Юрий Усыченко - Невидимый фронт

• Название: Невидимый фронт
• Автор: Юрий Усыченко
• Издательство: Военное Издательство Военного Министерства Союза ССР
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1951

В повести «Невидимый фронт» рассказывается о поединке советских чекистов с вражеским шпионом, заброшенным во время войны, осенью 1944-го года, на территорию Западной Украины.

---

— Нет, — так же резко, как и в первый раз, повторил Иваньо. — Я и так допускаю неосторожность, принимая вас здесь. Мне нельзя рисковать, да я и не хочу рисковать — своя безопасность мне дороже вашей.

— Сегодня я не спал ночь, а после утреннего свидания с вами весь день ходил по городу — не имел места, чтобы отдохнуть. — Дасько пытался разжалобить священника.

— А это уже ваше дело, — хладнокровно ответил Иваньо. — Я не касаюсь ваших планов. Каждый сам за себя — таков закон жизни.

— Но если меня арестует на улице ночной патруль? Думаете, я буду молчать о вас?

— Я не идиот, чтобы хоть на минуту допустить такую мысль. Вы назовёте меня сразу. А доказательства, факты? Без них мне ничего не грозит, кроме короткого ареста. Вот если вас найдут здесь, — тогда другое дело.

Дасько понял, что дальше спорить бесполезно. Холодный, эгоистический расчёт двигал помыслами отца Иваньо. Ни о каких человеческих чувствах не могло быть и речи. «Вот мерзавец», — думал Дасько. совершенно забывая, что Иваньо поступает с ним точно так же, как он сам поступил с Кундюком, заботясь о своей безопасности. Иваньо был прав: «каждый сам за себя», — таков был закон жизни всех этих людей.

Стараясь сделать вид, что ничего не произошло, Дасько искусственно беспечным тоном сказал:

— Ладно. Если вы не желаете продлить удовольствие беседы со мной, буду краток.

Шпион на минуту остановился, собираясь с мыслями:

— Империя Гитлера разгромлена. Это ясно для каждого. Ваш ватиканский старец поставил не на того, на кого надо...

— Не  судите слишком поверхностно, — прервал Иваньо. — Намерения его святейшества знает только бог.

— Вот об этом я и говорю, — криво усмехнувшись, пожимая плечами, сказал Дасько. — Но, кроме бога, есть ещё кое-кто, не плохо знающий папу римского и его политику. И этот, вернее, эти «кое-кто» уверены, что в Ватикане найдут союзников, несмотря на пламенные молебны, которые возносились католической церковью за победу Гитлера пару лет назад, а может быть, именно благодаря этим молебнам. Союзниками должны быть и мы с вами, отец Иваньо. Мы будем бороться по одну сторону фронта до нашей общей победы. Когда победим, мы выйдем из тёмных убежищ, где вынуждены скрываться сейчас, мы заставим себя бояться, мы будем править — править беспощадно и жестоко. Гитлер был не так глуп, заливая кровью покорённые им страны, и нечего бояться прямо сказать — нам надо итти по проторённой им дороге.

Когда Дасько говорил это, лицо его покрылось багровой краской, губы тряслись, крепко сжатый кулак ударял по колену. Шпион делился своими сокровенными, не раз продуманными мыслями.

— За всё это надо бороться сейчас, — уже овладев собой, более спокойно, продолжал Дасько. — Я не требую от вас ничего особенного. Вы должны быть готовы к тому, чтобы начать действовать в решительную минуту, когда понадобится. Когда придётся действовать — увидим. Единственное, что нужно будет сделать немедля — это начать подбирать нужных людей. Таких людей, на которых вы могли бы положиться, дать им то или иное задание. Подбирать осторожно, обдуманно. Пусть их будет немного, но чтобы они были надёжны, готовы по первому вашему слову к действию. Согласны?

Иваньо молчал, постукивая пальцами о шершавые некрашеные доски табурета. Лицо священника стало ещё более утомлённым и зловещим, чем было в начале разговора.

— Мы с вами служим одним хозяевам... Между прочим, как вас зовут?

— Дасько. Роман Дасько, — торопливо вставил собеседник Иваньо.

— ...одним хозяевам, Дасько, и нам надо выполнять их приказы. Я принимаю ваше предложение. Завтра в двенадцать придёте ко мне в храм. Я сообщу вам, с кем из надёжных людей можно будет связаться в первую очередь.

Дасько думал, что священник протянет ему руку для пожатия. На мгновение казалось, что Иваньо хочет это сделать, но, передумав, он ещё сильнее застучал пальцами по табурету.

— Так, — шумно вздохнул Дасько. — Значит — союз.

Иваньо молча кивнул головой.

— Мне всё-таки надо уходить отсюда?

Иваньо снова молча кивнул, всем своим видом показывая, что разговоры о ночлеге Дасько в этом доме напрасны.

— Каким путём уходить? — спросил Дасько, поняв, что священника не уговорить.

Иваньо поднялся со своей табуретки, выключил электричество. От резко наступившей темноты у Дасько поплыли перед глазами зелёные круги.

Священник прекрасно ориентировался в этой темноте. Дасько услышал его удаляющиеся, уверенные шаги. Скрипнула дверь. Минут через пять Иваньо вернулся и, взяв Дасько за руку, повёл к выходу.

— Вы попадёте в сад, — тихо сказал Иваньо. — Идите прямо по дорожке, упрётесь в забор. Он низкий, перелезете легко и очутитесь на бывшей Бенедиктинской улице, теперь она называется имени Тургенева. Путь к центру города — направо, вниз.

— Позвольте, отец Иваньо, — запротестовал Дасько. — К чему это? Разве я не могу выйти так же, как вошёл? Если даже это и опасно, то человек, перелезающий через забор, подозрителен вдвойне. Может заметить какой-нибудь случайный прохожий.

— Постарайтесь, чтобы не заметил, — сухо ответил Иваньо. — Прохожих на этой улице очень мало, она тихая. А если вы выйдете через парадный ход, вас увидят почти наверняка. Через три дома отсюда стоит военная часть, и солдаты ходят целую ночь. Вас непременно остановят, проверят документы, а то и арестуют.

Дасько ничего не мог возразить.

— Хорошо, — сказал он, спускаясь с заднего крыльца в сад. — Значит, завтра, в двенадцать. Прощайте, отец Иваньо.

Священник пробормотал что-то неразборчивое.

Шаги Дасько замерли в глубине сада, а Иваньо, оставив дверь полуоткрытой, продолжал прислушиваться. Он стоял так минут десять, и, лишь окончательно убедившись, что ночной посетитель убрался благополучно, запер дверь.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ СЛЕД НАЙДЕН

Всеволодов говорил, расхаживая по привычке из угла в угол кабинета.

— Чтобы полностью скрыться от нас, враг спрятался в новое логово, — подчеркнул Всеволодов. — Прибыл он сюда с планом активных, наступательных действий. Теперь же, еще ничего не сделав, он перешёл к обороне. Он скрывается, он прежде всего думает о том, чтобы спастись от наших ударов, а выполнение задания своих хозяев отложил в сторону. Но скоро шпион придёт в себя, к нему вернётся часть потерянной наглости, и он будет стараться снова взяться за то дело, которое ему поручено. Наша задача — не только не пропустить момента, когда он приступит к восстановлению старых связей, но и ускорить этот момент. Нам нужно...

Стук в дверь прервал речь полковника.

— Войдите.

— Какой-то старик хочет говорить с вами, товарищ полковник, — доложил дежурный.

— Пригласите его сюда.

Посетителю было лет шестьдесят. Одет он был в поношенный, но аккуратный костюм старинного покроя — такие носили лет сорок тому назад, в руках держал узкополую коричневую шляпу. С порога, только войдя в кабинет, он начал говорить.

— Вот такого начальника мне и надо. А то сидит молодой — у меня сын старше. Я с таким говорить не могу, мне надо серьёзного начальника, который всё обстоятельно послушать и объяснить может. Я сам старый человек и с таким, как я, говорить хочу.

— Садитесь, пожалуйста, — предложил Всеволодов.

Старик сел, положил шляпу на небольшой столик, приставленный к письменному — для телефонов, медленно и важно разгладил длинные, серые «запорожские» усы, не прекращая своей речи.

— А дело у меня, товарищ полковник, такое, что даже я сам в нём разобраться не могу — или то правда, или то нет. Ничего не понятно.

— А вы расскажите, может быть, вместе и разберёмся, — чуть заметно улыбнулся Всеволодов.

— Может и разберёмся, — охотно согласился старик. — Говорят, что ум хорошо, а два — лучше, — Дригу, как человека молодого, посетитель, видимо, игнорировал. — Только тут не два, а может быть, целых двадцать умов надо, чтобы ошибки не дать. Хочу сказать вам для начала, что попов этих униатских да католических я всю жизнь не любил. Ещё как жениться собирался на старухе своей, то прямо и сказал: «В церковь не пойду, хоть ты что хочешь!» Уж она так плакала, и отец мой ругал меня. Таить не буду — в конце концов пришлось пойти. Что поделать, — тогда время такое было, сами знаете. С работы бы выгнали, в полицию бы таскали. А безработных в Кленове и без меня хватало. На любое место, только скажи — сразу десяток прибежит. Вот и пришлось против своей совести итти. В церковь-то я пошёл, а отцу Григорию — священником был в том селе, где моя старуха жила, отец Григорий, — ему и говорю: «Я — неверующий. Атеист, если по-учёному назвать». Он и отвечает: «Мне, — говорит, — плевать. Деньги плати, а в церкви, что скажу, то и делай». Правда, выпивши он в тот час был, да и все они выпить любят, сколько я их ни встречал.