Генри Хаггард - Возвращение Айши

• Название: Возвращение Айши
• Автор: Генри Хаггард
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993

Одно из первых фантастических произведений где предвидется огромная мощь энергии, выделяемой при радиоактивном распаде. В центре повествования — весьма неординарная история трагической любви, которая соединяет сквозь тысячелетия. Фигура Аиши — существа, сочетающего в себе мудрость в познании природы, силу управления  могучими стихиями, преображение любви и лишенный гуманизма расчёт — выписана очень многосторонне. Её черты и суждения в сочетании со взглядами англичан конца ХIХ века — рассказчика Хораса Холли и его воспитанника Лео Винси — дают возможность объёмнее обрисовать, как изменились взгляды на смысл развития, на войну и мир за то время, которое Аиша провела на Земле.

---

— Что ты можешь на это сказать, женщина? — угрожающе спросила Хесеа.

— Немногое, — не дрогнув, ответила Атене. — Долгие годы я была связана замужеством с безумцем, грубым животным, а этот человек был мне люб, я была люба ему: естественно, что в нас заговорил голос Природы. Но он, видимо, испугался мести Рассена, а может быть, его отговорил этот Холли — жаль, что его не растерзали собаки! Они бежали из города и оказались здесь, на твоей Горе. Но мне надоел этот разговор; разреши мне удалиться, чтобы отдохнуть перед завтрашним обрядом.

— Ты утверждаешь, Атене, — сказала Хесеа, что в этом человеке и тебе заговорил голос Природы, что его сердце — твое; но ведь он как будто бы не трус, неужто же он покинул тебя из страха перед твоим господином? Скажи, эта прядь волос, что он хранит в сумочке на груди, — залог твоей любви?

— Не знаю, что он прячет в своей сумочке, — угрюмо заявила Хания.

— И все же, когда он лежал больной в доме над воротами, он сравнивал эту прядь с твоими волосами — теперь припоминаешь?

— Я вижу, Хес, он выболтал тебе все наши тайны, хотя большинство мужчин хранят их в своей груди. — Она презрительно покосилась на Лео.

— Я ни о чем не рассказывал ей, Хания, — запальчиво воскликнул Лео.

— Нет, странник, ты мне ничего не говорил; обо всем этом поведала мне моя мудрость: от нее ничто не укроется. Неужто ты надеялась, Хания, скрыть правду от всевидящих глаз Хесеа, Властительницы Горы? Можешь не утруждать себя признанием, я знаю все — и знала с самого начала. Так и быть, прощаю тебе ослушание; а обращать внимание на твои лживые увертки — ниже моего достоинства. По своим собственным соображениям я, пренебрегающая временем, позволила тебе держать в плену моих гостей и даже пытаться с помощью угроз завоевать любовь одного из них. — Она помолчала, затем бесстрастно добавила: — Мало того что ты виновата, женщина, ты еще смеешь мне лгать здесь, в этом Святилище.

— Хотя бы и так, — последовал дерзкий ответ. — Уж не любишь ли ты этого человека сама? Это чудовищно. Против подобного непотребства восстанет сама Природа! Не дрожи от ярости! Я знаю, Хес, что ты способна на любое зло, но я также знаю, что я твоя гостья и в этом священном месте, под символом вечной Любви, ты не посмеешь пролить кровь. К тому же ты не можешь причинить мне вреда, Хес, ибо я равна тебе могуществом.

— Атене, — сдержанно ответил Голос, — если бы только пожелала, я могла бы уничтожить тебя прямо здесь. Но ты права, я не причиню тебе вреда, бессовестная слуга. Я отправила тебе — через этого звездочета, Шамана Симбри, — повеление встретить моих гостей и немедленно препроводить их в святыню. Как ты посмела ослушаться? Говори, я хочу знать.

— Так знай, — Хания заговорила серьезным голосом, уже без горечи и лжи. — Я ослушалась потому, что этот человек не твой, а мой, только мой, потому, что я люблю его, и люблю еще с древних времен. С тех самых пор, как наши души появились на свет; и он любит меня. Так подсказывает мне мое сердце, так подсказывает и волшебство моего дяди, хотя мне и неведомо, как и когда мы с ним полюбили друг друга. Поэтому я и явилась к тебе, о Хранительница тайн минувшего, чтобы узнать правду. Ты не можешь лгать здесь, где твой алтарь; и именем той Высшей Силы, которой повинуешься ты, я настаиваю, чтобы ты ответила здесь и сейчас. Кто этот человек, к которому так стремится мое сердце? Кем он был для меня? Какое ты имеешь отношение к нему? Говори, о Оракул, раскрой тайну. Говори, я требую, даже если впоследствии ты убьешь меня; не знаю только, сможешь ли.

— Да, говори, говори! — подхватил и Лео. — Ибо знай, что я в мучительном неведении. И меня тоже осаждают воспоминания, мое сердце разрывается между надеждой и отчаянием.

— Говори же! — откликнулся и я.

— Лео Винси, — сказала Хесеа после недолгого размышления. — Кто я по твоим предположениям?

— По моим предположениям, — торжественно заявил он, — ты та самая Айша, от руки которой я некогда принял смерть в пещерах Кора, в Африке. По моим предположениям ты та самая Айша, которую около двадцати лет назад я встретил и полюбил в этих пещерах; там, перед тем как умереть ужасной смертью, ты поклялась возвратиться в этот мир…

— Какое безумное заблуждение! — торжествующе перебила Атене. — «Около двадцати лет назад»! Уж я то знаю, что прошло более восьмидесяти лет с тех пор, как мой дед — тогда еще молодой человек — видел эту жрицу восседающей на троне в Святилище.

— А что думаешь ты, Холли? — спросила жрица; она как будто бы даже не слышала слов Хании.

— Я думаю точно то же, что и он, — ответил я. — Мертвые — случается — воскресают. Но только ты знаешь всю правду, и только ты можешь ее открыть.

— Да, — проговорила она в раздумье, — мертвые — случается — воскресают, и воскресают в странном обличий; возможно, я и знаю всю правду. Завтра, когда тело будет поднято для погребения, мы продолжим этот разговор. А до тех пор вы все отдыхайте и готовьтесь встретиться лицом к лицу с правдой, как бы ужасна она ни была.

Пока Хес договаривала последние слова, серебряные занавеси сдвигались так же таинственно, как и открылись. Словно по сигналу, подошли жрецы в черном. Окружили Атене и повели ее прочь вместе со старым Шаманом, который — то ли от усталости, то ли от пережитого страха — еле держался на ногах и щурил подслеповатые глаза, как будто их резал ослепительный свет. После их ухода жрецы и жрицы — все это время они стояли вдоль стен, слишком далеко, чтобы слышать наш разговор, — разделились на две группы и, продолжая петь, покинули храм; остались лишь мы, Орос да еще покойник в своем гробу.

Верховный жрец Орос жестом пригласил нас следовать за ним, что мы и сделали. И честно признаться, я с облегчением оставил это пустынное, точно кладбище, место; как ни странно, оно казалось еще более пустынным от потоков ослепительного света: это впечатление еще усугублялось зрелищем гроба с покоящимся в нем телом, а ведь нервы и без того были сильно потрясены всем, что нам пришлось перенести. А уж как я был рад, когда мы пересекли Святилище во всю его длину, миновали окованные двери, каменный коридор и ворота, которые, как и прежде, распахнулись при нашем приближении, и полной грудью втянули в себя приятно освежающий в этот предрассветный час воздух!

Орос отвел нас в хороший, с удобной обстановкой дом; мы выпили поднесенное им зелье и тут же уснули мертвым сном. Пробудился я на удивление бодрым и здоровым. Странно только было, что в комнате горел светильник, стало быть, еще продолжалась ночь, а значит, я проспал совсем недолго.

Я попытался снова заснуть, но мне это не удалось, тогда я стал размышлять и размышлял, пока совсем не запутался. Ибо размышления были тут бесполезны: нужна правда, и только правда, «как бы ужасна она ни была» — вспомнились слова жрицы.

А что, если это не Айша, которую мы разыскивали, а некое существо, ужасное, как эта правда? Что кроется под намеками Хании? Ее дерзость, несомненно, опирается на какое-то тайное знание. А не встать ли мне и не перевязать ли руку? Нет, одному не справиться. Может быть, разбудить Лео, чтобы он помог? Что угодно, только бы отвлечься от этих мучительных размышлений в ожидании того часа, когда мы узнаем наконец правду, радостную ли, горькую.

Я сел на кровати, и ко мне тут же, с лампадой в руке, подошел Орос.

— Долго же ты спал, друг Холли, — сказал он. — Пора вставать и приниматься за дело.

— Долго? — изумился я. — Но ведь еще темно.

— Начинается уже вторая ночь, друг. Ты проспал много часов. Ты поступил благоразумно, хорошо отдохнув: кто знает, когда тебе удастся поспать снова… Позволь-ка я промою твои раны.

— Скажи мне… — начал было я.

— Нет, друг, — решительно отрезал он, — скажу только, что скоро тебе предстоит присутствовать на похоронах Хана, а потом ты, возможно, получишь ответ на свой вопрос.

Через десять минут он отвел меня в трапезную, где сидел уже полностью одетый Лео, ибо Орос разбудил его первого и велел ему приготовиться к завтраку. Орос сказал нам, что Хесеа распорядилась не тревожить нас, чтобы мы хорошо отдохнули, так как нам предстоит трудный день. Мы быстро перекусили и отправились в Святилище.

Мы снова прошли через ярко освещенный зал в эллипсоидную апсиду. Теперь здесь было совершенно пусто, убрали даже тело Хана; серебряные занавеси были задёрнуты, стало быть, Оракул не восседает на троне в алтарной.

— Как повелевает древний обычай, Мать отправилась отдать последний долг покойному, — объяснил Орос.

Мы прошли мимо алтаря; за статуей в каменной стене апсиды была дверь, оттуда начинался проход, который вел в зал, какие бывают в жилых домах; множество дверей, что там находились, по словам нашего проводника, служили для входа в покои самой Хесеа и ее служанок. Покои выходили прорубленными в отвесном склоне Горы окнами на сады; они хорошо освещались и проветривались. В зале нас ожидали шестеро жрецов: каждый держал под мышкой связку факелов, а в руке — зажженную лампаду.