Эмэ Бээкман - Возможность выбора

• Название: Возможность выбора
• Автор: Эмэ Бээкман
• Издательство: Известия
• Жанр: Современная проза
• Год: 1990
• ISBN: 5-206-00112-0

Романы «Возможность выбора», «Возможность отречения», «Час равноденствия» посвящены проблемам современной женщины. Создание семьи, воспитание детей, преданность, ревность, любовь, предательство показаны в аспектах и ситуациях, во многом порожденных нравственным и морально-этическим состоянием современного общества.

---

Орви закашлялась. Она отвернулась от моря. От кашля из глаз побежали слезы, только бы не расплакаться. Орви глотнула, стала искать слова, чтобы возразить Маркусу, но не нашла их. Страсть к собственности достойна осуждения, тут уж ничего не скажешь. Неужели она в самом деле так же тяготеет к собственности, как слабоумный отец Бритты?

— Бритта говорила, что какой-то ее знакомый из города тоже думал построить в этих местах дачу. Он безусловно выбрал место разумнее, подальше от воды, у самого леса, где почва надежная. Но председатель колхоза отказался выделить горожанину участок. Уж не хочешь ли ты жить в деревне?

Орви была окончательно сбита с толку словами Маркуса. Ей было стыдно за свою бестолковость. Глупо было бы кричать: я хочу творить! Я хочу создать себе дом. Я хочу иметь такое место на земле, где мы были бы одни! Маркусу этого не понять. Ему Паула не мешала. У Бритты они спали в отдельной комнате. Комната была неплохой, только по углам скреблись мыши. Да и в красном БМВ они были большей частью вдвоем.

Над Орви и ее планами стоило посмеяться.

Она села у куста можжевельника, спиной к Маркусу, и, стремясь вернуть себе душевное равновесие, стала думать о Реди. Он был единственным, кто горел желанием создавать что-то на пустом месте. В тот раз Орви испугалась. Ее страшила вереница трудных лет, которые пришлось бы прожить с ним прежде, чем они бы чего-то достигли.

Орви хотела жить беззаботно, а теперь ее мучило отсутствие стремлений и усилий. Она не сделала в этой жизни ничего хоть сколько-нибудь значительного, работа, которой она зарабатывала на хлеб, в счет не шла. Даже кочана капусты она не вырастила. Ни один цветок не расцвел благодаря ее заботам. За чем бы ни тянулась Орви, в ее руках каждый раз оказывалась пустота. А еще в школе учили, что долг человека — украшать жизнь.

Где-то в сумраке с лестницы пятился маленький мальчик, он сердито смотрел на нее.

Орви вонзила ногти в ладони и повторила про себя: главное, сдуру не расплакаться. Она превозмогла себя. Потом она ходила по двору Бритты, смеялась над собой и говорила, что порой ей приходят в голову ребяческие идеи. Представьте себе, она хотела построить дом на песке! Разве не глупая затея! Все соглашались, что Орви в самом деле приходят порой в голову нелепые мысли, и тоже смеялись.

Под вечер Орви прокралась на берег. Оглядевшись вокруг и убедившись, что ни одной живой души поблизости нет, она бросилась уничтожать контуры дома. Орви разбрасывала по песку аккуратно уложенные в ряд голыши. Страсть разрушения распалила ее, она повернулась к морю и стала швырять камни туда, где днем тонула в тысяче обличий.

С наступлением сумерек от ее замка на песке ничего не осталось. Песок, испещренный тысячами следов, выглядел так, будто здесь в неистовом танце пронеслась толпа женщин.

Вечером пошел дождь. Он барабанил в окна. Орви слушала монотонный стук и тихо вздыхала. Душа болела.

Дождь смоет все, и на берегу не останется никаких следов того, о чем мечтала Орви.

В эту ночь Орви спала в своем новом доме на берегу моря. С шумом приближалась огромная волна, брошенные в воду камни кружились в ураганном вихре и стучали о крышу. Водная толща обрушивалась на окна и заливала дом.

Орви проснулась с бьющимся сердцем. Дождь перестал. Отдельные капли со звоном падали со стрехи в бочку.

Орви не о чем было беспокоиться, но и мечтать ей было не о чем.

41

Орви продала строительный материал, заготовленный для дома. Она ходила с новым покупателем смотреть доски и балки, и тот обещал в ближайшее время увезти их. Механику она сказала, что собирается купить готовую дачу, отпадут заботы о строительстве.

Таким образом, Орви провернула все это дело, не утруждая Маркуса. Глядя на новенькую сберегательную книжку, Орви не знала, что делать с полученными деньгами.

Она избегала ездить к Бритте. Погода стояла дождливая, настала осень. Да и Маркус не рвался в деревню, рано темнело; возвращаясь с работы, он заваливался на кушетку и дремал. Орви сидела за столом под лампой и читала. Так и проходили вечера.

Однажды, когда Орви, как обычно, возвращалась после смены домой, что-то вдруг заставило ее замедлить шаг. Внезапно она почувствовала отвращение ко всему — к Пауле, к ее квартире, хотя старалась и не думать о них. Орви решила побродить по городу просто так. Устав слоняться, она зашла в кафе. Сидя за столиком, Орви лениво жевала что-то, прихлебывала кофе и разглядывала людей.

Из вечера в вечер прогулки Орви становились все длиннее. Она бродила по паркам, затем снова погружалась в суету улиц, а когда становилось холодно, шла в кино и смотрела там все без разбора.

Маркус забеспокоился. Он начал обиняком расспрашивать ее, стараясь разузнать, где это Орви пропадает. Взгляд Маркуса оставался подозрительным, хотя Орви и утверждала, что просто гуляет после работы.

Если Маркусу хочется спать, не может же она сидеть рядом и сторожить его сон. Во время прогулок из головы Орви выветривались все мысли, и это было приятно; приходя домой, она ныряла в постель и спала тяжелым сном до утра. Утром снова вскакивала и бежала на работу, затем гуляла по городу.

Когда Орви надоедало бродить, она порой заходила в парикмахерскую. Она не торопилась и сидела просто так, перелистывая журналы и вполуха слушая болтовню женщин. Затем подходила ее очередь и она усаживалась в кресло. Жалко было с красивой прической идти домой киснуть, и так получалось, что в иные дни Орви посещала кафе дважды.

Ей редко удавалось побыть одной, всегда кто-нибудь подсаживался за ее столик. На первых порах Орви утомляла болтовня посторонних, но вскоре она заметила, что с жадным любопытством ловит обрывки разговоров случайных соседей. По долетавшим до нее словам она старалась угадать, чем живут эти люди, какие у них интересы и цели. У нее возникло желание сравнить себя с другими, но цельного впечатления не получалось, — видимо, потому, что еще ребенком Орви не умела составлять картинки из мозаики.

Как-то вечером она увидела в кафе Алара с какой-то женщиной. Алар пил коньяк и то и дело заглядывал своей привлекательной спутнице в глаза.

Орви стало противно. Она отвернулась, чтобы не смотреть на эту парочку: и он тоже!

Увидев Алара с той женщиной еще несколько раз, Орви начала постепенно изменять своим железным принципам. Подумаешь, грех! Она бы тоже не имела ничего против, если б какой-нибудь интересный мужчина подсел к ее столику и принялся рассказывать разные занимательные истории.

Но у Орви не было никого, кто бы подошел для такой роли.

По вечерам Маркус со злостью смотрел на Орви.

— Все гуляешь? — то и дело спрашивал он.

— Все гуляю, — равнодушно отвечала Орви.

— Зачем? — требовательно спрашивал Маркус.

— Скучно, — искренне отвечала Орви.

На этот раз упрек жены подействовал на Маркуса. Вечером следующего дня на письменном столе возвышался телевизор. Теперь Орви не смела жаловаться! Пусть смотрит, сколько влезет, и получает удовольствие от достижений современной жизни.

Теперь Орви совестно было шататься одной по городу.

Возвращаясь с работы, Маркус по-прежнему заваливался спать. С этих пор ящик с картинкой сторожил его жену, и жена не имела права капризничать. Орви послушно сидела за столом и смотрела все передачи подряд. Когда она ложилась спать, комната превращалась в каюту на пароходе и ужасно качалась. Орви и не предполагала, что движение и разговоры там, на экране, могут вызывать тошноту.

Изо дня в день Орви обязана была глазеть на экран — не будешь же смотреть в сторону, если аппарат включен! Выключить телевизор было нельзя — Паула каждый вечер усаживалась в домашнем кино и не двигалась с места, пока не кончались передачи.

Паула пришла в такой восторг от телевизора, что перестала рассказывать страшные истории. Ей даже некогда стало разговаривать с подругой, дарившей ей шашки, и она старалась поскорее отделаться от гостьи. Еду Паула готовила заранее и совала в духовку, чтобы не остыла. Как человек настойчивый, она устраняла все препятствия, которые могли бы испортить ей удовольствие.

Она прочно занимала середину комнаты, и уже никакая сила не могла оторвать ее от движущихся на экране картин.

Отделявшая комнату от кухни дверь, которую в свое время отвоевала Орви, окончательно потеряла всякий смысл. Теперь она была открыта настежь, и Орви казалось, что она живет на улице.

Жизнь снова катилась в пропасть.

Напрасно Маркус искал на лице Орви выражение радости и довольства. Жена становилась все мрачнее и молчаливее. Иногда, возвращаясь с работы, Орви забегала в кафе и торопливо выпивала там стаканчик-другой вина. Одурманенной, ей легче было вынести долгий вечер с телевизором. Орви готова была бежать куда глаза глядят, лишь бы избавиться от стоящего в углу орудия пытки. Но она боялась гнева Маркуса и потому снова и снова возвращалась в свою тюрьму с говорящей стенкой.