Дональд Уэстлейк - Полицейские и воры

• Название: Полицейские и воры
• Автор: Дональд Уэстлейк
• Жанр: Детектив

---

Пока я бредил Великим ограблением Джо, Эд ехал по Сентрал-парк-авеню, направляясь к дому, где нас ожидали. Он не включал сирену: там, куда мы направлялись, преступление уже совершено, и злоумышленники давно убрались восвояси, так что спешить нам некуда. Хозяева сообщили об ограблении, потому что это было необходимо для их страховой компании; а мы приняли частный вызов, потому что они являлись богатыми людьми.

Мне нравится западная сторона Центрального парка. Справа вдоль авеню простирается парк, зеленый и весь в холмах, а напротив, на другой стороне, тянется ряд частных домов, битком набитых богачами, которые купаются в баксах. Восточная сторона, Ист-Сайд, за последние несколько лет стала более приличной, так же преобразились и трущобы Гарлема на севере и кварталы Амстердам и Коламбас-авеню на западе, заселенные пуэрто-риканской беднотой. Но все-таки по-настоящему богатые кварталы находятся на западной стороне Центрального парка, особенно ближе к его южному концу.

Мы остановились у нужного дома. Перед парадным был красивый портик и стоял внушительный швейцар, что мне всегда нравилось. Мы вошли внутрь, и в лифте я сказал:

– Говорить будешь ты, хорошо? Я уже сказал Эду, что мне не по себе, так что он просто ответил:

– Конечно.

Апартаменты, куда мы направлялись, были очень дорогими, располагались на верхнем этаже. Их обладательница сама впустила нас, открыв дверь с недовольным видом, очевидно, она не привыкла к неприятностям. Это была молодящаяся женщина лет сорока пяти, которая явно не жалела средств для ухода за своей внешностью, но все равно выглядела хоть и дорогой, но старой, как и ее квартира.

Она провела нас в гостиную, но сесть не предложила. Мы оказались в просторной, великолепно обставленной комнате с высокими окнами, выходящими в парк. За окнами ярко сияло солнце, тихо, словно ленивые насекомые, жужжал кондиционер, и вас сразу окутывала атмосфера богатства и изящного комфорта. Находиться в этой комнате, с гуляющими по ней солнечными зайчиками, было настоящим наслаждением.

Эд говорил за нас обоих, а я бродил по помещению, восхищаясь его убранством. По всей гостиной были расставлены легкие этажерки со всяческими безделушками из мрамора, оникса и какого-то зеленого дымчатого камня, а также из различных пород дерева, хромированного металла и дорогого стекла. Казалось, каждая из этих вещиц гордилась тем, что украшала такую изящную комнату.

Эд и женщина разговаривали, стоя у окна, их голоса казались приглушенными солнечным светом, тихими и неразличимыми, подобно гулу, доносящемуся из соседней комнаты, когда, заболев, вы лежите днем в постели. Время от времени я изображал внимание к их беседе, но, честно говоря, неподдельного интереса она у меня не вызывала. Я целиком находился под обаянием этой комнаты, я всегда мечтал именно о такой, и подумать только, что сюда посмели ворваться какие-то жалкие, грязные воришки! В какой-то момент до моего слуха донесся голос Эда:

– И они проникли в дом через вход для слуг?

– Да, – ответила женщина нетерпеливым и резким тоном. – Они избили мою горничную, поранили ей лицо, и я отправила ее вниз к моему доктору. Могу вызвать ее сюда, если вам необходимо ее заявление.

– Может быть, позже, – сказал Эд.

– Не могу понять, зачем им понадобилось ее избивать, – размышляла женщина. – В конце концов, она обычная черная служанка.

– Значит, они вошли сюда, верно? – спросил Эд.

– Нет, благодарение Богу, сюда они вообще не входили, – произнесла хозяйка. – У меня здесь достаточно всяких ценных вещей. А они прошли из кухни прямо в спальню.

– А там в это время находились вы? Так?

На стеклянной поверхности кофейного столика стояла лакированная шкатулка с резным восточным орнаментом. Я осторожно взял ее, открыл и обнаружил внутри несколько сигарет. Марка “Вирджиния слим”. Дерево внутри шкатулки было теплого золотистого цвета, напоминающего цвет импортного пива.

Женщина говорила:

– Я была в своем кабинете, который примыкает к спальне. Услышала там шум и пошла посмотреть. Как только я их увидела, то, конечно, сразу поняла, чем они занимаются.

– Вы не могли бы описать их?

– Пожалуй.., нет, не смогу. Я спросил:

– Извините, сколько может стоить вот эта вещица? Женщина озадаченно посмотрела на меня:

– Простите?

Я показал восточную шкатулку:

– Я говорю вот об этом. Сколько она приблизительно стоит? Она презрительно скривила губы:

– Не помню... Кажется, три семьсот, во всяком случае, не больше четырех тысяч.

Ну и ну! Четыре тысячи за эту маленькую коробочку! Чтобы держать в ней сигареты... Я повернулся и бережно поставил шкатулку на место.

За моей спиной женщина тихо говорила Эду:

– Вы спрашиваете, где мы все находились?

Я смотрел на все эти красивые штучки на кофейном столике. Мне так нравилось находиться рядом с ними, что губы у меня сами собой расползлись в глупую улыбку.

ТОМ

Не знаю почему, но весь день я ужасно злился. Это началось с самого утра, как только я проснулся. Если бы Грейс не избегала меня, мы непременно поссорились бы, потому что у меня было как раз такое настроение.

Потом мы попали в эту проклятую пробку на дороге, от которой мне стало еще хуже. Не говоря уже об адской, удушающей жаре. Я почувствовал, что сейчас смогу рассказать Тому о винном магазине, историю, которую я таил в себе уже пару недель. Но вскоре после того, как я все ему выложил и мы закончили обмен мнениями, у меня опять сделалось муторно на душе. Только теперь появилась для этого причина: я продолжал думать о том недоноске в “кадиллаке”, которого утром заметил на автостраде Лонг-Айленда. Я жалел, что не оштрафовал его за что-нибудь, все равно за что. Прямо-таки бесила мысль, что кому-то сейчас лучше, чем мне.

Для меня самый лучший способ избавиться от злости – езда на автомобиле. Только не с бесконечными остановками через каждые три фута, как утром на этой несчастной автостраде, потому что тогда я еще больше выхожу из себя! Нет, я имею в виду нормальную езду, когда можно развить большую скорость, показать настоящий класс вождения. Я сажусь за руль, резко трогаю с места, обгоняю несколько машин и начинаю чувствовать себя гораздо лучше. Поэтому я изъявил желание сесть за руль нашей патрульной машины, и мой партнер, Пол Голдберг, только пожал плечами и сказал, что ему приятнее ездить в качестве пассажира. Я охотно ему поверил, он не относился к числу страстных автомобилистов. Пол даже предпочел бы, чтобы машину всегда водил я, а он сидел бы рядом и жевал бы свою жвачку. Никогда не видел людей, которые, как Пол, без конца жевали бы резинку. Он без нее просто не мог обходиться и разбирался в разных сортах, как дети в мороженом.

Напарник на пару лет моложе меня. Он – худощавый и жилистый, и на первый взгляд даже не догадаешься, какой он сильный. Его фамилия Голдберг, но внешне он похож на итальянца. У него вьющиеся черные волосы, оливковый цвет лица и большие, карие и кроткие, как у олененка, глаза, которые так нравятся женщинам. И я думаю, он пользуется большим успехом у девиц. Во всяком случае, они должны быть к нему неравнодушны, учитывая его внешность. Но наверняка я этого не знаю: пару раз я заводил речь о бабах, но он никогда не распространялся насчет своей личной жизни во время нашего совместного дежурства. И правильно делает, я и сам не люблю болтать о своей.

Хотя, с другой стороны, о какой личной жизни может говорить парень, у которого есть жена и дети?

Мы начали дежурство с того, что помотались по своему району, но, конечно, такая езда не смогла разогнать тоску, сжимавшую мне грудь. Да еще эта чертова жара, при которой не до езды гусиным шагом; нам бы нужно поехать в такое место, где можно как следует разогнаться, чтобы нас обдувало ветерком. Мне просто необходимо было остыть и проветриться.

Поэтому я направился к Семьдесят девятой и помчался по Генри-Гудзон-парквею. По дороге туда можно было видеть мост Джорджа Вашингтона. Слева от нас протекал Гудзон, под палящим солнцем он выглядел лучше, чем есть на самом деле. А на той стороне реки располагался район Нью-Джерси. На голубом небе были разбросаны кучки пухлых белых облачков, на поверхности реки пестрели лодки различных размеров, и даже сам город, справа от нас, в лучах яркого солнца выглядел чистеньким и нарядным. Вообще-то денек был по-настоящему хорошим, если, конечно, не принимать во внимание высокую влажность и температуру.

Я свернул с парквея на Девяносто шестую улицу и снова поездил по кварталам, продолжая размышлять о том, как раскололся Тому насчет своей выходки в магазине. Мог ли я по-настоящему доверять ему? Что, если он расскажет об этом кому-нибудь еще, что, если вскоре эта история станет известна всем нашим? Раз уж о ней начнут трепаться, рано или поздно это долетит и до капитана, а тогда я пропал. У нас на участке года два назад работала парочка лихих капитанов, оба беззастенчиво брали взятки, и за изнасилование ребенка вы могли без проблем откупиться от них бутылкой скотча. Но лафа кончилась совершенно неожиданно, когда появился новый капитан, который и сейчас у нас работает, да еще тот парень, который был в отделении до него и которого потом перевели в другое место. Эти ребята являлись старыми служаками и вскоре должны были уйти в отставку, кроме того, у них у обоих оказался тот еще характер. Теперешний капитан просто из шкуры лез, чтобы наладить у нас дисциплину, словно мы не обычные копы, а какие-то ангелы. Попробуй только плюнь на тротуар, когда ты свободен от дежурства, он тебя враз доконает. Можно себе представить, что капитан сделает с патрульным, который ограбил винный магазин, находясь при исполнении обязанностей.