Виктория Угрюмова - Обратная сторона вечности (Кахатана - 2)

• Название: Обратная сторона вечности (Кахатана - 2)
• Автор: Виктория Угрюмова
• Жанр: Научная Фантастика

---

Среди народа новости разносятся быстро. После того как несколько убийств были совершены в спокойной прежде Салмакиде, все твердо знали: если собаки воют, а кони волнуются, то на улицу носа не высовывать, даже если тебя собственная мать будет звать на помощь. Сто против одного, что это вовсе не твоя мать и не человек даже, а то самое, что так лихо потрошит самых сильных и смелых воинов, раздирая их на мелкие клочки. Именно поэтому все соседи почтенного Пангхи плотно закрыли ставни, позапирали двери на все имеющиеся запоры и крючки, а кто поумнее - даже мебелью привалил. Детский плач ничье сердце не тронул. Но если и тронул, то ни к каким дальнейшим действиям это не привело...

Пангха был известным на всю столицу - а может, и на весь Сонандан портным, к которому всегда стояла длинная очередь модниц и придворных щеголей. Это был пожилой, пухлый, лысоватый человечек с подслеповатыми глазками и душой художника. Он не просто шил - он самозабвенно кроил материю, нашивал кружева и пуговицы и изобретал новые и новые фасоны. Он создавал платья, в которых полные казались стройными и изящными, сутулые приобретали осанку и величественный разворот плечей, низкорослые - рост и стать, а все вместе - прекрасное настроение и уверенность в том, что они чрезвычайно привлекательны. Поэтому портной был далеко не беден и даже позволял себе выбирать заказчиков по своему вкусу. Он умел подобрать ткань к цвету глаз, яркие ленты - к улыбке и придать одежде ту изысканность, которая отличает настоящих вельмож и их прекрасных дам. Именно он шил праздничные одеяния для Великой Интагейя Сангасойи и ее верховного жреца, а также имел счастье не только являться во дворец, чтобы порадовать своим искусством татхагатху, но и принимал повелителя в своем не столь уж и скромном доме.

Жил же Пангха в тихом квартале, более похожем на тенистый парк. Соседи его - сплошь люди состоятельные - имели особняки с большими садами, цветниками и бассейнами. И портной от них не отставал. Разбогатев на последних заказах, он перестроил свой старый дом под замок с высокими изящными башенками, галереями и переходами. Поговаривали, что за одни только флюгеры портной выложил кучу денег. Но если на все лады обсуждавшаяся сумма и была подлинной, то все равно флюгеры этих затрат стоили. Они изображали рыцарей и дам, гибких пантер и веселых дельфинов, а самый большой и дорогой - дракона Аджахака, выкованного из благородной черной бронзы. В лунном свете парящий над замком дракон с распахнутыми крыльями и изогнутым мощным хвостом производил неотразимое впечатление. В глубине души старый портной был романтиком и позволял себе помечтать о странствиях, опасных приключениях и прекрасных принцессах, спасенных им от верной смерти.

В реальности все обстояло несколько иначе - у него была жена Карна и три дочери, которые, несмотря на довольно юный возраст, уже с охотой помогали отцу в мастерской и славились на всю Салмакиду как одни из лучших вышивальщиц. Девушки выросли статными, красивыми и веселыми. Отец ими гордился и нарадоваться на них не мог, хоть иногда останавливался и с удивлением их разглядывал, пытаясь сообразить, в кого же они такие уродились.

Работа портного тяжела и требует точности. У Пангхи было много подмастерьев - считалось весьма престижным устроиться в его мастерскую, чтобы иметь возможность ближе знакомиться с приемами великого мастера. Пангха секретов из своего мастерства не делал, но как-то само собой получалось, что никто ничего подобного повторить не мог. Подмастерья и мастера, закройщики и вышивальщики, работавшие на него, все равно выполняли только самую простую работу, а основные детали портной делал сам. Поэтому вся семья поднималась вместе с птицами, чтобы не потерять ни одной минуты светового дня, столь им необходимые, и так же рано ложились спать.

В ту ночь все были дома, за исключением младшей дочери - Гаты, которая осталась ночевать у подруги.

Когда вой собак и ржание коней наконец нарушили крепкий предутренний сон Пангхи, он сел в постели и потянулся, еще не открывая глаз. Затем осторожно приоткрыл веки, пытаясь сообразить, что его побеспокоило. Было еще темно. За окном ветер гнул деревья, и они заунывно и недобро как-то шелестели. Такой звук Пангхе послышался впервые, и он зябко передернул плечами. Потому подумал, что, верно, ему снилось что-то страшное, вот и пробуждение не из самых лучших. Рядом беспокойно заворочалась Карна, протянула руку, пощупала смятые простыни, сонно спросила:

- Ты что, старый, вставать собрался? Птицы еще молчат...

- Да что-то не спится, - соврал Пангха, зевая с риском вывихнуть себе челюсть.

- Ложись, не выдумывай. Когда будет пора, я тебя ужо подниму, не беспокойся.

Пангха улегся, но сквозь шум ветра и шелест деревьев его слух уловил негромкие звуки, напоминавшие детский плач.

- Послушай, мать, кажется, во дворе дитя плачет!

- Совсем на старости лет оглупел! И откуда же среди ночи во дворе дитю взяться? - рассердилась Карна.

Но портной гнул свое:

- Я же слышу. Вот, тише... тише... вот же плачет!

Карна приподнялась на локте и вытянула шею, вслушиваясь в темноту.

- Действительно, - шепнула она минуту спустя. - Плачет...

- Я же говорю.

- Ох, не ладно это. Какой такой ребенок может быть?

- Может, подбросили? - засомневался Пангха.

- А почему нам?

- Так ведь все знают, что мы не бедствуем, и более того. - Тут портной сделал значительную паузу, чтобы дать возможность жене самой лишний раз осознать, какой состоятельный человек ее муж.

- А что - соседи наши бедствуют? - резонно возразила Карна.

Пангха чуть не поперхнулся от возмущения. Что за неблагодарный народ эти женщины. Конечно, он богаче многих. И еще...

- Ворота у нас хлипкие, - признал он после недолгого молчания. - К нам забраться легче.

- Говорила я тебе, попроси мастера ворота поправить! - тут же рассердилась жена. - Возись теперь вот с чужим ребенком.

- А что с ним возиться? - сказал портной. - Отнесу его в храм, жрецам. Доброе дело. Глядишь, Интагейя Сангасойя не оставит нас своей милостью.

- Ладно, - успокоилась было Карна, но, увидев, что муж собрался вставать, снова заволновалась: - Ты куда это?

- Нет, мать. Ты точно поглупела за последние годков тридцать... Ясно, что за ребенком. Не на улице же ему всю ночь лежать.

- Не всю ночь, а только до утра. Не помрет. Ты что, не соображаешь, что нынче в городе творится?

- Так хочешь грех на душу взять, случись с ним что?

- Я хочу, чтобы у меня муж был и жив, и здоров...

- Нет, с женами сладу никакого, - вздохнул портной.

Ему и самому не хотелось вылезать из теплой постели, из-под жениного мягкого бока на холодную улицу, да и страх все еще продирал позвоночник, но совесть мучила его невыносимо. Может, он бы так и просомневался до рассвета выходить или нет, но тут в коридоре послышались легкие шаги, а затем за дверью раздался голос старшей дочери:

- Папа! Мама! Вы спите?

- Нет, доченька, заходи, - отозвалась Карна.

Алэл вошла, неся в руке зажженную свечу. Она была в легкой ночной накидке, наброшенной поверх белоснежной шелковой рубахи, и распущенные волосы - гордость родителей и сокровище семьи - стекали рыжим водопадом до самых пят. Пангха расплылся в довольной улыбке: хороша невеста, и сколько парней по ней сохнут, свадьба уже намечается...

- Папа! Ты слышал, во дворе будто кто-то плачет? - спросила Алэл дрожащим голосом.

- Слышали вроде, - сказала Карна.

- И мы с сестрой слышали. Страшно так: кто-то жалобно-жалобно стонет. Не заснуть, душа рвется.

- Пойти, что ли? - сказал портной.

- Ну ладно, только возьми свечу, да по саду сильно не шастай. Поглади вокруг, а не заметишь никого, возвращайся - утром вместе поищем. А ты, доченька, - обратилась Карна уже к Алэл, - не уходи, подождем отца здесь.

Пангха вылез из кровати, надел теплый халат и, взяв у дочери свечу из рук, поковылял к дверям.

- Я сейчас, - кивнул он женщинам.

Спальня погрузилась в темноту, и Карне и Алэл стало тревожно.

- Может, Дор тоже позвать к нам? - спросила мать и вдруг услышала, что говорит шепотом, будто боится привлечь чье-то внимание.

Девушке, видно, тоже было не по себе, потому что она так же тихо ответила:

- Пусть уж остается в нашей спальне.

Они напряженно вслушивались, и наконец до их ушей долетел тихий стук открываемой двери и негромкие шаги. Кто-то поднимался по лестнице.

- Ну, хвала богам, старый возвращается. Похоже, что без дитяти. И ладно, ладно...

Дверь в спальню распахнулась, и на пороге возникло существо, при одном взгляде на которое женщины начали истошно кричать...

Когда ночную темноту прорезали леденящие душу вопли, которые неслись из дома портного, в окнах соседних особняков разом зажегся свет. Было видно, как мечутся в окнах всполошенные, смертельно напуганные люди, но никто не решился выйти на улицу и уж тем более - пойти и узнать, что случилось с несчастным Пангхой и его семьей.