Джон Рёскин - Этика пыли

• Название: Этика пыли
• Автор: Джон Рёскин
• Жанр: Образовательная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-91103-228-9

«Этика пыли» (1866) – трактат британского арт-критика, писателя и социального мыслителя Джона Рёскина, выполненный в форме платоновских диалогов старого профессора и учениц. Этот необычный текст служит своего рода введением в проблему кристаллизации, структурной формы, присущей предметному миру, окружающему нас, и содержит в себе мысли Рёскина о системе образования, развитии европейского изобразительного искусства и дизайна и месте человека в мире. Книга была написана по следам лекций, прочитанных в Оксфорде, Брэдфорде и Манчестере в 1860-х годах.

---

Катрин. А что если мы измельчим ее хорошенько! Можно нам попробовать?

Профессор. Можете даже в порошок растереть, если хотите.

Пластинки бурой слюды передаются для общего рассмотрения. Третий перерыв. Все без исключения подвергают слюду философскому исследованию.

Флорри (которой достались последние кусочки). Всюду листочки, листочки и ничего, кроме листочков или белой пыли.

Профессор. И сама пыль эта есть не что иное, как мельчайшие листочки. (Дает Флорри посмотреть на них через лупу.)

Изабелла (выглядывая из-за плеча Флорри). Этот кусочек под лупой похож на тот кусочек, который мы смотрели без лупы. Если бы мы могли раздробить его под стеклом, что бы из него получилось?

Профессор. Те же листочки.

Изабелла. А если бы мы раздробили и их?

Профессор. Все равно листочки.

Изабелла (нетерпеливо). А если мы раздробим их еще, и еще, и еще, и еще, и еще?

Профессор. Думаю, в конце концов мы дойдем до известного предела, если только способны будем увидеть его. Заметьте, что маленькие кусочки несколько отличаются от больших: я могу сгибать их, и они остаются согнутыми; большие же, когда их согнешь немного, тотчас же распрямляются, как только их отпустишь, и ломаются, если продолжаешь гнуть дальше. Большой же слой их совсем не гнется.

Мэри. Может ли и этот золотой листок быть также разделен на мелкие листочки?

Профессор. Нет, поэтому-то я и говорил вам, что это нехарактерный образец пластинчатой кристаллизации. Твердые кристаллы состоят из маленьких треугольников, как, например, этот, похожий на биотит, или черную слюду. Но вы видите, что он состоит из треугольников, подобных треугольникам золота, и может в кристаллах считаться промежуточным звеном между слюдой и золотом. Однако биотит – самый распространенный минерал, а золото – самый редкий металл.

Мэри. Это ведь железо? Я никогда не видела такого блестящего железа.

Профессор. Это – ржавчина железа, тонко кристаллизованная, которую из-за сходства со слюдой часто называют железной слюдкой.

Катрин. А ее мы тоже можем раздробить?

Профессор. Нет, потому что мне нелегко будет найти другой такой кристалл, да к тому же он и не дробится, как слюда, биотит гораздо тверже. Но возьмите опять микроскоп и взгляните, как изящны зазубренные концы треугольника там, где они лежат слоями один над другим. У золота такие же концы, но здесь их можно лучше разглядеть – они предстают в виде бесчисленных слоев и последовательных углов, словно превосходно укрепленные бастионы.

Мэй. Но не все пластинчатые кристаллы состоят из треугольников?

Профессор. Далеко не все. Слюда иногда состоит из треугольников, но чаще – из шестиугольников. А вот пластинчатый кристалл фосфорита, состоящий из четырехугольников. Рассматривая его, вы узнаете, что у его «листьев» есть и своя летняя зелень, и осенняя желтизна.

Флорри. Ой-ой-ой! (Скачет от радости.)

Профессор. Разве вы, Флорри, никогда раньше не видели зеленых листочков?

Флорри. Видела, но не такие блестящие и не в камне!

Профессор. Если вы посмотрите на листья деревьев, освещенные солнцем после дождя, то увидите, что они блестят гораздо сильнее, чем эти, – и, наверное, они ничего не теряют от того, что покоятся на ветвях, а не в камнях.

Флорри. Да, но и этих немало, а между тем мы никогда их не видим.

Профессор. Вот возьмите, Флорри, и смотрите.

Виолетта (вздыхая). Как много хороших вещей мы еще не видели.

Профессор. Ну, об этом вздыхать не стоит, Виолетта, но всем нам следует вздыхать о том, что на многое дурное мы вовсе не обращаем внимания.

Виолетта. Мы не хотим смотреть на дурное!

Профессор. Вы бы лучше сказали: «Не хотим терпеть дурного». Вас должно радовать, что Бог создал гораздо больше красот, чем могут охватить человеческие взоры, и огорчать то обстоятельство, что человек совершил куда больше зла, чем в силах постичь его душа и исцелить руки.

Виолетта. Не понимаю, какое отношение это имеет к листьям?

Профессор. Один и тот же закон сказывается в нашем пренебрежении как к разрастающемуся злу, так и к приумножающемуся добру. Флорри прыгает от радости при виде маленького зеленого листка в темном камне и обращает на него больше внимания, чем на всю зелень лесов. И вы, и я, и каждый из нас чувствовал бы себя несчастным, если бы хоть одно человеческое существо сильно страдало вблизи нас, а между тем мы каждый день можем за завтраком читать, как убивают людей и как женщины и дети умирают от голода, быстрее, чем листья усыпают ручьи в Валломброза[13], и затем как ни в чем не бывало отправляться играть в крокет.

Мэй. Но мы же не видим убиваемых и умирающих с голоду!

Профессор. Вы так же не видели и вашего брата, когда на днях получили телеграмму, что он болен, однако, Мэй, тогда вы плакали и не играли в крокет. Но сейчас не время говорить о подобных вещах. Не перебивайте меня хоть пару минут и не задавайте вопросов, а то мы постоянно отвлекаемся («расслаиваемся», выражаясь языком минералогии). Тут, правда, больше моей вины, чем вашей, но теперь я должен идти прямо к цели. Надеюсь, вы получили ясное представление о листовых кристаллах и знаете, какой вид они имеют. Вам нетрудно будет запомнить, что folium – латинское название листа и что отдельные напластования слюды или подобных камней называются folia. А поскольку слюда самый характерный из этих камней, то и другие сходные с ней по структуре камни называются слюдами. Таким образом, у нас есть урановая слюдка, зеленый листок которой я вам показывал, и медная слюдка, подобная урановой, но состоящая главным образом из меди. А вот это железная слюдка. Итак, вот две больших группы: игольчатые кристаллы, состоящие (вероятно) из зерен в палочках, и листовые кристаллы, состоящие (вероятно) из спутанных волокон. Но есть еще и кристаллы третьего рода – в грудах, пучках либо в глыбах, состоящие или из листочков, лежащих один над другим, или из волокон, связанных как римские фасции. И сама слюда, хорошо кристаллизованная, располагается такими глыбами, как бы для того, чтобы показать нам строение других. Вот темный шестисторонний кристалл, так же гладко обтесанный, как башня замка, но вы видите, что он состоит из листочков слюды, лежащих один над другим и разрушающихся, лишь только я касаюсь их края перочинным ножом. А вот другая шестиугольная башня точно такого же размера и цвета, и мне хотелось бы, чтобы вы внимательно сравнили ее со слюдой. Впрочем, мне не терпится немедленно рассказать вам, в чем разница между ними. Во-первых, вы увидите, что второй материал гораздо тяжелее слюды, а во-вторых, царапая его ножом, вы найдете, что этот материал не так легко разрушить, хотя поверхность его на вид не отличается от поверхности слюды.

Катрин. Могу я попробовать?

Профессор. Да, недоверчивая Кэти. Вот вам мой прочный нож. (Пауза, необходимая для проведения опыта. Катрин старается изо всех сил.) Смотрите, ножик сложится и ударит вас по пальцу, а я не знаю ни одной другой девочки, которая с таким неудовольствием, как Кэти, проходила бы неделю с завязанной рукой.

Катрин (действительно не находя удовольствия в подобной перспективе, неохотно возвращает нож). Чем же может быть эта скверная твердая штуковина?

Профессор. Это не что иное, как подобие отвердевшей глины, Кэт. Она, несомненно, очень тверда, но могла бы быть и гораздо тверже. Будь она вполне хорошо кристаллизована, в ней не видно было бы ни одного слюдяного излома, и камень этот был бы красен и прозрачен.

Катрин. Не можете ли вы показать нам такой камень?

Профессор. Египет может, если вы ее попросите. У нее есть такой камень, очень красивый, в ее любимом браслете.

Катрин. Как, это рубин?!

Профессор. Да, и эту вещь вы царапали, Катрин.

Катрин. Да, моя милость царапала ее! (Снова осторожно берет камень – и роняет его. Общее изумление.)

Профессор. Ничего, Кэти, ему бы ничего не сделалось, даже если бы вы сбросили его с крыши дома. Знаете, хотя вы и очень хорошая девочка и никому не уступите в доброте, однако помните, что и у вас, как и у всех остальных, есть недостатки. Я на вашем месте в следующий раз, желая окончательно доказать что-то, сделал бы это «своею греховностью», а не «своею праведностью»[14].

Катрин. Ах, грешно вам так говорить!

Профессор. Ну что ж, в таком случае я проявил свою «дурную сторону». Но вы можете так же ловко поднять рубин, как бросили его, и посмотреть, как красивы шестиугольники, блистающие на его поверхности. А вот прекрасный сапфир (по сути, такой же камень, как и рубин), в котором вы снова увидите красивую структуру, напоминающую нити тончайшей белой паутины. Мне известна в точности система строения рубина, но вы можете видеть по этим линиям, как тонка она в этом самом твердом из камней (после алмаза), являющемся обыкновенно в виде плотных зерен или пучков. Нет, следовательно, реального минералогического различия между игольчатыми кристаллами и зернистыми, но на практике кристаллизованные массы принадлежат к одной из тех трех групп, которые мы сегодня рассматривали. По форме каждая в отдельности бывает или волокнистая (игольчатая), или листовая, или зернистая. Волокнистые камни сравнительно редки, но волокнистых минералов бесчисленное множество. Часто задается вопрос, который может решить каждая девочка: когда волокна правильнее называть «нитями», а когда «иглами»? Вот, например, амиант (его еще называют горным льном), он почти так же тонок и мягок, как нитка, которой вы шьете. А вот блестящий сульфид висмута с острыми кончиками, как у вашей иголки или соединенный в белые паутины кварц, который нежнее вашего тончайшего кружева. Вот сульфид сурьмы, или антимонит, имеющий вид серой шерсти и состоящий из стальных игольчатых кристаллов; а вот и красная окись меди (не дышите на нее, когда смотрите, иначе вы можете сдуть часть оболочки на камне), напоминающая ярко-красный шелк. Однако эти тонковолокнистые формы сравнительно редки, а вот игольчатые кристаллы встречаются постоянно, так что, по моему мнению, это название самое подходящее. Затем к листовым кристаллам, как я уже говорил, принадлежит огромная масса слоистых минералов, а к различного рода зернистым кристаллам принадлежат главным образом зернистые, или граниты и порфиры. И для меня всегда интереснее (думаю, со временем вы ко мне присоединитесь) рассматривать причины, заставляющие данный минерал принять ту или иную из трех главных форм, чем останавливаться на особенностях геометрических границ кристаллов, из которых данный минерал состоит. Мне интереснее, например, выяснить, почему красная окись меди, кристаллизующаяся обычно в кубы и восьмигранники, меняет на этом вот руднике свои кубы на красный шелк, чем выяснять, какие углы восьмигранника абсолютно необходимы, чтобы составить ее обычную форму. Во всяком случае, эта математическая часть кристаллографии совсем не по силам девочкам, а вот беседы о различных свойствах и видах кристаллов будут вам не только понятны, но и весьма интересны. Потому что в достижении ими во что бы то ни стало нужной формы есть качества, очень похожие на человеческое достоинство, качества, которые точнее всего могут быть выражены словами: Добродетель или Мужество кристаллов. И если вы, дети, не боитесь, что вам будет стыдно перед кристаллами, то мы постараемся завтра составить о них некоторое представление. Но это будет необязательная беседа, больше касающаяся вас, чем минералов. Если не хотите, не приходите.