Анатолий Афанасьев - Ярость жертвы

• Название: Ярость жертвы
• Автор: Анатолий Афанасьев
• Издательство: Аст-Пресс Книга
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-7805-0905-0

Бывшие уголовники-рецидивисты рвутся к власти. Наступили такие времена, что ничего невозможного для них нет. В сложной многоходовой кровавой игре на кону — большие деньги и жизнь десятков людей.

Случайно на пути зарвавшихся оголтелых преступников оказываются молодой архитектор и его возлюбленная. Парень готов постоять за себя, он не хочет ощущать себя пешкой в чьей-то игре.

Чем закончится эта суровая схватка?

---

— Кого встретишь, голубчик?

— Женщину, — догадался я. — Он ищет женщину.

Ванечка радостно заурчал, заухал:

— Женщину, да, да! Папочка разрешил.

— Кто же твой несчастный отец?

Красные глазки вспыхнули обидой.

— Шота Иванович, кто еще? Он же меня родил.

— Ну вот, — сказал Гречанинов, — теперь все ясно. К папочке нас и отведешь. Но тайно. Понимаешь? Чтобы был сюрприз. Сможешь отвести тайно, чтобы никто не увидел?

От непомерного умственного напряжения на Ванечкином лбу проступил пот, он вытер его ладонью, а пальцы облизал. Гречанинов терпеливо взялся объяснять заново, и вдруг Ванечка завопил чуть ли не в полный голос:

— Прятки, прятки, да?!

— Именно, голубчик, — поощрил Гречанинов. — Именно прятки. Надо добраться до папочки так, чтобы по дороге не застукали.

Как писали прежде в газетах, с поставленной задачей Ванечка справился, но путешествие затянулось. Подозреваю, что, увлеченный забавой, весь в радостных слюнях, Ванечка покружил нас лишнего. При этом заставлял затаиваться в каких-то темных подсобках, где нечем было дышать. Гречанинов его не торопил, веселился вместе с ним, и это меня настораживало. По моим соображениям, Валерия и караульный у двери давно должны были очухаться и поднять тревогу. Но ночной дом безмолвствовал. Объяснение этому было только одно, и оно вскорости подтвердилось: время в моем сумеречном сознании текло по своим законам, отличным от его общего прохождения. Когда хихикающий, ликующий Ванечка окольными путями привел нас наконец в холл на первом этаже, настенные часы показали, что блуждали мы не больше десяти минут. В холл мы не вошли, схоронились за портьерой.

— Вон там, вон там папочка! — горячечно прошептал-простонал Ванечка. — За углом его спаленка!

Холл был освещен электрическими канделябрами. Перед той дверью, где предполагалась спальня Могола, дежурил охранник — могучий детина в зеленом камуфляже и с автоматом через плечо. Он сидел на стуле, привалясь спиной к стене, и полудремал. Это понятно. Ему неоткуда было ждать беды во внутренних помещениях хорошо охраняемого дома. Я опять подумал: как же все-таки проник сюда Гречанинов, хотя бы и в облике рабочего-стахановца? Впрочем, не моего ума это дело.

Григорий Донатович достал из брезентовой сумки кусок белой тряпицы и пузырек с голубоватой жидкостью. Ванечка следил за ним с восторгом.

— Это мне?

— Тебе, голубчик, тебе. Нюхнешь разок. Заслужил.

— Кайф будет?

— Еще какой!

— Папочке не говорите, он рассердится.

— Ни о чем не беспокойся, это наш секрет.

Изрядно смочив тряпицу голубой, с едким запахом хлороформа жидкостью, Гречанинов сунул ее Ванечке под нос. Тот для верности прижал ее двумя руками к роже и жадно, торопливо задышал. Глазки сверкнули прощальным кровяным блеском, и он мирно, беззвучно завалился набок.

Гречанинов аккуратно закупорил пузырек и убрал в сумку, а взамен достал пистолет с заранее навинченным глушителем. Теперь я все это воспринимал как идущее рядом кино. Метаморфоза, произошедшая с чудовищем, которое на поверку оказалось безопаснее, чем лошадка на лугу, укрепила мое мужество.

Гречанинов не таясь вышел из-за портьеры, неся пистолет перед собой, как подарок, и направился к караульному. Ввиду неожиданной угрозы детина действовал четко: гибко вскочил, и автомат прикладно уложился в его руках, потянувшись дулом в нашу сторону. Но выстрелить он не успел. Пистолет Гречанинова натужно пукнул, и на лбу незадачливого бойца вспыхнула алая звезда. Он долго нас разглядывал с детской обидой, прежде чем упасть, но это опять был обман времени.

Следом за Григорием Донатовичем я вошел в спальню Могола. Шота Иванович лежал на роскошной, викторианского стиля, кровати, укрытый пышным розовым одеялом. Он не спал, не читал, не смотрел телевизор, а о чем-то думал. В изголовье мерцал ночник в виде мраморного орла с раскинутыми крыльями. Увидев нас, Могол не выказал ни испуга, ни радости.

— Перехитрил, сучара! — сказал утвердительно, болезненно выкатив круглые глаза. — Ну и чего ты хочешь?

— Я пришел тебя убить, — ответил Гречанинов.

— Зачем? — удивился Шота Иванович. — Проще нам договориться.

Свой пистолет с глушителем Гречанинов опустил к полу, но не раньше, чем Могол, повинуясь его знаку, послушно вытянул руки поверх одеяла. Вид у него был скорее благодушный, чем встревоженный. Он не верил, что пришла смерть. Я тоже не верил, что Гречанинов его убьет, хотя мертвый бычара за дверью… Мы стояли у кровати пахана, как два лекаря у постели больного, и эта сцена была, конечно, логическим завершением разверзшегося в моей жизни кошмара, который тянулся уже года три-четыре подряд.

— Назови цену, Гриша, — продолжал Могол ласковым голосом. — Торговаться не будем. Таких, как ты, уважаю. Поверишь ли, первый раз у меня такая осечка. Каюсь, недооценил твою гэбэшную хватку. Все понимаю, но одного не усек: как ты узнал, что на кухне кран потек?

Гречанинов глядел на него с сожалением.

— Чего молчишь, Гриша? Я ведь тоже теперь про тебя много знаю. Ты ведь личная андроповская ищейка, верно? Еще бы денек, и я бы прищемил тебе хвост. Ты и под мостом чудом ушел, разве не так? В сущности, нам с тобой нечего делить. Ты классный гончак, но контора твоя лопнула. Я дам тебе денег, почет и хорошую работу. Соглашайся, и разойдемся добром. Мы же не враги.

Гречанинов сказал:

— Все намного серьезнее, Могол. Я тебя убью, но даже не в этом дело. Вы столько натворили, что за десяток лет не поправишь. Никто глазом не успел моргнуть, как вы полстраны сожрали. Какая-то тут зловещая загадка, непонятная моему уму.

— Не убьешь, — улыбнулся Шота Иванович, удобнее расположась на подушке. — Чтобы так убить, как ты придумал, надо быть другим человеком. У тебя не выйдет. Ты же обыкновенный фраер, Гриша, и сам это знаешь. Тебе нужен повод. Ты сейчас ждешь, чтобы я какую-нибудь штуку выкинул: на помощь позвал или за пушкой потянулся, а я этого не сделаю. Стреляй в беззащитного старика, а потом посмотрим, какие сны тебе приснятся… Саша, к тебе мое слово такое. Прости, если обидел! Пойми, я отец. У меня взрослая дочь. Я ее защищал. Бери отступного сколько хочешь. Обеспечу по гроб жизни. Только утихомирь этого взбесившегося чекиста. А то он сдуру действительно пальнет. Вас же, дураков, обоих жалею.

— Верни отца, — предложил я, — вместо денег.

— Этого не могу обещать, — пошутил Шота Иванович, и это была его последняя шутка.

— Ты смелый человек, Могол, — с уважением заметил Гречанинов, — но приговор подписан не мной.

Он два раза нажал курок: мозги Шоты Ивановича выплеснулись на стену. Показалось, горько всхлипнув, из дыры в черепе рванулась ввысь его душа. Гречанинов свинтил глушитель, убрал пистолет в сумку, достал оттуда автомат «узи». Только после этого взглянул на меня:

— В порядке, Саша?

— Наверное.

— Тогда пойдем за Катей.

В эту ночь нам сопутствовала удача. На одном из переходов в глубине коридора мелькнула неясная тень — то ли мужчина в халате, то ли женщина в неглиже, — но, в общем, до места Катиного заточения мы добрались беспрепятственно. Дверь отмычкой Гречанинов открыл мигом, как он вообще, видимо, открывал все двери. Голая лампочка горела на потолке, а Катя сидела на постели и как будто нас ждала.

— Уж вы-то не станете меня бить? — спросила лукаво.

Я бросился к ней, обнял. Ее тело было холодным. Опять у меня заломило в висках.

— Катя, сейчас поедем домой.

— Зачем? Мне и здесь хорошо.

Григорий Донатович отодвинул меня в сторону:

— Катя, ты нас узнаешь?

— Конечно, — приятно улыбнулась. — Вы мои друзья. И вы, Григорий Донатович, и ты, Сашенька. Мне вас очень жалко. Нам отсюда не выбраться. Здесь ад.

— Ад не здесь, — возразил Гречанинов. — Ты сможешь идти?

Вопрос был лишним: она и сидела-то с трудом. Не знаю, что они с ней проделали, но жизненную энергию всю отсосали.

— Придется ее нести, — сказал Гречанинов. — Лучше бы это сделать тебе. Справишься?

— Конечно.

Катя хихикала и отбивалась, пока я плотнее закутывал ее в простыню. Она была тяжелее, чем я думал, и я бы не поручился, что смогу унести ее на край света.

Мы пошли по туннелю вперед, туда, где предположительно был выход в гараж. Действительно, вскоре уперлись в массивную двустворчатую железную дверь. Гречанинов нажал плечом, и она поддалась. В гараже стояли три легковушки — «Волга» и два «форда» — и еще хватало места для двух-трех автобусов. Хорошо, просторно застраивали Подмосковье новые авторитеты.

В одном из «фордов» задняя дверца была гостеприимно приоткрыта.

— Сажай сюда, — распорядился наставник.

Я втиснул Катю на сиденье и еле отдышался. Она продолжала хихикать, но уже сквозь всхлипы.