Дэвид Митчелл - Простые смертные

• Название: Простые смертные
• Автор: Дэвид Митчелл
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-84454-8, 978-5-699-84452-4

«Простые смертные» – долгожданный роман от Дэвида Митчелла, каждая книга которого становится событием в мировой литературе. На страницах этого произведения Митчелл создал целый мир, погрузившись в который читатель, доверившись фантазии и воле автора, словно пройдет по лабиринту, где его ждет много интересного: неожиданные открытия, непредсказуемые сюжетные повороты, знакомство с колоритнейшими героями, многих из которых поклонники Митчелла знают по предыдущим романам.

Завязка истории – житейская ситуация: 1984 год, главная героиня, Холли Сайкс, убегает из дома, поссорившись с матерью. Но на этом реалистическая составляющая истории исчерпывается. Дальше с Холли произойдут события, которых с простыми смертными произойти не может.

---

Я огляделась: узенькая протоптанная тропинка, заросшее сорняками поле, корявый лесок и старая, еле заметная дорога. Да старуха наверняка просто придуривается!

– Здесь же никого нет.

Пчела явно чувствовала себя прекрасно: она так и осталась сидеть на полях, даже когда старуха стала тянуть леску. Я на всякий случай отошла в сторонку. Старуха проверила наживку на крючке – наживка осталась нетронутой. Капли воды падали на истомившиеся от жажды доски пристани. Река лизала берег и плескалась у деревянных столбиков причала. Старуха, по-прежнему не вставая, умелым движением кисти забросила леску с наживкой и грузилом подальше, катушка негромко зажужжала, и поплавок опустился на воду точно там же, где был до этого. По воде во все стороны пошли легкие круги. Вокруг стояла абсолютная тишь…

А затем старуха сделала нечто совсем уж странное: вытащила из кармана кусок мела и написала на доске у своих ног первое слово: МОЕ. Чуть повернувшись, на следующей доске она написала второе слово: ДЛИННОЕ. И на третьей доске – слово ИМЯ. Затем спрятала мел и как ни в чем не бывало вновь занялась рыбной ловлей.

Я ждала: может, она как-нибудь объяснит, зачем это писала, но она молчала, и я не выдержала:

– Это вы о чем?

– Что значит «о чем»?

– Ну вот, вы только что написали…

– Это инструкция.

– Для кого?

– Для кого-нибудь из тех, кто появится здесь через много лет.

– Но ведь это же мел! Его дождем тут же смоет!

– С пристани смоет, да. Но не из твоей памяти.

Ну, значит, у старушки совсем крыша поехала! Ничего, придется сделать вид, что все в порядке, – уж больно мне хочется еще этого ее зеленого чая.

– Можешь весь допить, если хочешь, – сказала она, словно прочитав мои мысли. – Магазина тебе по дороге ни одного не попадется, пока вы с мальчиком не доберетесь до Олхаллоус-он-Си…

– Большое вам спасибо. – Я налила себе полную чашку и спросила: – А вы точно больше не хотите? Там ведь совсем ничего не осталось.

– Один удачный поворот заслуживает того, чтобы и следующий оказался удачным, – как-то непонятно ответила она. Потом повернулась ко мне и посмотрела на меня зорким глазом профессионального снайпера. – Видишь ли, мне, возможно, понадобится приют.

Приют? Какой еще приют? Приют для душевнобольных?

– Я что-то не понимаю… Какой приют вы имеете в виду?

– Мне нужно убежище. Нора – и желательно с крепкими дверями и запорами. Особенно если Первая Миссия потерпит неудачу. Что, боюсь, так и будет.

Да, нелегко с психами!

– Но мне всего пятнадцать лет, – сказала я. – И у меня нет ни приюта для душевнобольных, ни… э-э-э… норы, запирающейся на замок. Мне, право, очень жаль, но…

– Ты безупречна. И появилась совершенно неожиданно. Ну что, договорились? Я тебе чай, а ты мне убежище?

Папа всегда говорит: с пьяными лучше не связываться; надо просто с шутками-прибаутками свалить пьянчугу куда-нибудь, и пусть проспится. Так, может, и психи тоже вроде пьяниц, которые никогда не трезвеют?

– Ладно, договорились.

Она молча кивнула, а я продолжала пить чай, пока солнечный свет не начал просвечивать сквозь тонкое дно опустевшей пластмассовой чашки.

А эта старая летучая мышь, глядя не на меня, а куда-то вдаль, сказала:

– Спасибо тебе, Холли.

Ну, я тоже ее поблагодарила и уже сделала пару шагов, собираясь уходить, но вдруг остановилась и снова подошла к ней.

– Откуда вы знаете мое имя? – спросила я.

Она не обернулась, но сказала:

– А каким именем я была крещена?

Что за дурацкая игра!

– Эстер Литтл! – выпалила я.

– Ну, а ты откуда знаешь мое имя?

– Но вы же… только что мне его сказали! – А она действительно сказала? Должно быть, да.

– Ну, с этим все ясно. – И больше Эстер Литтл не прибавила ни слова.

* * *

К четырем часам дня я вышла на усыпанный галькой пляж, от которого в речную даль уходило нечто вроде деревянного волнореза. Я села и сняла кроссовки. На большом пальце надулась здоровенная водяная мозоль, похожая на раздавленную черничину. Вот черт! Я вытащила из сумки конверт с пластинкой «Fear of Music», закатала джинсы повыше и зашла по колено в воду. Передо мной широченной извилистой лентой расстилалась река. Вода оказалась холодной, как из-под крана, хотя солнце жарило вовсю и вроде бы должно было ее нагреть; впрочем, теперь оно пекло уже и не так сильно, как на пирсе, где та сумасшедшая старуха удила рыбу. Я изо всех сил размахнулась и постаралась зашвырнуть пластинку как можно дальше, но особого аэродинамического эффекта не возникло: пластинка летела, пока не раскрылся конверт, а потом диск шлепнулся в воду, а черный конверт медленно, точно раненая птица, спланировал следом и потом еще некоторое время плавал на поверхности воды. Слезы снова ручьем полились из моих глаз, и без того воспаленных и покрасневших. Я представила себе, как бреду по воде все дальше и дальше к тому месту, где речное дно резко уходит вниз и где моя пластинка медленно, по спирали, опускается на глубину среди форелей и окуней, и течение тащит ее все дальше на дно, где лежат брошенные в реку ржавые велосипеды, кости утонувших пиратов, обломки сбитых немецких самолетов, обручальные кольца, выброшенные поссорившимися супругами, и еще черт знает что…

Но я туда не пошла. Я вернулась на берег и легла на теплую гальку рядом со своими кроссовками. Я легко могла себе представить, как папа поднимется наверх, ляжет на диван, задрав повыше усталые ноги, и скажет: «Знаешь, Кэт, по-моему, мне стоит сходить к этому парню. Ну, к этому Костелло». И мама, ткнув недокуренной сигаретой в холодный кофе на дне своей любимой кружки, ответит: «Нет, Дэйв. Ведь ее высочество, наша дочь, именно этого и хочет. Нам надо постараться и подольше не реагировать на эти ее «громкие заявления». Тогда, может, она и сама поймет, сколько мы для нее делаем, и начнет это ценить…»

Однако «подольше» у мамы не получится: уже завтра к вечеру она не выдержит, начнет волноваться и спрашивать у отца: а как же со школой? А в понедельник, когда позвонят из школы и спросят, почему меня не было на экзамене, она окончательно перестанет развешивать сопли из-за экзаменов и злиться на мои «громкие заявления», а потом объявит: «Орудия к бою!» – и двинет прямиком к Винни. Ну, даже если она его на куски разорвет – ха-ха-ха, вот было бы здорово! – так он ведь все равно не знает, ни где я, ни что со мной, и ничего толком ей не скажет. Значит, решено: проведу пару суток на природе, где-нибудь переночую, а там посмотрим, какое у меня будет настроение. Если не покупать сигарет, то моих 13 фунтов и 85 центов вполне хватит на пару дней; в конце концов, вполне можно питаться яблоками, дешевой жареной камбалой с картошкой и «Вкусным и питательным печеньем к чаю». А если мне удастся добраться до Рочестера, то я смогу снять деньги и со своего тайного банковского счета и продлить эти маленькие каникулы.

Массивное грузовое судно, плывшее вниз по течению, громко загудело. На его оранжевом борту белыми буквами было написано: «Звезда Риги». Интересно, а Рига – это какое-то место или что-то совсем другое? Шэрон и Жако наверняка знают. Я зевнула во весь рот и легла навзничь прямо на хрустящую гальку, тупо следя за волнами, поднятыми тяжелым судном и набегавшими на каменистый берег одна за другой.

Господи, и чего это мне вдруг так ужасно спать захотелось…

* * *

– Сайкс? Ты жива? Эй, Сайкс! – В мои сны ворвался вечерний свет, и у меня тут же возникла масса вопросов: «Где я? Почему я босая? И с какой стати Эд Брубек, чтоб его черти съели, дергает меня за руку?» Я отдернула руку, стремительно вскочила и отбежала на несколько шагов, не сразу почувствовав – ой-ой-ой! – как обожгла мои босые ступни раскаленная галька. Я зашипела и с размаху треснулась головой о край деревянного волнореза.

Эд Брубек даже не пошевелился. Только сказал:

– Больно, должно быть.

– Еще бы не больно! Я же, черт побери, головой ударилась! Ты зачем меня трогал, будь ты проклят!

– Я всего лишь хотел убедиться, что ты не мертвая.

Я потерла ушибленную голову.

– А что, я похожа на мертвеца?

– Ну да. Всего несколько секунд назад была очень даже похожа.

– Так учти, урод, я очень даже живая! – Я заметила, что велосипед Брубека лежит на боку, и колесо все еще крутится, и удочка по-прежнему привязана к раме. – Я просто… слегка вздремнула.

– Только не рассказывай, что ты пришла сюда пешком, Сайкс.

– Нет, меня сюда на сверхскоростном космическом корабле доставили! Только эта вонючая гнида, корабль ихний, сразу перепрыгнул в другое измерение!

– Хм. Вот уж никогда бы не подумал, что ты так любишь дальние прогулки.

– Вот уж никогда бы не подумала, что у нас в классе учится кто-то из добрых самаритян!

– Пока живешь, все время чему-то учишься. – Где-то в миле от нас вверх по течению громко распевала глупая веселая птица. Эд Брубек откинул с глаз свои черные волосы. Он был такой загорелый, что вполне мог сойти за турка или кого-то в этом роде. – Ну и куда же ты путь держишь? – спросил он.