В. Ашурков - Мосин – создатель русской винтовки

• Название: Мосин – создатель русской винтовки
• Автор: В. Ашурков
• Издательство: Издательство Военного Министерства Союза ССР
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1951

Талантливый русский изобретатель — конструктор-оружейник Сергей Иванович Мосин создал русскую трёхлинейную винтовку образца 1891 г. Эта винтовка с честью выдержала все боевые испытания, выпавшие на её долю.

---

Указывая некоторые «главные существенные части» винтовки, которые, по его мнению, принадлежали Мосину, оружейный отдел вместе с тем оговорил то, что части, прямо не поименованные в его журнале, разработаны другими лицами при участии Мосина. В данном случае эксперты, желая угодить начальству, подкрепили своим «авторитетным» словом известную резолюцию Банковского от 30 марта, произвольно приписавшего Мосину соавторов в его изобретении.

Оружейный отдел явно желал подхалимски услужить Ванновскому.

Для чего оружейному отделу нужно было любым путём «доказать» мнимое «заимствование» Мосина у Нагана и тем умалять его изобретение? Только для того чтобы обеспечить Нагану обещанное ему вознаграждение, в выплате которого оказались заинтересованными и Ванновский, и другие, у которых были «деловые» отношения с Наганом.

Несомненно, Мосин многое знал и понимал, ему был противен дух низкопоклонства перед заграницей, но что мог в то время сделать он, простой русский офицер, против этих высокопоставленных бюрократов, привыкших раболепствовать перед заграницей, жадных к иностранному золоту и равнодушных к чести и достоинству своей Родины!

И всё же Мосин не примирился, а настойчиво протестовал против низкопоклонства, унижающего национальное достоинство нашего народа. В одной из своих записок он с горечью писал: «…Я, правда, привилегий не имею, но никак не следует придавать (этому) значение, умаляющее мою работу по устройству и скомбинированию всего ружья. Раз, если ружейный отдел признал, что запирающий механизм построен мною, то само собой следует, что и ствольная коробка, которая есть как бы футляр для запирающего механизма, может быть построена только мною. То же самое я должен сказать и о наружных начертаниях и о всех прорезях этой коробки. Так как отсечка-отражатель и магазин по отдельности признаны построенными мною, то, следовательно, и соединение их с коробкой произведено мною. Проектируя ствольную коробку и магазин, я должен был иметь в виду и устройство ложи, то-есть должен был придать такое очертание коробке и магазину, чтобы, врезая их в ложу, не ослабить ее излишними вырезами. А потому постройка ложи и скомбинирование её с частями ружья принадлежит мне, а также в ней длина и изгиб приклада даны мной. Комиссия по выработке образца признала предложенную мною ложу за самую удобную для вскидки ружья при скорой стрельбе…

Я считаю, что достаточно всего вышеизложенного, чтобы составилось убеждение, что раз главные части ружья построены мною, то и скомбинирование всего ружья принадлежит мне…»

Мосин ещё раз настойчиво и обоснованно утверждал авторские права на созданную им, но обезличенную царским правительством русскую винтовку. Однако это ни к чему не привело.

Мосину напомнили о том, что он должен знать своё место. 28 мая он подал начальству записку в ограждение своих изобретательских прав и в тот же день получил предписание от заместителя начальника главного артиллерийского управления «по исполнении возложенных на него поручений отправиться обратно к месту своего служения». Мосина спешили грубо выпроводить из Петербурга даже до решения вопроса о его привилегии. Наскоро подав рапорт о выдаче ему одного ружья для представления на соискание большой Михайловской премии и выписки из журнала о признании за ним прав, Мосин с горьким чувством выехал в Тулу.

В Петербурге он был теперь лишним. Царские власти забыли о нем, торопясь вознаградить Нагана и самим нажиться на этом деле.

7 июня 1891 года Ванновский представил Александру III подробный доклад. В нем Ванновский указывал, что при соглашении с Наганом в октябре 1890 года правительство обязалось в случае принятия его системы уплатить ему 200 тысяч рублей.

В докладе Ванновский, сознательно искажая факты, настаивал на мнимых заимствованиях Мосина у Нагана. Ванновский, рассчитывая на сдачу заказов на оружие за границу и возможность заработать на этом деле, считал необходимым выдать Нагану полную сумму премии. Он ничуть при этом не смущался тем, что система Нагана не принята на вооружение армии, а ружье Мосина могут успешно вырабатывать наши русские заводы. Министр на первый план ставил вопросы личного обогащения и поэтому был за Нагана.

8 июня 1891 года было «высочайше повелено»: «Выдать оружейному мастеру Леону Нагану 200 тысяч рублей за предложенное им для нашей армии ружье». Такая сумма явилась настоящим подарком для Нагана; царское правительство не жалело народных денег для иностранных капиталистов.

Еще задолго до этого решения Наган буквально забрасывал главное артиллерийское управление телеграммами, настаивая на скорейшей выдаче денег.

Назойливость, бесцеремонность Нагана ещё раз говорят о близких «деловых связях» между царскими генералами во главе с Военным министром и предприимчивым бельгийским дельцом.

Об этих связях ярко говорят и самые письма Нагана, которые более пятидесяти лет пролежали в архивах и теперь проливают новый свет на причины его «успехов».

Летом 1891 года Наган писал военному министру генералу Ванновскому: «Я не могу более медлить в выражении вам моей глубочайшей признательности за оказание мне чести принятия магазинного ружья моей системы (!?) для перевооружения в России, а также за великодушное присуждение мне премии…

Не могу лучше выразить вам мою признательность, как уверив вас в том, что остаюсь полностью в вашем распоряжении по всем вопросам, касающимся перевооружения и мое искреннее желание есть сохранить отношения с вашим управлением». В этом письме прежде всего привлекает внимание то, что Наган нагло присвоил себе работу Мосина, основываясь на том, что ему выплачена полная премия, а винтовка Мосина лишена имени её автора. Действительно, за границей ничто не мешало Нагану разыгрывать из себя «благодетеля», «осчастливившего» русскую армию своей винтовкой. Царское правительство, руками Ванновского «великодушно» выдав Нагану полную сумму премии, не только наградило его не по заслугам, но и дало этим повод утверждать, что принятая в России мосинская винтовка есть якобы только несколько изменённая винтовка Нагана.

Что касается отношений с главным артиллерийским управлением, о которых писал Наган, то Ванновский не заставил себя особенно просить. Письмо было передано им в управление с краткой, но многозначительной резолюцией: «Надо воспользоваться услугами Нагана». Директива была достаточно ясна, несмотря на то, что новую винтовку вполне могли изготовлять русские заводы.

Почти одновременно с министром письмо Нагана получил и заместитель начальника главного артиллерийского управления генерал Крыжановский. После обычных любезностей в этом письме Наган предался воспоминаниям довольно откровенного характера: «Лишь только узнал, что система моего ружья официально принята для нового перевооружения в России… Я не могу далее медлить в выражении всей моей признательности за приятные известия и всё то, что вы пожелали для меня сделать во всё продолжение опытов, так и в отношении премии». Наган писал: «Я никогда не забуду той приветливости, с которой Вы меня приняли, и также снисходительности, которую вы мне оказывали по отношению опозданий, независимых от меня, задерживавших доставку оружия и доставлявших вам неприятности» (подчеркнуто нами. — В. А.).

Стоит лишь вдуматься в текст, чтобы перед нами в самом неприглядном виде предстали действия и Крыжановского и министра Ванновского. Излияния болтливого бельгийца прямо говорят о наличии закулисной сделки. Пока еще не найдено документов, прямо подтверждающих корыстную сделку Нагана с Ванновским и другими. Но такая возможность не исключена, если учесть ярко выраженное покровительство Нагану с их стороны в вопросе выдачи вознаграждения.

В июле 1891 года царским правительством были внесены в Учётный банк предназначенные Нагану деньги.

Но 200 тысяч лишь разожгли в Нагане жажду наживы. Через месяц с небольшим Наган обратился к русскому правительству с просьбой разрешить поставку винтовки Мосина Греции, Сербии, Болгарии и даже… Бразилии. Такая исключительная бесцеремонность Нагана привлекла внимание военных кругов и озадачила даже Ванновского. Наган получил отказ.

Пока царские власти занимались «коммерческими» делами с Наганом, они сознательно затягивали решение вопроса о выдаче привилегии капитану Мосину. Только 2 июля 1891 года исполнительная комиссия по перевооружению армии признала, что «главные существенные части винтовки образца 1891 года выработаны исключительно капитаном Мосиным», и нашла нужным предоставить ему право на привилегию. Несмотря на все ухищрения в пользу Нагана, комиссия всё же не смогла отказать Мосину в оригинальности его изобретения. Правда, правящие круги явно впали в противоречия. Винтовка оставалась безымянной, но авторское право Мосина на эту самую винтовку, на привилегию всё-таки признавалось.