Виктор Кондратенко - Внимание: «Молния!»

• Название: Внимание: «Молния!»
• Автор: Виктор Кондратенко
• Издательство: Издательство художественной литературы "Дніпро"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986
• ISBN: К(4702010200-134)/М205(04)-86)134.86

В повествовании о грандиозной битве на Днепре в центре внимания писателя оказался образ прославленного советского полководца Николая Федоровича Ватутина. Однако перед нами встает обаятельный живой человек с присущими ему болями, сомнениями, тревогами. Ибо бывший фронтовик В. Кондратенко, лично знавший Ватутина, поставил перед собой цель не сочинить слащавый панегирик освободителю столицы Украины, а создать глубоко психологический портрет советского военачальника младшей генерации.

«Каким же путем развить атаку и протаранить дьявольскую полосу обороны с ее укрепленными высотками, траншеями, бетонными колпаками и заминированными лесными завалами? — мучительно размышлял командующий фронтом. — Вводить в бой главные силы или не вводить?» Ведь по утвержденному Ставкой плану боевой операции танковую армию и кавалерийский корпус, находящиеся в резерве, он должен был ввести только и только в прорыв. Но прорыва, несмотря на все усилия наступающих войск, пока не было. И вполне может случиться, что главные силы увязнут в боях местного значения и через день-другой просто нечем будет выйти на оперативный простор, как это недавно случилось на Букринском плацдарме.

В минуту высочайшего нервного напряжения разведка доносит: Манштейн срочно выводит танковые дивизии из Букринской излучины, а к Бердичеву из рейха спешно движутся эшелоны с «тиграми» и «пантерами». Яснее ясного: не завтра, так послезавтра все это «зверье» появится на Лютежском плацдарме и тогда... Что произойдет тогда, Ватутин прекрасно понимал. И, чтобы не допустить нового Букрина, он нашел в себе смелость пойти на величайший риск — вопреки указанию Ставки, принял решение немедленно кинуть в бой танковую армию генерала Рыбалко.

Многодневная битва за Киев является кульминацией повествования Виктора Кондратенко. И не столько потому, что она знаменовала собой начало изгнания гитлеровских захватчиков со всей Правобережной Украины, а преимущественно потому, что эта боевая операция стала своеобразным венцом стратегического дарования Николая Федоровича Ватутина, в ней молодой советский полководец наиболее искусно и убедительно переиграл хваленого фашистского кумира, мастера маневренной обороны барона фон Манштейна.

Правда, был в этом сражении момент, когда оказались исчерпанными все наступательные возможности и перед войсками фронта реально замаячил призрак нового Букрина. Но в том и состояло величие Ватутина, что он сумел сплотить возле себя таких выдающихся боевых соратников, как генералы Гречко, Иванов, Москаленко, Черняховский, Рыбалко, Трофименко, Жмаченко, Епишев, Крайнюков, Кравченко, Шатилов. Именно они в критическую минуту нашли оригинальное, обеспечившее успех решение — впервые в истории войн было предложено предпринять ночную танковую атаку с освещением местности прожекторами, фарами, ракетами.

«Свет — наше оружие, — заключил генерал Ватутин. — Мы должны обрушиться на фашистов, подобно молнии в ночном мраке. Поэтому условным сигналом к решающей судьбу Киева атаке, у нас будет: м о л н и я!..»

---

— Очень приятно с вами познакомиться. Я рад, что нам не понадобится переводчик. Вы хорошо владеете русским языком.

— Это заслуга моей матери.

— Она русская?

— Да, но... Обстоятельства заставили ее в молодости покинуть Питер... Сегодня, подъезжая к вашему командному пункту, я увидел на дороге пленных, и мне вспомнились стихи, которые я слышал от матери: «Сколько их! Куда их гонят? Что так жалобно поют? Домового ли хоронят, ведьму ль замуж выдают?»

Его коллега одобрительно кивает.

С обаятельной улыбкой Лаурс продолжает:

— Мы счастливы, что Советское правительство разрешило нам посетить линию фронта, а вы при всей своей занятости — принять нас на командном пункте. Господин командующий, мы не станем скрывать от вас, что являемся не военными людьми. Мы никогда не держали в руках винтовки. — Он на секунду запнулся, подыскивая русские слова: — И принадлежим к тем людям, которые, находясь в глубоком тылу, умеют только расставлять на карте военных действий разноцветные флажки. Поэтому заранее просим прощения, если некоторые наши вопросы покажутся вам наивными.

Ватутин тоже улыбается:

— А мне доложили, что Дэвид Лаурс — старый боевой конь. Был в английских войсках в Северной Африке. Освещал в американской прессе оборону Тобрука. Не так ли? Что же вы прибедняетесь?

— О, эта Северная Африка! — со страдальческим видом произнес Лаурс. — Она оставила в памяти тропическую жару, сыпучие пески, ураганные ветры и ливни — двадцать четыре часа небеса низвергают на землю сплошной поток. Вода сносит мосты и превращает дороги в бурные реки. В моих тогдашних корреспонденциях было больше романтики, чем военных действий. Что же касается Тобрука, то я стараюсь не вспоминать о нем. Там чудом удалось мне избежать «котла». Надеюсь, в России мне не придется переносить столько неприятностей. — И уже в голосе заискивающие нотки. — Позвольте спросить вас, господин командующий, как вы относитесь к высадке союзных войск в Италии? Оказала ли эта высадка помощь вашим войскам? Не снимают ли немцы свои дивизии с берегов Днепра, чтобы направить их на Апеннинский полуостров?

— Вы сказали, что умеете расставлять на карте военных действий флажки. Расставьте их, и вы увидите, какое огромное расстояние отделяет Апеннинский полуостров от Днепра. Высадку союзных войск в Италии, конечно, надо приветствовать. Но это еще не существенная помощь. Наш народ продолжает ждать открытия второго фронта. Пока ни один выстрел на Апеннинском полуострове не отзывается эхом на берегах Днепра.

— Господин командующий, я и мой английский коллега Уилсон являемся новичками. И пока еще не совсем знаем, с чего нам начинать... Мы провели один день в Сталинграде и почувствовали грандиозный размах войны, о котором в Америке, да и в Англии, не имеют полного представления. Скажу о своей стране. Если пройти по большим и малым городам, заглянуть на самое далекое ранчо и спросить там у жителей, кто выигрывает войну в Европе, — вам ответят: «Американский солдат, и, кажется, кое-чем нам помогают русские».

— Кое-чем?!

— Да, господин командующий, такова действительность. И вот нам в корреспонденциях хочется в какой-то степени наверстать упущенное.

— Вы можете это сделать с большим успехом. Только что закончилась Курская битва, необыкновенная по своему напряжению и размаху. Я готов оказать любую помощь.

Чарли Уилсон быстро листает странички записной книжки:

— Господин командующий, на Западе есть военные специалисты, которые утверждают, что элементы чистой случайности принесли в Курской битве советским войскам успех.

— В чем же они их усматривают?

— Ну, скажем, если бы войска генерала Рокоссовского в два часа ночи не открыли внезапно упреждающий огонь и не расстроили подготовку гитлеровцев к атаке, то их танковые, дивизии прорвали бы фронт на северном фасе дуги.

— Этот огонь был не случайным, а запланированным. Не везение, а умение: вот что принесло нашим войскам победу. Вы, господа, имеете возможность в своих статьях правдиво осветить Курскую битву.

— Но битва закончилась, господин командующий, — в голосе Лаурса нотка сожаления. — Мы поздно приехали. Америка живет сенсацией дня. Такова традиция нашей информации. Дпепр! Вот что сейчас может заинтересовать моих соотечественников. И мне хочется проявить усердие.

— Смотря какое... У Марка Твена оно однажды кончилось тем, что один подрывник, желая проявить усердие в работе, не стал далеко уходить в укрытие и однажды во время взрыва взлетел на воздух. К счастью, взрывная волна опустила беднягу невредимого на землю. Но прибежал подрядчик и высчитал время, которое усердный подрывник находился в воздухе.

Все рассмеялись.

— Любопытно, — сказал Лаурс. — Я не знал этого рассказа Твена. — И снова в его голосе заискивающие нотки. — Правда ли, господин командующий, что вермахт после поражения под Сталинградом сразу же обратил взоры на Дпепр как на линию сопротивления, которая должна стать непреодолимым барьером для вас.

— Правда, взятые нами трофейные документы подтверждают это.

— Скажите, пожалуйста, по каким рекам проходит этот барьер? Противник называет его Восточным валом.

— Он тянется по правому берегу реки Сож, потом по Днепру до самого Черного моря.

— Дайте, пожалуйста, характеристику вражеской обороны.

— Этот вопрос изучается.

— Господин командующий, фельдмаршал фон Манштейн считается лучшим стратегом Германии. По мнению военных специалистов, это самый трезвый оперативный ум. Судьба не раз сталкивала вас на полях сражений с фон Манштейном. Он был бит. Какие слабые стороны вы разгадали в его тактике и стратегии?

— Об этом я собираюсь написать обстоятельную статью после войны. А сейчас хочу обратить ваше внимание на главное. Фельдмаршал Манштейн — военный преступник. Он жестоко расправился с мирным населением в Николаеве, потом в Херсоне и в Крыму. После победы над Германией он должен понести наказание.

— Я и мой коллега Чарли Уилсон желаем задать вам несколько вопросов личного характера. Если бы вы не были военным, то кем бы хотели стать?

— Математиком.

— Что в вашей жизни бывает самым трудным?

— Ночь перед боем.

— Какими предметами вы больше всего пользуетесь на фронте?

Ватутин слегка усмехается:

— Стопкой.

— О-о!.. Великолепная шутка! — восклицает Лаурс.

— Ну, а если всерьез — то картой.

— Мы благодарим вас, господин командующий, за беседу с нами и желаем успешно форсировать Днепр. Ведь за этим крупным естественным препятствием только Днестр и внешние оборонительные рубежи рейха. — Лаурс закрывает блокнот, прячет ручку в карман. — Мы напишем о штурме Днепра. Это — сенсация номер один.

— А для нас это великая битва, — прощаясь с корреспондентами, говорит Ватутин.

Возвратясь в блиндаж, командующий принялся за работу. Он обратил внимание на Лютежский плацдарм. Войска сумели там захватить гряду господствующих над местностью холмов. Он расценивал это как успех.

«Лютеж... Лютеж...» Поразмыслив, пришел к выводу, что плацдарм там очень небольшой. Он просто крошечный, и сосредоточить необходимое количество войск для прорыва трудно. Минусом Лютежского плацдарма была не только его незначительная глубина. Если перенести удар, то как незаметно для противника вывести главные силы из букринской излучины? Дни — солнечные, ночи — звездные, противник обнаружит переброску войск. А ведь надо уйти за Днепр, форсировать Десну и снова появиться за Днепром. Но это еще не все... Необходимо протаранить укрепленную линию глубиной в четырнадцать километров и преодолеть лесной массив с минными полями и завалами. Нет, Лютежский плацдарм, можно считать только вспомогательным.

Работая лад картой, он думал о будущем необычайно тяжелом сражении, а в голове все время вертелись сказанные Лаурсом слова: «Кто выигрывает войну в Европе?.. Американский солдат». И такую небылицу ни Лаурс, ни его коллега Уилсон за океаном не развеют. Курскую битву эти господа решили обойти молчанием, не размахнутся они и на Днепр. Он нанес на карту стрелы ударов и, рассмеявшись, сказал вслух:

— И, кажется, кое-чем нам помогают русские.

Накануне штурма вражеских позиций Ватутин, как обычно, занялся проверкой всех отданных им распоряжений и, убедившись в том, что они выполнены, переговорил с командармами, еще раз выслушал их мнение о готовности войск к бою.

Еще только занимался рассвет, когда машина командующего промчалась по древним улицам Переяслава. Земля дышала ратными подвигами предков. Здесь звенели мечи дружин Олега и Владимира Святославовичей, сверкали сабли и копья казаков Богдана Хмельницкого. На площади Переяслава гетман, подняв булаву, призвал народ к единению Украины с Россией: «...чтоб есми во веки вси едино были!»