Михаил Серяков - Битва у Варяжских столпов

• Название: Битва у Варяжских столпов
• Автор: Михаил Серяков
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-2637-1

В российской исторической науке варяжский, или норманнский, вопрос занимает особое место. Он неразрывно связан с вопросом: «Как было основано Древнерусское государство?», волнующим тех, кто интересуется прошлым своего Отечества. Вне научных кругов эту проблему зачастую сводят к почти трехсотлетнему неутихающему спору, начавшемуся в XVIIІ веке, между норманистами и антинорманистами.

М. Серяков, на основе комплексного анализа накопленного архивного и археологического материала, рассматривает основные аргументы представителей обеих исторических школ и определяет действительную этническую природу призванных на Русь в 862 г. князей и их дружин. В книге также показываются подлинные причины существования норманнской теории и обуславливающих его идеологических представлений. Книга будет интересна как историкам, так и широкому кругу читателей, интересующихся вопросом происхождения русской государственности.

---

Византийский историк XV в. Леоник Халкондил отмечает: «Россия простирается от страны скифских номадов до датчан и литовцев»{35}. Как видим, и этот автор не только исходит из представления о том, что на западе русы граничат с датчанами, что практически полностью совпадает с локализацией варяжской Руси в ПВЛ, но и констатирует их единство с жителями Древней Руси. Хоть автор этот достаточно поздний, следует отметить, что отмеченное им представление о западных пределах расселения русов восходит к гораздо более ранней эпохе, как это следует из слов византийского императора, обращенных еще в X в. к Святославу: «Полагаю, что ты не забыл о поражении отца своего Ингоря, который… отправившись в поход на германцев… был взят ими в плен, привязан к стволам деревьев и разорван надвое»{36}. Ниже нами будут рассмотрены другие письменные источники, точно локализующие расположение русов на западе. Однако и уже приведенные свидетельства показывают, что утверждение автора ПВЛ о существовании некоей Руси в непосредственной близости от англов и готландцев не является поздней вставкой, а соответствует исторической действительности.

Глава 2. ПИСЬМЕННЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА В ПОДДЕРЖКУ НОРМАНИСТСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

Дошедшие до нас наиболее ранние свидетельства, на основании которых можно сделать вывод об этническом происхождении варяжской Руси, содержат весьма противоречивую информацию, часть которой соответствует точке зрения норманистов, а другая ее часть — воззрениям их оппонентов. Чтобы разобраться в этом исключительно сложном вопросе, рассмотрим аргументы, на которые ссылаются обе стороны. Хоть автор ПВЛ и не говорит прямо, кем была варяжская Русь — германцами, славянами или каким-то другим племенем, — тем не менее в тексте летописи есть ряд данных, указывающих на ее этническое происхождение. Во-первых, это приводимые в ПВЛ имена русских послов Олега и Игоря. Действительно, значительная часть таких имен, как Карл, Инегелд, Фарлаф, Веремуд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн, Фрелав, Руар, Актеву, Труан, Стемид, Вуефаст, Искусеви, Слуды, Улеб, Каницар, Шихберн Сфандр, Прастен Туродов, Либиар Фастов, Грим Сфирьков, Прастен Акун, Кары Тудков, Каршев Туродов, Егри Евлисков, Воист Войков, Истр Аминдов, Ятвяг Гунарев, Шибрид Алдан, Кол Клеков, Стегги Етонов, Сфирка, Алвад Гудов и подобные им, звучат не по-славянски. Норманисты поспешили объявить их свидетельством скандинавской принадлежности русов. Впоследствии они, правда, признали, что вовсе не обязательно все эти люди со скандинавскими именами были норманнами: за несколько десятилетий совместной деятельности славяно-варяжских дружин в их составе уже могли появиться дети от смешанного брака, славянский воин мог назвать сына в честь варяжского родича или боевого товарища. Однако более внимательное рассмотрение этого перечня показало, что такие имена, как Каницар, Искусеви, Апубксарь, имеют эстонские корни{37}. Либиар Фастов Лаврентьевской летописи в Ипатьевской фигурирует как Либи Арьфастов. Если предположить, что последний вариант более правильный, то слово либи может указывать на его племенную принадлежность: в ПВЛ ливы именовались либами, и, таким образом, и данное имя происходит из Прибалтики. С другой стороны, имена Сфандр, Прастен, Фрутан, Алвад, Мутур, Стар, Истр, Гунастр, Алдан, Туробид имеют иранское происхождение{38}. К венето-иллирийским относятся Карн, Акун, Егри, Уто, Кол, Гуды. К фризским — имена с основой на фаст и Гримм. Тилен, Туад, Тудор, Роалд, Шихберн, Куци, Кары и Моны считаются кельтскими{39}. Исследования А.Г. Кузьмина показали, что имена этих послов принадлежали к кругу не столько германо-скандинавских, сколько кельтских, иллирийских и иранских имен. Более того, в числе послов Игоря под 945 г. упоминается некий Свень{40} — имя, производное от названия свеев — древнерусского названия шведов. Тот факт, что этот посол упомянут не под своим настоящим именем, а под образованным от названия его народа прозвищем, указывает на то, что он был едва ли не единственным шведом в составе посольства. Точно таким же образом по своей племенной принадлежности прозывался и Ятьвягъ, другой участник того же самого посольства{41}. Присутствие некоторых германских имен также объясняется достаточно продолжительными контактами русов с германцами, которые, как было показано автором этих строк, начались как минимум с начала нашей эры{42}.

Понятно, что норманисты не согласились с этими выводами, но результаты предпринятого нового исследования удивили, возможно, и их самих: «В составе “варяжских” имен выделяется основная группа, отражающая фонетику ранее неизвестного науке раннесредневекового восточногерманского диалекта. Назовем его “континентальным северогерманским диалектом” (КСГЯ)… Фонетика этого языка по ряду признаков заметно отличается от фонетики древнедатского, древнешведского и древнесеверного (древненорвежского и древнеисландского) языков. В общем восходя к прасеверогерманской и отражая северогерманские инновации, фонетика КСГЯ имеет архаические черты, которые позволяют предположить более раннее отделение КСГЯ от северогерманского ствола…»{43}Вопрос о восточных германцах весьма сложен и нуждается во всестороннем рассмотрении, однако для нашего исследования важно то, что, по мнению лингвиста-норманиста С.Л. Николаева, имена упоминающихся в договорах с греками послов к собственно скандинавским языкам отношения не имеют.

Вспомним и наблюдения по этому поводу М.Н. Тихомирова, взглянувшего на данную проблему с несколько иной точки зрения: «Перед нами два ряда имен: князья, посылающие своих представителей, носят имена Игоря, Святослава, Ольги, Владислава, Предславы, тогда как послы называются Ивором, Вуефастом, Искусеви, Слуды, Улебом, Каницаром. Не будем заниматься лингвистическими изысканиями. Пусть имена послов, даже такие, как Ивор и Улеб, принадлежат к скандинавским именам, что, впрочем, сомнительно, но три княжеских имени из пяти (Святослав, Владислав, Предслава), бесспорно славянские.

Итак, верхушка, князья — славяне, а их послы — варяги. Вот единственный вывод, который можно сделать из анализа имен в договорах Руси с греками X в. Напрасно ссылаться на быстрое ославянивание варяжской династии. Родовые имена держались обычно долго, как это видим в первой династии пришлого происхождения в Дунайской Болгарии, князья которой сохраняют титулы и имена неславянского характера почти два века.

Не проще ли считать, что варяги-наемники окрашивали своими именами дружину русских князей X века, а князья были славяне и пользовались славянскими именами?»{44} Однако, как показали приведенные выше данные, в дружине присутствовали финноугры, иранцы и представители других народов Европы. Таким образом, сохранившийся в летописи перечень послов свидетельствует лишь о многоплеменном составе дружины киевских князей, а отнюдь не о том, что скандинавы составляли там подавляющее большинство.

Следующий аргумент норманистов также связан с посольством, которое состоялось еще до призвания Рюрика. Под 839 г. Вертинские анналы сообщают, что к франкскому императору Людовику прибыло посольство от византийского императора Феофила: «С ними (послами) он прислал еще неких (людей), утверждавших, что они, то есть народ их, называются рос (Rhos) и что король их, именуемый хаканом, направил их к нему, как они уверяли, ради дружбы. В упомянутом послании он (Феофил) просил, чтобы по милости императора и с его помощью они получили возможность через его империю безопасно вернуться, так как путь, которым они прибыли к нему в Константинополь, пролегал по землям варварских и в своей чрезвычайно дикости исключительно свирепых народов, и он не желал, чтобы они возвращались этим путем, дабы не подверглись при случае какой-либо опасности. Тщательно расследовав (цель) их прибытия, император (Людовик) узнал, что они из народа свеев (так в последнем по времени переводе, в других переводах обычно говорится о свеонах, что соответствует тексту оригинала Sueones. — M.С), и, сочтя их скорее разведчиками и в той стране, и в нашей, чем послами дружбы, решил про себя (в других переводах “у себя”. — М.С.) задержать их до тех пор, пока не удастся доподлинно выяснить, явились ли они с честными намерениями или нет»{45}. Дальнейшая судьба этих послов неизвестна, но именно на этом сообщении франкских анналов норманисты во многом и строят свою гипотезу.

Однако, если внимательно проанализировать текст этого сообщения, окажется, что оно далеко не так однозначно, как кажется на первый взгляд. Во-первых, норманисты почему-то совершенно не рассматривают возможность, что свеоны Вертинских анналов были авантюристами, просто выдавшими себя за русских послов, чтобы получить дары от византийского императора, не имеющими никакого отношения к народу «рос». Во-вторых, как полагал А.Г. Кузьмин, свеоны были «географическим, а не этническим определением» и обозначали не собственно свеев-шведов, а население побережья Балтийского моря и островов{46}. Однако, даже если предположить, что свеоны в данном тексте действительно были шведами, это свидетельствует скорее против, чем за скандинавское происхождение росов. Утверждение послов, «что они, то есть народ их, называются рос», напрямую перекликается с зафиксированной летописью формулой начала речей послов Олега и Игоря «Мы от рода русского»{47} и указывают отнюдь не на племенную принадлежность конкретных послов, а лишь на то, что они являются представителями Древнерусского государства. В высшей степени показательна и реакция франкского императора. Из «Жития святого Ансгария» известно, что в 829 г. к Людовику Благочестивому прибыло посольство свеонов, желавших принять христианство и к ним были отправлены миссионеры. Теперь же, в 839 г., услышав, что новые шведы называются росами, он немедленно заподозрил в них лазутчиков и задержал до выяснения обстоятельств. Такая редакция Людовика более чем красноречиво показывает, что в качество росов шведы никому на Западе известны не были. Страдавшая от набегов викингов Западная Европа знала скандинавов очень хорошо, и первая же их попытка назваться другим именем сразу вызвала серьезные подозрения. Следует сразу подчеркнуть, что ни один источник, ни собственно скандинавский, ни русский, ни какой-либо иностранный, больше никогда говорит о том, чтобы скандинавы утверждали, будто они принадлежат к племени русов.