенком смысла — усиленное подобострастие.

Хрюкин говорит о присутствующем при разговоре полицейском надзирателе: «Их благородие умный господин и понимают, ежели кто врет, а кто по совести, как перед богом» — та же форма множественного числа у местоимения их и глагола понимают. У этих слов подчеркнутый смысл выражения лести с целью расположить к себе Очумелова — умного господина. В последнем словосочетании употреблено несколько неожиданное слово господина, вместо ожидаемого и более частотного в соединении с прилагательным умного существительного человека, чем еще раз Хрюкин демонстрирует свое уважение к полицейскому надзирателю.

Таким образом, в рассказе А.П. Чехова «Хамелеон» определения, выраженные различными частями речи, играют существенную роль не только в создании композиционной структуры текста, но и в раскрытии образов его персонажей, прежде всего главного описываемого лица — полицейского надзирателя Очумелова. С помощью определений (иногда сказуемых в определительных значениях) выражаются эмоции этого персонажа. Контрастным сочетанием различных по стилистике и сфере использования определений (грубых просторечных — когда хозяин собаки неизвестен, и ласкательных, игриво-нежных — когда выясняется, что хозяин — генерал, на фоне нейтральных языковых средств) создается удивительный контраст в речевом портрете Очумелова. Его речь сама по себе обеспечивает экспрессию всего текста рассказа, воздействующую на читателя, тем самым писатель уже «освобожден» от выражения прямых оценок речевым поступкам своего персонажа и донесения до читателя идейного замысла своего произведения. Писатель, избравший для себя роль постороннего наблюдателя происходящего, пассивного свидетеля высказываний разных людей, представил эти высказывания в форме протокольно точных записей и от этого своего выбора не отступает на всем протяжении повествования.

Безусловно, с помощью рассмотренных в данной статье определений выражена далеко не вся гамма эмотивно-экспрессивного и содержательного смыслов этого произведения, а только часть этих смыслов. Не менее значимы и другие языковые средства этого рассказа (например, очень интересны здесь частицы), но они требуют специального рассмотрения.

Галина Михайловна Шипицына доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и методик преподавания Белгородского ГУ