Антология - Стимпанк! (сборник)

• Название: Стимпанк! (сборник)
• Автор: Антология
• Жанр: Иностранное фэнтези
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-090640-6

Добро пожаловать на страницы антологии, в которой собрано четырнадцать рассказов в жанре стимпанк – четырнадцать причудливых картин прошлого, будущего и не-вполне-настоящего!

Поклонники стимпанка найдут в этой книге всё, чего ожидают: здесь будут и переулки, смутно освещенные газовыми фонарями, и бесстрашные беспризорники, и паровые машины, и небывалые изобретения. Писатели и художники, чьи произведения вошли в нашу антологию, переосмыслили романтику и приключения стимпанка, перетасовали его элементы по-своему и заново слепили весь жанр из другого теста – или, вернее сказать, собрали из других колесиков и шестеренок.

---

Наполнив бокалы в третий, последний раз, Иона встает.

– И наконец, – провозглашает он, – выпьем за то, что когда-нибудь придет счастливый день. Война окончится, и мы с вами, возможно, встретимся вновь.

Роза замирает, не донеся бокал до рта.

– Что-что?

Он повторяет тост. Глаза его сверкают, щеки раскраснелись – ни дать ни взять картинка с вербовочного плаката: «Объявляется набор в воздушные войска! Требуются молодые люди, выносливые, способные и отважные…»

– Но я думала, что поеду с вами в Столицу, – растерянно говорит Роза. – Я думала, вы возьмете меня с собой.

Иона смотрит на нее с удивлением.

– Ну что вы, Роза! Это невозможно! Дороги к Столице перекрыты вражескими войсками. Это слишком опасно…

– Вы что, хотите бросить меня здесь одну?

– Нет, конечно нет! Я собирался сообщить о вас столичным властям, как только вернусь, чтобы они к вам кого-нибудь отправили. Я все понимаю, Роза. Я не какой-нибудь бесчувственный чурбан. Я очень благодарен вам за все, но это слишком опасно…

– Если мы будем вместе, все опасности нам нипочем! – возражает Роза, смутно припоминая, что эта фраза была в каком-то романе.

– Да ничего подобного! – Ее упрямство, похоже, начинает его раздражать. – Мне будет гораздо легче пробраться мимо застав, если не придется все время за вас беспокоиться. К тому же вас ничему такому не учили, у вас нет нужной подготовки. Короче, это решительно невозможно.

– А я думала, вы меня любите, – говорит Роза. – Я думала, мы вместе поедем в Столицу и там поженимся.

Иона застывает с открытым ртом. Он долго молчит, но наконец выпаливает:

– Я уже помолвлен, Роза! Моя невеста… ее зовут Лилия… вот, я покажу вам хромолитографию, – и его рука тянется к шее, где висит на цепочке медальон. Но Роза не хочет смотреть на эту девушку, эту его невесту с таким же цветочным именем, как у нее. Она поднимается и бредет к двери, хотя ноги подкашиваются от выпитого вина и от потрясения. Иона пытается преградить ей дорогу: – Постойте, Роза! Я думал о вас как о родной сестричке…

Она уклоняется от его рук, взбегает по лестнице в отцовский кабинет и захлопывает за собой дверь. Иона зовет ее снизу, но через какое-то время умолкает. Красноватый свет заходящего солнца заливает комнату. Роза садится на пол под окном, обхватив руками голову, и горько плачет. Все ее тело сотрясается от рыданий. Кто-то касается ее волос, поглаживает по спине. Эллен и Корделия утешают ее, как ребенка. Они могут продолжать так до бесконечности – куклы не знают усталости. Проходит несколько часов, и Роза устает сама. Слезы иссякают, и она просто сидит, глядя перед собой отсутствующим взглядом.

– Он должен был в меня влюбиться, – наконец произносит она вслух. – Наверно, я что-то неправильно сделала.

– Все могут ошибаться, – говорит Эллен.

– Но это все к лучшему, – подхватывает Корделия.

– Он мне с самого начала не понравился, – добавляет Эллен.

– Если бы начать все сначала, – вздыхает Роза, – я бы все сделала по-другому. Я вела бы себя иначе. Я бы его очаровала. Он бы влюбился в меня и забыл обо всем на свете.

– Теперь это уже неважно, – говорит Корделия.

За окном занимается заря. Роза встает и подходит к папиному столу. Долго шарит по ящикам. Наконец находит то, что искала, и возвращается к окну. Садится на подоконник и выглядывает наружу. Из окна видно крыльцо, и сад, и луг, и дальний лес.

Куклы суетятся у нее под ногами, как дети, но Роза не обращает на них внимания. Она просто ждет. Времени у нее предостаточно. Солнце уже стоит высоко в небе, когда входная дверь в конце концов открывается и на крыльцо выходит Иона. На нем – старый мундир с латкой на плече, в том месте, где Роза срезала лоскут. Он ничего с собой не взял – уходит с пустыми руками. «Ничего, кроме моего сердца», – думает Роза. Иона шагает по тропинке, ведущей от крыльца к лугу и дальше, на широкую дорогу.

Немного отойдя от дома, он останавливается, оборачивается и задирает голову, щурясь от солнца. Затем поднимает руку и машет на прощание, но как-то вяло, без души. Роза не отвечает. Этот Иона – эта его версия – больше не имеет значения. Теперь уже совершенно неважно, куда он пойдет и что будет делать. И неважно, что он ее не любит. Роза знает, как все это изменить.

Он опускает руку и отворачивается, а Роза берет с подоконника машину времени и начинает крутить циферблат. Один день. Два. Три. Корделия что-то кричит ей, но Роза уже защелкивает крышку, и кукольный голосок растворяется в вихре, который подхватывает Розу и несет ее через время вспять. Еще миг – и все кончено. Роза снова сидит на подоконнике, все еще задыхаясь от сумасшедшего полета в прошлое, но кукол в комнате больше нет, и машины времени у нее в руках – тоже.

В тревоге она выглядывает в окно. Правильно ли она выставила время? Не просчиталась ли? Но нет – сердце ее взмывает от счастья при виде одинокой фигурки на краю леса. Пошатываясь, человек выходит из-за деревьев и падает на колени на краю луга. Медленно, мучительно, оставляя за собой кровавый след, он ползет дальше на четвереньках, приближаясь к саду, где Роза найдет его снова.

Либба Брэй Последний налет Дивных Девиц

Мы с Дивными Девицами ехали верхами на свидание с четырехчасовым, уже спешившим навстречу через ущелье Келли. Я возилась с Энигмой у себя на запястье, следя, как утекает секунда за секундой. Когда покажется четырехчасовой, я как следует прицелюсь, и на железного коня снизойдет облако синего света. Сыворотка сделает свое дело, заморозит время и с ним пассажиров поезда. И тогда Дивные Девы пройдут по сияющему мосту, и поднимутся на борт, и заберут все, чего душа их пожелает, – как всегда поступали с поездами, а их за последние полгода набралась уже добрая дюжина.

Вдалеке белыми холмиками усеивали долину палатки возрожденцев, будто развешанные на просушку дамские носовые платочки. Стояла весна, и Верующие явились крестить свой молодняк в Смоляной реке. Внизу, под нами, шахтеры вершили свой монотонный труд: я чувствовала, как по всему телу, от подошв и до самых зубов, поднимается дрожь, словно чья-то рука неустанно трясет колыбель. В воздухе сеялась песчаная пыль, и вкус ее упорно не желал сходить с языка.

– Уже почти, – молвила Колин, и небесный багрец заиграл на ее волосах, будто вечерняя пыльная буря подожгла клок алого мха.

Фадва проверила пистолеты. Жозефина побарабанила пальцами о камень. Аманда, невозмутимая как всегда, предложила мне кусок жевательного табаку, но я отказалась.

– Надеюсь, ты не зря чинила эту штуковину, Часовщица! – улыбнулась она.

– Ото-ж, мэм! – буркнула я и не сказала больше ни слова.

Глаз привычно выхватил серые завитки дыма над холмами: четыре ноль-ноль, точно по расписанию. Мы схоронились за скалами и стали ждать.

Как так вышло, что я прискакала на дело с Дивными Девами, самой скандальной бандой преступниц в наших краях, – это, я думаю, тот еще сюжетец. Все из-за работы в агентстве – «Частные сыщики Пинкертона», или, для краткости, «Пинкертоны»[2]. Это, вообще-то, еще один, не хуже. Одну историю без другой не расскажешь, так что прощенья просим, «в начале было немного занудства». Начнем с того, что ни к тем, ни к этим я не собиралась. Жизнь мою распланировали еще во младенчестве, пока я цеплялась за материну юбку. В те давние времена я свое место знала, а в мире царил настоящий, добротный порядок – домашняя рутина, катехизис, весенние бдения, не то что сейчас. Днем я доила скотину, шила да читала Единую Библию. Вечерами вместе с другими шла проповедовать шахтерам, возвещать им о Последних Днях и уговаривать идти с нами – искать дорогу в Землю Обетованную. По воскресеньям с утра (непременно платье с глухим воротником!) все покорно слушали, как высокопреподобный Джексон неистовствует на амвоне. После этого я в порядке благотворительности шла помогать мастеру Кроуфорду, часовщику. Старик давно потерял зрение и света теперь видел с булавочную головку. Это было мое самое любимое занятие. Все эти крошечные детальки так идеально подходили друг к другу, рождая такую красоту – целый маленький мир, в котором можно навести порядок одним щелчком шестеренки. Будто само время отвечает касаниям твоих пальцев.

– В том, как все устроено, есть великая красота. Убери одну деталь, вставь другую – и у тебя уже совсем новый механизм. Так Единый Бог за много поколений переписывает по буковкам и малую пичугу, до последней косточки, до перышка, – говорил мне мастер Кроуфорд, пока я осторожно подводила его руку с отверткой к раскрытому чреву часов.

Когда пришла пора прощаться с кораблем городского типа, я уже знала о часах и тому подобных штуках почти все, что вообще можно знать. До того, что случилось с Джоном Барксом, жизнь моя тикала размеренно, как эти самые часы. Но, простите, про Джона Баркса я пока говорить не готова… да и потом, вы же хотели узнать, как я попала к Пинкертонам.