Виктория Угрюмова - Двойник для шута

• Название: Двойник для шута
• Автор: Виктория Угрюмова
• Издательство: Азбука
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2000
• ISBN: 5-267-00446-4

Могущество и власть всегда вызывают зависть. А значит, тот, кто держит в руках все нити, управляющие миром, в любой момент может пасть от руки наемного убийцы. Тем более что в игру вступили черные маги.

---

Арианна точно знала, что император очень понравился ей. Она с наслаждением втягивала носом воздух, в котором еще витал аромат его духов, и, сама того не замечая, поглаживала шелковое покрывало медленными и ласкающими движениями. Она радовалась, что завтра увидит Ортона, и еще больше радовалась тому, что она имеет на него все права, а это значит, что никто не может им помешать…

Мысли об Аластере были менее отчетливыми. Принцесса чувствовала трепет и начинала беспричинно улыбаться, едва в памяти всплывал его образ.

— Ну? — спросил граф Шовелен, едва они остались втроем в покоях.

На сей раз, кроме него и племянника, в разговоре участвовал учитель Виссигер, причем на его присутствии настоял именно Трои. Посол был только рад этому обстоятельству. В свое время, когда он искал знающего человека, энциклопедически образованного и способного завладеть вниманием шустрого юнца, ему рекомендовали Виссигера, присовокупив к блестящей характеристике замечание о безупречной честности и порядочности. Порядочных людей во все времена не хватает, и граф, наведя справки, решил во что бы то ни стало заполучить именно этого человека для занятий со своим племянником.

Виссигер был еще не стар, но уже отчаянно лыс. Невысокий и тощий, застенчивый, с добродушным выражением лица и неизменной кроткой улыбкой, он был бы очень мил, но его внешность сильно портил огромный, похожий на бесформенную картофелину нос. И когда учитель сильно сутулился, всем моментально приходило в голову, что это нос тянет его к земле. Руки у него были большие, красные, и он очень их стеснялся, пожалуй, больше, чем носа и лысины. Но огромные, круглые доверчивые глаза — бледно-голубые, как у ребенка, — пробуждали в людях странное чувство к учителю. При нем даже посол, который бывал невыносим в плохом расположении духа, понижал голос и старался подыскать более мягкие обороты, даже самые нахальные лакеи вели себя скромнее, а суровые воины — мягче.

Когда Трои в первый раз увидал его, то хотел подложить ему змею в карман — это была еще самая невинная из его шалостей.

Хотел и не смог — совести не хватило.

С той поры минуло без малого десять лет. Учитель и ученик очень сдружились, и хотя Трои не всегда проявлял усердие в занятиях, зато был откровенен с Виссигером и посвящал его в свои крохотные тайны. Ему весьма повезло, что с ним постоянно находились два близких человека — граф и учитель, — которым он привык доверять безоговорочно.

Итак, граф удобно устроился в глубоком и мягком кресле, вытянул ноющие от усталости ноги и спросил:

— Ну?

Что означало: «Делись впечатлениями, спрашивай, а мы поможем тебе разобраться в твоих чувствах и мыслях».

— Даже не знаю, с чего начать…

Трои был перевозбужден. Он тоже устал за сегодняшний длинный день, но все не мог угомониться и шагал вдоль стены взад и вперед.

— Не мелькай перед глазами, — попросил Шовелен. — Что тебя поразило больше всего? Кроме дам, разумеется.

— Гвардейцы. Гвардейцы и шут! И император, и гвардейцы… Оружие! Какое у них оружие! Дядя, вы же сами видели — этого просто быть не может. А шут и император?! Нет, только не говорите, что Виссигер обязан был предупредить меня: он, конечно же, предупреждал… но мне кажется, что просто услышать об этом — мало… Все равно тебя ждет потрясение, потому что этого не может быть.

Тут Трои ощутил, что говорит слишком сбивчиво и невнятно, и предпочел остановиться и перевести дух. Учитель и дядя с улыбкой глядели на него. Они искренне радовались, что их мальчик увидел столь прекрасную страну и столь блестящий двор, что он был удостоен чести лицезреть владыку, о котором по всему миру слагают легенды, одна таинственнее другой. И им было приятно, что Трои не остался к этому равнодушным.

— Думаю, — начал Виссигер, — теперь молодой граф с большим вниманием выслушает историю о шуте и императоре?

— Расскажи, расскажи немедленно, — потребовал юноша.

— Утверждают, что легендарный император Браган в своем своде законов, составленном для потомков, поставил обязательным условием существование двойника. По всей стране и всему миру ездят послы императора и ищут людей, похожих на него как две капли воды. Это очень трудная задача. Ведь может статься и так, что двойника нет в природе. И все же каждый новый император из рода Агилольфингов в день своего восхождения на престол входит в тронный зал в сопровождении своего близнеца. Этот близнец всю жизнь будет развлекать императора, играя роль шута при его дворе. Но не это есть главная его задача. Он должен служить живым напоминанием великолепному владыке — постоянным символом бренности и преходящести таких вещей, как слава и власть.

— Позволю высказать собственное суждение, — добавил Виссигер. — Великий Роан благополучен во многом благодаря тому, что все его правители были людьми благородными, умными, честными и пеклись о благе своих подданных. Стоит же императору забыться, как перед ним возникает лицо его шута — его собственное лицо, — которое напоминает ему, что и он может в любую минуту оказаться там, внизу, на нижней ступени трона. А возможно, и на дне жизни. Ибо судьба всегда переменчива, и не стоит дразнить ее понапрасну.

— О чем вы думаете, Трои?

— Наверное, это очень страшно, — тихо сказал юноша. — Очень страшно — все время видеть себя со стороны. Знать, как выглядишь не в лучшие моменты, как злишься и радуешься, как ешь и спишь.

— Но и очень полезно, — заметил Шовелен. — Все недостатки видны, как на ладони. Все проступки и неблагородные, недостойные деяния буквально выпирают наружу. Если бы у каждого из нас был такой двойник, возможно, жизнь повсюду стала бы лучше.

— У нас есть этот двойник, — твердо произнес Виссигер. — Это наша совесть, просто мы приучились не обращать на нее внимания. А от императора закон требует внимательно присматриваться к своему шуту: тот играет роль зеркала, выставляя напоказ недостатки, которые людям свойственно прятать. Это, в сущности, и делает совесть — внутренний голос человека. И посему, Трои, не пренебрегайте голосом совести, какие бы неприятные вещи он вам ни говорил. Не старайтесь отмахнуться от него. Ибо, как бы хорошо вы ни хранили свои тайны, всегда есть человек, который знает о вас все. Это вы сами. А от себя не сбежишь и себя не обманешь.

— Браво! — кивнул граф Шовелен. — Это прекрасные слова, и я счастлив лишний раз убедиться, какому достойному и прекрасному человеку я доверил воспитание Троя. А теперь, Виссигер, расскажите нашему мальчику о гвардейцах и их традициях. Я полагал, — обернулся он к племяннику, — что тебе следовало сначала их увидеть, а уж затем слушать. Иначе ты бы и эти главы истории пропустил мимо ушей, а, согласись, такие ребята заслуживают, чтобы рассказ о них слушали внимательно.

— Они великолепны! — воскликнул Трои.

— Это самое малое, что можно сказать о гвардейцах императора, — кивнул Виссигер. — Раз в полгода в Роане, а также в таких огромных городах, как Ремель, Ойтал, Сувейда или Эрренк, проводят воинские турниры и состязания — на них съезжаются рыцари и воины с двух континентов, а также с Бангалорского архипелага. Победа в таком турнире не просто почетна.

Юноша хотел было заявить, что уж эти подробности он с детства знает наизусть и лет пятнадцать просто грезит Роанским ежегодным турниром. Но у него хватило ума не перебивать учителя.

— Это знают все, — неторопливо вел свою речь Виссигер. — Но мало кому известно, что на следующий день победителю предлагают состязаться с любым из гвардейцев императора. Встреча эта редко когда происходит привселюдно и почти всегда — практически без свидетелей: это уж зависит от желания победителя турнира, а мало кому придет в голову оспаривать собственное право на победу. Такой поединок ни о чем, вроде, не говорит. Титул чемпиона остается за рыцарем в любом случае: ведь встреча с гвардейцем императора как бы неофициальная. И потому соглашаются все — или почти все, но за таким редким исключением, что оно как раз подтверждает правило.

— И?.. — жадно спросил Трои.

— И чемпиона утешает только его предыдущая победа.

— Неужели гвардейцы императора непобедимы?

— Теоретически, абсолютно непобедимых воинов нет, — вмешался граф Шовелен. — В теории, справиться можно с любым, если правильно избрать тактику и найти слабое место в защите противника. Но на практике все обстоит немного иначе. Чуть-чуть…

— Граф хочет сказать, что за восьмисотлетнюю историю существования императорской гвардии ни один из гвардейцев не был побежден — даже слухов, сплетен подобных не было.

— Фью-ю-ю, — присвистнул Трои. — Вот это да. Впрочем, чему удивляться? Я видел их собственными глазами — это не люди, это какие-то скульптуры, изображающие идеального воина. И потому…

— И потому мы теперь ляжем спать, — сказал граф. — День был долгий и насыщенный; я устал и валюсь с ног.